Как во Владивостоке жизнь налаживалась
В 1940 ГОДУ мой отец завербовался на Дальний Восток и увез с собой всю семью. Уезжали от голода и нищеты, в поисках лучшей жизни.
И 70 лет назад девчата строили морякам глазкиЕхали очень долго в товарном вагоне, посредине которого стояла буржуйка. А дело было зимой, холод стоял страшный. Сначала нас поселили в бараке где-то на Второй Речке, там я впервые попробовала булочки по пять копеек, дивный запах которых помню до сих пор. Потом нас определили на остров Путятина, на консервный завод. После сельских пейзажей Тамбовской области на меня произвел неизгладимое впечатление морской простор, хотелось визжать от радости! На острове было озеро лотосов и заповедник, мы видели пятнистых оленей. Здесь же разводили чернобурок. Казалось, жизнь налаживается. И тут грянула война. Помню, как с ночи занимали очередь за хлебом, а по лету работали на заводе – отмывали в деревянных корытах уже готовые консервы от жира.Пайку хлеба меняли на чулкиВ 1943 году на остров приехали представители училищ – набирали молодежь. Я попала в ремесленное училище № 9, что на улице Пекинской (Адмирала Фокина). Двор наш был рядом с бывшим японским консульством, в здании которого позже сделали онкодиспансер, а теперь там суд. В училище мы и учились, и жили. До обеда практика, после обеда – теория. Столовая, где нас кормили, тоже была на Пекинской, но ближе к Пограничной, к стадиону «Динамо». В столовую и обратно ходили строем. А улица была вымощена булыжником¬голышом размером с крупную картофелину. Мы так и называли это: «Пойдем по картошке!». В общежитии училища был строгий режим, в город просто так не пускали. Ворота на ночь закрывали на запор. Раз в неделю строем водили в баню, что на «Авангарде», рядом с Дворцом культуры. Нашу одежду – форменные платья и бушлаты, как ныне бы сказали, цвета хаки – отправляли на прожарку, возвращалась она мятой и горячей. Еще выдавали на два года одни черные хромовые ботинки. Но мы же девушки, так хотелось принарядиться! Хлеба нам тогда выдавали строгую пайку, мы одну съедали на двоих, а вторую умудрялись сменять на Семеновском базаре на чулки, которые носили по очереди. Здесь же, на базаре, я впервые увидела американцев, продававших жвачку. Летом в Покровском парке мы проходили военную практику, учились ползать по-пластунски, метали гранаты, изучали винтовку. Но мы были все-таки детьми и потому в парке обязательно бегали в комнату смеха, хохотали там от души. Нам ведь и 15 не было. Зимой же в пригороде сдавали кросс на лыжах. А еще копали рвы в районе от Пекинской до «Зеленых кирпичиков», а по ночам нас возили на Угольную – выносить из остывших печей кирпичи на платформу, причем каждый должен был выполнить норму по кирпичам, филонить не удавалось.Днем на заводе, ночью на танцплощадкеВ апреле 1945 года мы окончили учебу. Сразу же после выпуска нас отправили в колхоз под Иман. И День Победы встретили в поле. Был солнечный, очень теплый день, мы даже загорали. Никогда не забуду, какое было счастье, когда прибежал на поле гонец и сказал, что война кончилась. Мы пошли в село – над сельсоветом развернули красный флаг, было собрание, кто смеялся от счастья, кто плакал. Этой же ночью мы вернулись во Владивосток. Кто хорошо учился, того оставили работать в городе. Я попала на завод «Металлист», но оказалось, что слесари там не нужны, и нас переучили на токарей. Вытачивали мы втулки, гайки для вагонеток, что возили уголь. Жили рядом с заводом, в общежитии, которое от завода отделял только забор. Через этот забор мы лазали, если умудрялись опоздать на работу. А опаздывать случалось, особенно если всю ночь танцевали в Клубе моряков или на летней танцплощадке Дома офицеров. Правда, пока шла война с Японией, мы еще и дежурили по городу, в котором была светомаскировка, проверяли улицы Тигровую и Пограничную. А летом выходные дни мы проводили на пляже – он был совсем рядом с заводом. Вода была чистая, берег песчаный, солнце такое ласковое! Недалеко от берега стоял на приколе «Красный вымпел», мы подплывали ближе и кокетничали с матросами, которые высыпали на палубу. Работа токаря показалась мне совсем не женской, и в октябре 1946 года я устроилась на флотскую швейную фабрику. Она находилась на остановке «Гайдамак», почти у бухты, на улице Экипажной. Здесь шили робы для матросов, в заказном цехе – форму для офицеров. Помню, в этом цехе работали мать с дочкой – золотошвейки, они расшивали золотыми нитками шевроны, погоны… Я училась швейному делу у мастера Валентины Дзюбы. Но как-то у меня не получалось: машинки электрические, быстрые, боялась, что руки покалечу. И мастер не ругалась, не кричала – нет, поговорила с начальством, и меня перевели в бухгалтерию, где я стала сначала учетчиком, а потом планировщиком производственного отдела.Жизнь и работа в СадгородеЗатем я вышла замуж и уехала с мужем на его родину – на Украину. Но вскоре мы вернулись во Владивосток и стали жить в Садгороде, где жили уже мои родители. Я работала сначала в бухгалтерии курорта, потом поступила в бюро путешествий и экскурсий, что находилось на Первой Речке.Помню, как красиво там было, как на берегу рос шиповник, как отдыхали у моря семьями… И всем хватало места, и никто не бросал горы мусора. Помню, как много времени в советские времена мы проводили с коллективом. Выезжали на прополку и сбор овощей в подшефный военный совхоз на Де-Фризе. На воскресники (тогда субботы были рабочие) тоже выходили с удовольствием – благоустраивали территорию, весной убирали придомовую территорию. И на демонстрации ходили с удовольствием, с песнями и плясками. И в народных дружинах участвовали: надевали красные повязки на локоть и бродили по территории до полуночи, дежурили у клуба, где были танцы, но нарушений порядка почти не было, молодежь вела себя прилично. И вовсе не было страшно быть дружинниками.
Автор: Антонина КАЛЬЧЕНКО
