Крысиные норы, набитые рисом

Выживали – надрывались

Я родилась в 1937 году в селе Ильинка Приморского края. Мои родители были переселенцами из Самары, в Приморье приехали в 1933-м, спасая детей от голодной смерти.

Начало войны я помню очень хорошо. Помню, как старший брат Николай уходил на фронт сразу после выпускного вечера – он окончил 10 классов Камень-Рыболовской школы. Все выпускники этой школы ушли на фронт добровольцами.

Когда брата провожали, наша собака Марсик выла и выла. Мама плакала, обнимая Колю: «Плохая это примета, сынок. Не вернешься ты…» Потом на фронт ушел мой дядя Вася, мамин брат.

В 1942 году пришла похоронка: Коля погиб. Я помню, как криком кричала мама и навзрыд плакал отец. Следом пришла похоронка на дядю Васю. А в том же году на фронт забрали отца.

У нас началась совсем несладкая жизнь. У мамы случился инсульт. Она лежала на кровати недвижимая, с перекошенным лицом. А в доме – пятеро детей. И ни одной хлебной карточки, потому что никто не работал.

Как бы выжили мы, кабы не корова наша… Мы все косили траву, носили домой, сушили сено – очень боялись, что корове еды не будет. Сено таскали на себе. Все мои братья жаловались на боли в спине, в животе – все надрывались.

Мама потом оправилась от болезни, но тот год был страшным.

Кнутом – за рисовые колоски

1944-й. Мне 7 лет, брату Саше – 10. Вечерами мы ходили на рисовое поле собирать колоски. А это строго запрещалось. Мне, маленькой, было совершенно непонятно, почему нельзя: ведь выпадет снег, и тогда колоски никому не достанутся…

Помню, как радовались мы с Сашей, если удавалось найти в поле крысиную нору, набитую рисом.

И вот однажды, собирая колоски, мы не заметили, как на поле выехал всадник. Он догнал нас и стал так стегать кнутом, что мы попадали от боли. А он забрал наши мешочки с рисом и умчался. Мы же побрели домой – плачущие, испуганные, избитые. Мама увидела нас и упала в обморок. Но на следующий день мы опять пошли на поле, потому что рис спасал нас от голода.

Еще вместе с Сашей мы ходили за дровами – в лес на сопки. Помню: зима, холодно, а 10-летний Саша, как настоящий мужик, нарубит дров, сложит их на сани, все увяжет веревками, меня сверху посадит, сам примостится. И мы летим, летим вниз с сопки…

Всем жилось тогда очень трудно. Налоги были высокие, кто не мог платить деньгами, у того имущество забирали. У нашей соседки, одинокой женщины, забрали за неуплату единственную посуду – самовар. Она в нем и воду кипятила, и картошку варила. Как забрали, она вскоре от голода и умерла…

У нас была ручная мельница, на ней мы мололи все: кукурузу, рис. И ели кашу грубого помола. А от нее очень болели животы.

Правописание… сажей

В 1944-м призвали в армию второго брата, Виктора. Его направили не на фронт, а сначала в военное училище.

В том же году я пошла в первый класс. Первоклассникам обязательно полагалось иметь простой карандаш и хоть какую-то тетрадку. Тетрадка у меня была – отцовская амбарная книга. А карандаша не было. Я буквально все щели в доме проверила, все, что могла, от стен отодвигала. И нашла-таки! Огрызок карандаша валялся за сундуком. Как я была счастлива, как дорожила этим огрызком.

В школу я пошла, уже зная грамоту: я была последыш, единственная дочка, папа очень любил меня и занимался со мной грамотой.

В школу мы ходили в фуфайках и сидели не раздеваясь – так было холодно. А весной и осенью ходили босиком. Как нас ругала учительница, если у кого-нибудь видела немытые ноги…

В школе мне нравилось учиться, но учительница у нас была вовсе не добрая. Помню, во втором классе мы должны были начать писать чернилами. Ну не было в моем доме чернил, и купить не на что и негде. И за сундуком не найдешь… Мама сказала с кровати: разведи сажу. Я стала писать сажей, в тетради получилась грязь. Когда учительница увидела это, она стала тыкать тетрадкой мне в лицо. Как было обидно!

