Великое переселение
Как известно, процесс массового переселения на Дальний Восток стартовал в 1883 году, когда начались перевозки крестьян из европейской России морем – рейсами пароходов Добровольного флота из Одессы во Владивосток. В будущей столице Приморья было организовано переселенческое управление, которым стал заведовать 45-летний Федор Федорович Буссе. В его подчинении имелись секретарь и бухгалтер. Как столь малыми силами они могли справляться с потоком прибывающих, сейчас даже трудно представить. Если судить по отчетам переселенческого управления, успехи были очевидными.
Ехали за лучшей долей, а попали на не лучшим образом организованное делоНа дальние берегаБуссе новичком на Дальнем Востоке не был: с 1862 по 1868 год он служил в Приамурье, участвовал в «манзовской войне», бывал и во Владивостоке. Еще в 1869 году им была опубликована работа «Очерк условий земледелия в Амурском крае», в которой затрагивались и переселенческие проблемы. Как известно, тогда крестьяне добирались своим ходом, то есть на телегах, и хорошо, если дорога укладывалась в два года. В начале 1880-х годов Федор Федорович проживал в Санкт-Петербурге, разрабатывая «Положения о переселении крестьян в Южно-Уссурийский край». После чего – вполне логично – был назначен заведующим соответствующим управлением во Владивостоке. В этой должности он пробыл более 10 лет, до марта 1893 года, организовав переброску на восточную окраину десятков тысяч крестьян. Итоги огромной работы Ф.Ф. Буссе подвел в научном труде под названием «Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883 – 1893 годах». Эта книга была издана в Санкт-Петербурге в 1896 году. В том же году Федор Федорович умер и посмертно был награжден Константиновской золотой медалью Императорского Русского географического общества. Не будем утруждать читателя цифрами, скажем лишь, что в объемной книге, содержащей многочисленные статистические таблицы, автор дал исчерпывающий обзор проблем перевозки и первых лет жизни тех, кто решился осваивать Дальний Восток. Но… Выражение «гладко было на бумаге, да забыли про овраги» как нельзя лучше характеризует процесс переселения и «водворения на местах», как тогда говорили. В «Положении…» было прописано многое, но не все, поскольку всех нюансов конечно же предусмотреть было невозможно. Ну и добавим очевидный момент: какой смысл было извещать о собственных недостатках? Высокие столичные чиновники явно не желали приезжать сюда с инспекцией, поэтому впечатление о работе владивостокского переселенческого комитета строилось на его собственных отчетах. А вот если по-читать прессу того периода, то картина выясняется далеко не блестящая. Но, видимо, реальная…Чем богаты, тем и радыУже в самых первых своих номерах газета «Владивосток» (она была тогда единственной) обращалась к теме переселения. Летом 1883 года, описывая жизнь приехавших в бараках на Эгершельде, она сообщала: «Из 16 бараков, построенных прошлой осенью и зимой и сданных переселенческому управлению в начале апреля с.г., заняты прибывшими на «России» всего 6. Построены бараки из теса с тесовой же крышей… Длина барака около 20 саженей. В каждом по две печи на концах. Было бы более удобно печи поставить несколько к середине, так как они нагревали бы помещение лучше, а теперь тепло пропадает непроизводительно… Неудобство это остается на совести строителей бараков, и надо жалеть, что они не обратили на это внимания, и пожелать, чтобы недостаток этот был исправлен в будущем. Не мешало бы, кроме того, покрыть крыши толем. Хотя большой течи еще не было, но на будущее время она, конечно, должна быть при здешних климатических условиях. Размещены переселенцы в настоящее время довольно свободно... Для наблюдения за порядком выбраны каждым обществом по старосте. Продовольствие везется частью на свой счет, частью на счет казны. От казны полагается 1 пуд в месяц муки и по десять фунтов крупы на каждого взрослого, и половина этой дачи на малолетнего… Хлеб до сих пор выдается печеный, и жалоб на недостаток не слышно... Таким образом, попрошайничество некоторых переселенцев в городе не может быть объяснено недостаточностью выдаваемого хлеба. Тем более что выдача его производится в размере требования самих же переселенцев. Впрочем, попрошайничество не одобряется ими и объясняется только праздниками и желанием иметь белый хлеб для детей. Общая жалоба на недостаток соли, хотя от казны соли не полагается, но достать ее в городе не особенно трудно и стоит она недорого. Хозяйство в бараках очень несложное, едят, что достанут. Жалоб на обирательство со стороны манз не слышно, и в этом отношении услугу оказывают солдатики, руководя покупками и сообщая цены. Рыба, по отзыву самих переселенцев, дешева. Со-жалеют, что не могут достать картофеля и особенно капусты для щей. На пароходе щи им давались, а щи да каша, по отзыву, первое блюдо, недостаток которого ощущается прежде всего... К недостаткам хозяйства в бараках следует присоединить недостаток ведер для воды: выдано на каждый барак по одному ведру, в бараке же помещается более 100 человек. Очень жаль, что нет посуды для белья, а выданные для варки чугунки не слишком велики: было бы лучше купить побольше малых горшков. На то и другое слышны жалобы, и переселенцы стараются, как могут, обзавестись чем можно. Общее желание всех переселенцев – поскорее выбраться на место и заняться хозяйством». Пошла писать губерния...