Черный след Чажмы

10 августа стало черным днем в летописи Тихоокеанского флота и предвестником крупнейшей в мировой истории ядерной трагедии, произошедшей на атомной электростанции в Чернобыле.

В минувший понедельник исполнилось 30 лет со дня трагедии в бухте Чажма на юге Приморья, когда у пирса СРЗ-30 (судоремонтный завод) ВМФ СССР при проведении плановой перезагрузки активной зоны ядерного реактора подводной лодки ТОФ К-431 произошла авария, в которой погибли 10 человек. В этот день ветераны подводного флота ТОФ, судоремонтного предприятия и ликвидаторы радиоактивного загрязнения южного Приморья помянули погибших.

Корреспондент «В» побывал в городе моряков-тихоокеанцев Фокино, где встретился с работниками СРЗ-30 (у его причальной стенки стояла та злополучная подводная лодка) и с офицерами подразделений радиационной, химической и биологической защиты флота, занимавшимися зачисткой пострадавшей территории, самой подлодки и находившихся по соседству кораблей.

Многие из ликвидаторов последствий страшной катастрофы уехали в западные регионы страны, кто-то уже умер. Однако автору этих строк удалось отыскать в нашей глубинке не просто очевидца – этот человек командовал соединением, в которое входила печально известная субмарина. Именно он в числе первых возглавил спасательную операцию. Это боевой офицер, ветеран подразделений особого риска России Анатолий Георгиевич Крашенинин.

Грибов в тот год уродилось…

Капитан 1-го ранга Анатолий Крашенинин в далеком 1985-м был начальником штаба бригады и исполнял обязанности командира соединения атомных подводных лодок, ремонтируемых на СРЗ-30. В августе на режимном предприятии в Чажме на ремонте находилось восемь подводных крейсеров из всех трех дивизий 4-й флотилии Тихоокеанского флота, базирующихся в Приморье. АПЛ стояли в двух плавучих доках и возле причалов. У второго плавучего причала была пришвартована лодка К-431. На ракетоносце завершались ремонтные работы, оставалось провести испытания, загрузить боевое оружие и отправиться в дальний поход. Сроки поджимали, но командование флота и флотилии держало ситуацию на контроле.

Каперанг Крашенинин в ночь с пятницы 9 августа на субботу 10 августа был старшим ответственным по соединению. Утром 10-го он сдал дежурство заместителю командира соединения по электромеханической части капитану 2-го ранга Воронко. Зашел на К-431, чтобы попрощаться с командиром лодки капитаном 2-го ранга Федчиком. Весь личный состав собрался в первом отсеке на политзанятие. Лишь восемь офицеров и два матроса срочной службы БЧ-5 (боевая электромеханическая часть) отправились в реакторный отсек. В их числе был и замкомандира дивизии (в ее состав входила К-431) по электромеханической части капитан 2-го ранга Целуйко.

Все офицеры считались хорошими специалистами.

Крашенинин вспоминает, что обстановка была нормальной, впереди выходные дни. Испытания на герметичность реакторного отсека запланированы на понедельник. Можно и отдохнуть. С моря дул южный ветерок, по сопкам стелился туман, накрапывал дождик. Анатолий Георгиевич вместе с семьей со спокойной душой в 9.30 утра отправился за грибами. Грибов в тот год уродилось много, каждый поход в лес приносил полные лукошки…

Ровно через час на окраине лесной опушки его нашел посыльный из штаба соединения. Лицо матроса было белым как мел:

– Товарищ командир, в заводе лодка взорвалась!

Спасти Приморье

Через несколько часов происшествие переквалифицировали с «аварии» на «катастрофу».

Все, кто оказался в тот момент на территории РСЗ, получили дозу облучения. К счастью для расположенных ближе всего к заводу поселка Дунай и города Фокино, первый радиоактивный выброс ветром понесло в нежилую зону.

Буквально сразу начались спасательные работы. Их возглавил кавторанг Воронко, следом прибыл каперанг Крашенинин, а чуть позже приехали начальники Приморской эскадры, флотилии подводных лодок, включая командующего и начальника штаба ТОФ – адмиралов Сидорова и Хватова. Руководство спасательной операцией взяли на себя специалисты химической службы флота.

Когда произошла авария, между причалом и К-431 находилось плавучее дозиметрическое судно. Именно вначале с него, а потом и с причалов подали шланги и стали заливать реактор. Первыми героями стали рабочие СРЗ, экипажи пострадавшей субмарины и всех соседних лодок. В опасной зоне какое-то время они трудились без средств защиты и спецодежды. Именно они справились с огнем, бушевавшим в надстройке и шахте.

Через четыре часа из-за большого объема воды внутри лодка дала осадку. Чтобы не утопить субмарину, ее буксирами оттащили на мелководье.

Несмотря на выходной день, стали съезжаться рабочие СРЗ, был поднят на ноги гарнизон. После обеда все уже трудились в комплектах спецзащиты. Работали они группами, меняя друг друга через одну-две минуты. Тонны воды закачивали с моря, чтобы сбить температуру и снизить радиацию. Было задействовано несколько сот человек.

Случаев трусости не было. Только один командир вспомогательного соединения попросил у вышестоящего начальства отдать ему письменный, а не устный приказ, но его тут же убрали и, как говорят, уволили со службы.

Всех вспомнить невозможно. Но хотя бы несколько фамилий офицеров и мичманов назвать надо: Воронко, Барчан, Федчик, Рыжук, Бойко, Логунов. Всем им, а также сотням других известных и безымянных спасателей низкий наш поклон: благодаря самоотверженности этих ребят радиационного заражения всего южного Приморья наподобие Хиросимы, Нагасаки и Чернобыля не произошло. И именно благодаря им наш край не превратился в выжженную пустыню и здесь живут здоровые люди.

Доза секретности и радиации

ЧП случилось при самостоятельной и несанкционированной перезарядке активной зоны одного из реакторов из-за нарушения требований ядерной безопасности и технологии подъема крышки реактора. Иными словами, топливо в реактор загрузили и крышку опустили, но она не легла герметично. Вроде бы из-за оставленного кем-то куска электрода. Офицеры решили крышку поднять и выяснить причину. При этой операции и произошла неуправляемая самопроизвольная цепная реакция деления ядер урана в реакторе левого борта.

Многотонная крышка от взрыва разорвала лодку, вылетела из нее и упала в воду в нескольких десятках метров поодаль. Сам кожух реактора устоял. При этом ось радиоактивных осадков пересекла полуостров Дунай и вышла к морю на побережье Уссурийского залива. Протяженность шлейфа на полуострове составила 5,5 км, далее выпадение аэрозольных частиц происходило на поверхность акватории до 30 км от места выброса…

Вся информация, связанная с трагедией в Чажме, была строго засекречена Комитетом государственной безопасности и контрразведкой флота. Даже врачам не разрешали сообщать военнослужащим и гражданскому персоналу, какую дозу облучения те получили, поведал «В» один из офицеров (на тот момент) ТОФ. Жителям ближайших населенных пунктов приходилось довольствоваться слухами и сообщениями иностранных радиостанций. А ведь если бы имелись достоверные сведения, то не исключено, что можно было бы избежать в 1986 году чернобыльской трагедии.

Самая тщательная проверка случившегося была проведена государственной комиссией, состоявшей из физиков-ядерщиков, представителей Минатома и Главкомата ВМФ.

Непосредственные виновники погибли. Но многих начальников серьезно наказали, отстранили от должности, прервали их карьерный рост, объявили выговоры.

Жертвы аварии и жертвы последствий

Десять человек – восемь офицеров и два матроса, находившихся в реакторном отсеке, – погибли мгновенно. Фрагменты тел по мере всплытия собирали две недели.

Еще один офицер, заглянувший в шахту через несколько минут после взрыва, скончался через неделю. Говорят, что это был политработник, проводивший занятие по политической подготовке с матросами и старшинами срочной службы. Сразу после взрыва он отдал приказ подчиненным о немедленной эвакуации на берег. А сам остался…

Сколько всего человек погибло от заражения, неизвестно до сих пор, хотя многие позже умирали именно от онкологических заболеваний.

Кроме погибших, были еще и облученные. В июле 1986 года военный трибунал ТОФ опубликовал обвинительное заключение, в соответствии с которым пострадавшими числились 86 человек. А вот специалисты, работавшие в тот момент в медицинской службе флота, насчитали свыше 350 лиц, получивших дозу облучения разной степени.

Было проведено серьезное расследование с наказанием невиновных и поощрением непричастных. Территорию на самом причале и в ближайшей округе зачистили. Даже фонящий грунт в окрестностях собрали и утилизировали. Сейчас по всем каналам от Росатома проходят сообщения, что все вычищено. Те, кто не верит, могут сами съездить и проверить. А вот местные жители уверяют, что три четверти радиоактивного выброса находится в донных отложениях бухты Чажма, а также вынесено подводными течениями в акватории залива Стрелок и восточной части Уссурийского залива.

Комментарий

О судьбе реакторных отсеков печально известной подлодки корреспонденту «В» рассказал адмирал Константин Сиденко – бывший командующий ТОФ, а ныне директор Дальневосточного центра по обращению с радиоактивными отходами (ДальРАО) кандидат технических наук:

– В пункте длительного хранения на берегу бухты Разбойник хранятся отсеки двух аварийных подводных лодок Тихоокеанского флота – К-314 и К-431. Реакторные и смежные с ними отсеки вырезаны и находятся в саркофагах в специальных хранилищах и под особым контролем. Время хранения содержимого составляет 300 лет до полного распада. Жителям Приморья и зарубежным соседям по Японскому морю гарантирована полная радиационная безопасность.

Досье «В»

Атомная подлодка К-431 (675-й проект) с заводским номером 175 была построена в Комсомольске-на-Амуре и спущена на воду в середине 1960-х. Входила в состав дивизии подводных лодок Приморской флотилии в заливе Владимира (поселок Ракушка Ольгинского района Приморья). Периодически несла боевое дежурство в Тихом и Индийском океанах. На борту находилось восемь крылатых ракет, которые могли быть снабжены ядерными боеголовками, и 20 торпед. Личный состав включал около 100 человек, почти половина из них – офицеры и мичманы.

Автор: Николай КУТЕНКИХ