Музеям пора сойти с пьедестала
В ТЕЧЕНИЕ нескольких дней во Владивостоке проходили встречи работников объединенного музея имени Арсеньева с самыми яркими и известными деятелями музейного дела России.
Хранители истории меняют формат отношений с посетителями– Это были вовсе не лекции, ничего подобного, – говорит Геннадий Вдовин, директор музея-усадьбы «Останкино», один из самых уважаемых экспертов музейного дела, более 30 лет проработавший в музее-усадьбе, в свое время – самый молодой директор среди подобных учреждений в России. – Руководство музея имени Арсеньева пригласило меня и моих коллег во Владивосток. Не заигрывая, скажу: я люблю Владивосток и не первый раз сюда приезжаю. С симпатией отношусь и к коллективу музея имени Арсеньева. Мы вместе размышляли над вызовами, которые брошены российской культуре, музейному делу России. И пришли к выводу, в частности, что для того, чтобы в обновленный музей имени Арсеньева публика шла с интересом, не нужно ждать и «давать время привыкнуть». Нужно пригласить людей к диалогу, делать музей вместе. Проводите опросы, замеры, организовывайте клубы, и все обязательно получится.Вернуть чувство подлинника– Интересные выводы. Сейчас очень распространена точка зрения, мол, музей должен меняться, привлекать посетителей неким шоу, удивлять, ибо все можно, не выходя из дома, в Интернете увидеть.– Музей давно поменялся, просто мы этого не заметили. Сегодня он не кладовая, не дарохранительница, это социальный институт, активно работающий. Музеи все больше перестают разговаривать с посетителями языком витрин и этикеток. Нарастающий вал новых технологий – с музейной точки зрения – угрожает чувству подлинника. Мы перестаем различать репродукцию и оригинал, живой звук и фонограммы. Это грустно, и задача музея – вернуть чувство подлинника, сам подлинник. Каким способом – классическими экскурсиями, концертами старинной музыки или рок-фестивалями – неважно. Подчеркну, задача – не патриотизм поднять, не культурный уровень – все это вторично. Как только ты поймешь, что этот дворец, эта земля настоящие, что они трогают тебя за душу, вот тогда и патриотизм, и образование – все придет. – Коснулись ли «Останкино» новые технологии?– Сейчас мы закрыты для публики, потому что, во-первых, входим в большую, тяжелую реставрацию. А во-вторых, дворец, знаете ли, дает мало места для маневра: мы не имеем права провести провод или поменять интерьер и экспозицию. Каким дворец был создан в конце XVIII века, таким его должна видеть публика, таким мы его и предъявляем. Мы не можем пристроить лифт на второй этаж, как бы нам ни хотелось это сделать для удобства посетителей-инвалидов, да и собственно инвалидов- колясочников не можем пускать в зал, потому что нельзя, ну просто нельзя по паркету двухвековой давности ездить на колесах.Другой разговор, что мы стараемся это как-то компенсировать: ведем активную выставочную работу за пределами усадьбы, у нас обширная концертная программа добетховенской музыки, именно той, которая звучала в этой усадьбе. Концерты проходят в останкинском театре, куда купить билет бывает ну очень трудно. Ведь там подлинный звук, подлинный интерьер. И удовольствие, которое человек получает, ни с чем не сравнимо.Не могу не сказать вот еще что. Мы не хотим, чтобы нашей публикой были только, грубо говоря, интеллигентные бабушки. Поэтому организуем детские программы. И знаете, детям очень интересно! Вот этим пяти-, семилетним ребятам с планшетами и прочими игрушками, ребятам, которые бесятся, стоит только выйти в парк, им становится очень интересно. Мы недавно получили от правительства Москвы дополнительные земли к усадьбе, и у нас появятся оранжереи, конный двор такие, какими они были когда-то. Это тоже будет привлекать посетителей. Там будет и Wi-Fi, и что хотите, наша задача – чтобы посетитель все равно в итоге пришел к подлиннику. Кстати, эту задачу хорошо понимают и в музее имени Арсеньева. И очень правильно двигаются к ее решению.Нет задачи привлечь посетителей– Существование музея-усадьбы принципиально отличается от музея?