Другой сложный вопрос – канцелярщина, без которой, с одной стороны, никуда, а с другой… Приведем статью из той же газеты, опубликованную в мае 1885 года, под характерным названием «Больная колонизация». «Вот уже третью весну являются к нам пароходы с переселенцами; тысячи людей показываются временно во Владивостоке и потом исчезают куда-то, оставив за собой только тщательную пометку в списках переселенческого управления, вроде того, что Семен Кулеш 33 лет в деревню Унаши и пр. Потом все тихо и, разумеется, благополучно: жалоб не слышно, деньги расходуются, материал выдается, за пособиями хотя и являются, но милостыни не просят (значит, тем паче благополучно), и край колонизуется как следует. Проходит год – является том «трудов», а нет, так целых два; благополучие становится еще очевиднее, и новых переселенцев подбавляется в усиленном количестве… Но что делают в это время те, кто послужил материалом для этих «трудов», как чувствуют себя все эти Кулеши и пр. переселенцы, которые молчаливо и послушно красуются в списках?.. Мы же с своей стороны можем прибавить, что Кулеша в Унашах теперь не находится, а проживает он при-мерно где-нибудь в Новоселице или в другом месте. Бродит таким образом народ из угла в угол, отыскивая место, где бы действительно можно было «сесть», не соображая даже, что этим портятся все списки. Так чуть ли не целые селения передвинулись, и хотя, положим, передвижение из графы в графу труда особенного не составляет, но беда в том, что на практике-то это приходится производить уже не по графам, а собственными мужицкими ногами и карманом, пообтощавшим при первом обзаведении. В графе, может быть, передвинулся на вершок, а на деле на 20 верст. Выходит, таким образом, что переселенцев везут сюда на авось, как в памятное время первой Амурской колонизации, и если только их не водворяют при помощи розог и воинской дисциплины с предписанием сеять огурцы, а не морковь, то зато выводят прямо в поле и оставляют на произвол судьбы, не объяснив даже, которые земли свободны, которые заняты, где можно селиться, где затопляет, а где, несмотря на пресловутые южно-уссурийские розы и орехи, кроме них да бурьяна, ничего произрастать не может. После того неудивительно, что крестьяне начинают путать уже изготовленные или даже посланные списки и теперь неожиданно нарушают благополучие…Надо сознать прямо, что живое дело не укладывается в рамки казенной бумаги, составляющей, однако же, единственную функцию Переселенческого управления, и потом покончить с настоящим способом его ведения и бесполезным управлением в его теперешнем виде. Впрочем, некоторые говорят, что это только опыт колонизации; теперь пока можно и кое-как, а дальше присмотрятся и все пойдет на лад. Ну, дай бог; тогда мы, значит, увидим конец амурскому опыту, продолжающемуся уже тридцать лет, и подведем настоящие итоги. До тех же пор мы просим всех, кто только может доставить какие-нибудь сведения об опыте колонизации и кто хоть немного и в чем другом желает оказать пользу делу, не оставить нас своими указаниями...»В корреспонденции из Никольского, помещенной в этом же номере, сообщается, что партии переселенцев «уже немало времени расхаживают с целью отыскать себе место, где бы поселиться. При этом они жалуются, что никто не хочет сопровождать их, чтобы указать, где затопляет водою и где нет; а также какие места свободны и какие уже заняты другими, пришедшими прежде ходоками... Иные из переселенцев направились было на восточный берег озера Ханка, но, не зная, как попасть туда через болота, они должны были возвратиться, не успев избрать места. Надо искренне сожалеть о том, что дело колонизации края, стоящее казне так дорого, устроено у нас до сих пор совсем неудовлетворительно. Все предоставлено случаю или выбору самих переселенцев, а между тем оказывается, что последние, не зная края и не имев возможности изучить его орографию и местоположение, блуждают с места на место и тратят свои силы и время в ущерб своего благосостояния и интересов казны. По нашему мнению, так дело не делается, так заселение края не может идти успешно». Разумеется, это лишь небольшая часть опыта переселения и, возможно, не самая важная. Но ее надо знать, чтобы не создавалось ложного впечатления, что люди ехали сюда как на курорт. Хотя примерно это им и обещали… По материалам газет из архива ОИАК.
Автор: Иван ЕГОРЧЕВ