А в третьем классе мама, которая немного оправилась после болезни, связала мне костюм из белой и черной шерсти, как в шахматную клетку: кофточка, рейтузы, рукавички. Я пришла в школу, учителя ахнули и даже рассматривали меня, как чудо какое, удивлялись, какие золотые руки у моей мамы.

Солдатские подарочки

Всякое случалось в те годы. Люди, конечно, помогали друг другу, но и нехорошее бывало. Помню, однажды мы встали утром, а со двора пропал стог сена. Того самого, что мы на себе для коровы принесли. Мы пошли по следам на снегу, они привели в дом к переселенцу с Украины Михалке Леваднему. Стали мы его стыдить, а он на нас замахивается – пошли прочь! Защитить нас было некому: все дети, самому старшему, Жене, на тот момент было лишь 14 лет. Так мы и ушли восвояси. Мама потом нам рассказала, что как переехал Михалка в 1940 году в село, так кражи начались, во дворе ничего нельзя было оставлять.

Перед войной с Японией у нас в селе, а это в Ханкайском районе, стали рыть окопы и на сопках строить блиндажи. Туда привозили солдатские кровати, тумбочки. Готовились к войне. Когда начались боевые действия, грохот канонады был хорошо слышен по всей округе. Мама плакала: боялась, что война к нам придет.

А вскоре через наше село пошли из Китая машины с трофеями. Солдаты, сопровождавшие машины, на ночевку останавливались в селе и всегда селились у красивых молодых женщин. И нас спрашивали: у вас мама молодая или старая? Мама нас научила, мы отвечали: старая. И убегали. А через некоторое время только на нашей улице у двух женщин родились дети. А мужья-то еще из армии не вернулись, демобилизации не было. Ох, помню, как били этих бедняжек мужья, когда пришли домой. Смертным боем…

И поездами из Китая тоже везли трофеи. Мы бегали на станцию, солдаты из вагонов иногда бросали нам марлевые мешочки с галетами и конфетами типа монпансье. Какая это была радость!

В 1947 году у мамы случился еще один инсульт. Ее увезли в больницу во Владивосток. Там у нее еще и порок сердца приобретенный нашли – вот как война сказалась. Маму подлечили, она вернулась домой. А в 1949-м умерла. Упала возле коровы, которую доила, – и все.

Мне было 12 лет. Я от горя заболела и год пролежала лежнем на печи. Не вставала, даже не разговаривала. Меня никто не навещал: ни одноклассники, ни учителя. Через год я оправилась, стала снова ходить в школу. Окончила ее, уехала во Владивосток и выучилась на медицинского работника. Уже будучи взрослой, я сама поставила себе диагноз, чем же я болела тогда, в 1949-м. Туберкулезом. Он оставил следы в легких…

Лидия КОТОВА, Владивосток

«Я помню. Помните и вы»

Мы продолжаем, уважаемые читатели, публиковать письма, приходящие от вас на акцию «В». В них труженики тыла, дети войны делятся воспоминаниями о том, как пережили Великую Отечественную. А вы помните, КАК это было? Помните, как жилось тогда, что люди говорили, что делали, как выносили это неимоверно трудное время?

Расскажите нам о том, что вы помните. Этого нельзя забывать, эти воспоминания не должны уйти и кануть в безвестность.

Расскажите! Мы не имеем права забыть эти четыре страшных года – с 1941-го по 1945-й.

Ваши мама, папа, бабушка или дедушка рассказывали вам, как жилось во время войны? Поделитесь с нами, со всеми читателями «В».

Наш адрес: 690014, Владивосток, Народный проспект, 13, газета «Владивосток», акция «Я помню. Помните и вы».

Для электронных писем: news@vladnews.ru с пометкой «Акция «В».