– Да. Любой музей-усадьба, где бы он ни находился, это деревенское мероприятие. И мы – парадокс – отнюдь не столичный музей, хотя Останкино сегодня едва ли не центр Москвы. Сложно ли ухаживать за усадьбой? Да, сложно. Техногенный и антропогенный факторы никуда не исчезли. У нас кругом автомобильные выхлопы, бетонные джунгли окружают со всех сторон, даже число посетителей – это тоже фактор, создающий сложности. Количество желающих попасть в усадьбу возрастает, а проходимость уменьшается. И все сложнее объясняться с властями, с населением. Нам важно не просто не пустить человека в усадьбу, чтобы снизить антропогенную нагрузку, а объяснить ему, что он может прийти завтра, а сегодня он не попадет в «Останкино» только лишь потому, что усадьбу нужно сохранить для внуков и правнуков. Мы вынуждены ограничивать число посетителей. И мы ждем к себе местную, так сказать, публику – не туристов, а жителей Останкино, Марьиной Рощи, Алексеевского. Нашу, если хотите, деревню. Это наш идеальный зритель – родной, родившийся в Останкино.Музей – уже не словарь– Существует ли формула успеха для музея?– Рецептов множество, но принципиален только один: музейщику надо сойти с пьедестала. Мы, музейщики, считаем, что мы хранители истины в последней инстанции, власть дура, а публика глупа. Но следует понять, что мы временно поставлены хранить вечные ценности, что приходят к нам люди, нам равные, а иногда и превосходящие нас. Как только выработаем с публикой общий язык, как только избавимся от высокомерия, которое свойственно всем музейщикам России, так все сразу и получится. Дело в том, что в прошлые времена музей был энциклопедией, школой. А в 90-х, когда рухнули Дома пионеров, сельские библиотеки, музей в каком-то смысле принял их функции на себя. Я не удивлюсь, если завтра начальство мне скажет: а ну-ка, давай придумай программы уже не для детей и не для инвалидов, а для наркоманов, желающих бросить свое пристрастие, для брошенных жен. Музею пора сбросить эти несвойственные ему функции. Но главное – понять, что мы уже не словарь, что уже не выстроишь экспозицию из зала в зал: угнетение крестьян в дореволюционной России, победная революция, расцвет крестьянства в СССР. Все, этого нет! Это никому не интересно. И то, что музей имени Арсеньева отказался от подобных старых идей, очень правильно. Мне вообще нравится ваша концепция. Музей выбрал болевые точки, которые существовали в Приморье: переселение, Гражданская война и так далее. И показывает то, что у него есть на эти темы, не расставляя оценок, кто тут плохой, а кто хороший. – Идеология долго задавала путь музеям. Сегодня на нее у каждого свой взгляд.– История – не прямая линия, а кристалл, у которого много граней, и все сразу, как ни старайся, не разглядишь. Дело музеев в ситуации, когда нет «политики партии», показывать основные противоречия, а выводы посетители пусть делают сами – как после просмотра кино или прочтения книги. И дело музейщика – не составлять словари, а обнаруживать проблемы в истории, находить точки зрения на них, устраивать дискуссии. – Наверное, далеко не все работники музеев в восторге от такого подхода, от необходимости меняться. Да и не вся публика, наверное.– Публика чрезвычайно разная. Всем не угодишь. Важно понять, что и для чего мы показываем. Что касается коллег, то у меня в усадьбе есть свои архаисты, свои новаторы, свои радикалы, свои консерваторы, и все мы работаем вместе. Это нормально. Главное, чтобы все понимали: нам не нужно превращаться в ярмарочных зазывал. Надо честно признаться: не вся публика – наша. Не вся. И не надо делать вид, что мы любим всех. Мы не заманиваем, например, молодняк. А вот мои коллеги из Дарвиновского музея практикуют всевозможные абонементы для молодых, клубы общения. Но у них и формат другой, совсем другие здания, другой материал, в естественно-научных коллекциях этого музея любые экспозиции можно подобрать в тему – вплоть до ритуалов ухаживания кольчатых червей. И молодцы работники музея, что нашли такие формы. А у нас другой материал, другие возможности. Посетителей всем хватит.– В каком музее помимо вашего вам хорошо и интересно?– Хм… Знаете, музейщик, входя в другой музей, не на экспонаты смотрит. Он сразу начинает интересоваться: о, а вот эти датчики влажности у вас давно стоят? А где вы их брали? А сигнализацию кто ставил, телефончик дадите?Если без шуток, то мне хорошо в музеях-усадьбах: в Поленово, Ясной Поляне, Вешенской. Я туда с удовольствием езжу.
Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ
