Свалил царя – в награду получи пинок

СПЛОШЬ и рядом приходится слышать, что дореволюционную Россию – великую и могучую, входившую в пятерку ведущих держав мира, порушили силы, нагрянувшие извне. Всякие там заговорщики, масоны, иноземные недруги, инородцы, или, как их еще именовали в те годы, пломбированные. О их роли в судьбе нашего многострадального Отечества мы еще поговорим, сегодня же рассказ о двух деятелях титульной, как принято говорить, нации – Юрии Ломоносове и его компаньоне Александре Бубликове, натворивших на двоих столько, сколько и не снилось целым иноземным легионам. Явились сии господа на авансцену русской революции в самый контровой момент – дни отречения государя Николая Второго.Для начала инспектор поставил крест на КВЖДПеренесемся, однако, к началу ХХ века в наш достославный град Владивосток. Ровно 110 лет назад, в 1902-м, восточные окраины России по распоряжению правительства посетила необычная миссия. Из далекого Киева по железной дороге прибыла большая группа специалистов железнодорожного транспорта, студентов тамошнего политехнического института, цель – инспекция состояния дальневосточного железнодорожного хозяйства. Возглавлял стальной десант инспектор министерства путей сообщения и по совместительству ординарный профессор означенного вуза Юрий Ломоносов, имя которого вскоре станет известным на всех магистралях России-­матушки. Талантливый конструктор, теоретик стремительно набирающей мощь путейной индустрии станет признанным авторитетом – как в родном ведомстве, так и в правительственных кругах, его имя было известно и царю.В общем, перед молодым, пытливым специалистом – а было ему во время посещения Приморья всего 28 лет – открывались самые заманчивые перспективы.Воротившись в столицу, глава миссии доложил министру финансов Сергею Витте, к слову, в прошлом железнодорожнику, о проделанной работе, сделав акцент на выявленных в ходе инспекции нарушениях: воровстве, коррупции, мздоимстве, недостатках технического порядка. За что тут же получил «монаршее благоволение» как честный и принципиальный государственный чиновник, дескать, другие проверяющие рисовали более радужные картины.Юрий Ломоносов слыл превосходным знатоком железнодорожного дела, в то же время мало был искушен в политике, дворцовых интригах. Докладывая о дальневосточных недостатках, он и не подозревал, как льет своим негативом воду на мельницу министру, который только и мечтал найти в обществе поддержку своим новым окраинным приоритетам – задвинуть Владивосток на вторые роли, для чего отобрать статус порто­франко и бросить весь финансово­административный ресурс на строительство порта Дальнего.«Независимый» доклад оказался как нельзя кстати еще и потому, что придавал виттевским планам больший вес в глазах Николая Второго. Во что вылился проект Дальнего, хорошо известно – вбухали сотни и сотни миллионов золотых рублей в строительство чужого города.Ладно, Дальний – слишком масштабная афера, чтобы так просто с ходу разобраться. Другое дело – КВЖД. Юрий Ломоносов почему¬то не увидел или не захотел увидеть (по какой причине – сегодня об этом можно только догадываться) всего позитивного, что привнесло с собой развитие дальневосточной сети. Ведь очень скоро методы хозяйствования на КВЖД получат высокую оценку зарубежных специалистов, а еще через некоторое время КВЖД станет одной из самых успешных магистралей России и будет названа современниками счастливой Хорватией (по имени ее управляющего генерала Хорвата. – Прим. авт.)… Только спустя годы откроется объяснение инспекторскому рвению, так поразившему Сергея Витте. Коллеги, а тем более власть предержащие и помыслить не могли, что преуспевающий теоретик и талантливый конструктор – человек с двойным дном. В те годы он сошелся с революционерами, тайно вступил в РСДРП, вошел в ее техническую организацию, занимавшуюся подготовкой террористических актов.Что подвигло высокообразованного интеллектуала на союз с социалистами – одному Богу известно. Ведь тогдашние подпольщики сплошь и рядом состояли из асоциальных элементов – недоучившихся студентов, молодежи, уклоняющейся от воинской службы, а то и просто всяких мастей уличных бузотеров и прочего подобного контингента. Но факт остается фактом – Ломоносов наряду со своей энергичной преподавательской и инженерной деятельностью был столь же верным и последовательным противником самодержавия.Зажгли красный свет царю путейцыВ конце 1916 года Ломоносов становится одним из ответственных сотрудников министерства путей сообщения. На этом посту и суждено было ему сыграть роковую роль в судьбоносных событиях 1917 года.Активным его соратником становится Александр Бубликов. Это была в высшей степени противоречивая личность. С одной стороны – предприимчивый инженер­путеец, активный общественный деятель, получил мандат депутата Государственной думы, наконец, меценат, раскошелившийся однажды на поддержку исследований полезных ископаемых суммой в 100 тысяч рублей, с другой стороны – люто ненавидел царя, правительство и вообще весь самодержавный строй, как будто этот строй препятствовал Бубликову, впрочем, и Ломоносову тоже в достижении профессиональной или общественной карьеры.И вот эти два господина, оказавшись в одной связке, приняли самое деятельное участие в отстранении Николая Второго от трона. В ночь с 27 на 28 февраля в министерство путей сообщения нагрянул Бубликов во главе отряда революционных, проще говоря, ушедших со службы солдат, вдобавок разбавленных случайными элементами с улицы, и приказывает служащим министерства исполнять его требования. Когда один из служащих воспротивился, тут же Ломоносов выхватил револьвер, и «единодушное» признание революционности было обеспечено.Заговорщики отдают приказание отправить царский поезд, идущий из ставки в Могилеве, не в Царское Село, где Николай Второй был бы под надежной охраной, а в Псков, где спустя два дня от государя, внезапно оказавшегося практически одиноким, будет вырван акт отречения.Имея беспрепятственный доступ к железнодорожному телеграфу, Ломоносов и Бубликов немедленно передали по всем дорогам страны сообщение о переходе власти к Государственной думе. Эта телеграмма посеяла смуту и сыграла без преувеличения выдающуюся дезорганизующую роль.Далее Ломоносов руководил реализацией акта об отказе Михаила Александровича от престола.Наконец, 8 марта 1917 года по решению уже созданного Временного правительства А. Бубликов в составе делегации комиссаров Государственной думы принял участие в аресте отрекшегося царя.Сотворили неправедное дело – и в кустыТут в самый раз задаться вопросом: почему эти деятели сегодня никому не известны? Почему их имена не звучали в советское время, ведь это были подлинные творцы Февральской революции 17¬го года, по сути, вымостившие дорогу к следующему этапу – Октябрьскому перевороту? Ответ очень прост и прозаичен: оба очень скоро увидели, чего натворили, чему и кому открыли шлюзы. В столицу буквально хлынули не борцы за народное счастье, свободу пролетариата и крестьянства, а охочий до русского добра жадный люд. Востребованными оказались не такие квалифицированные спецы, как Ломоносов и Бубликов, а прохиндеи всевозможных мастей. На руководящих должностях вплоть до правительственных оказались вчерашние недоучившиеся студенты (поговаривают, что однажды в коридоре Совнаркома Ломоносов столкнулся с одним таким «новым русским», которого в свое время выгонял из института за неуспеваемость). Первым прозрел Бубликов, который разрешил проблему просто: немедля сиганул за бугор, став таким образом первой жертвой новой, освободившейся от проклятого царизма «народной» власти. Итог его печален и бесславен. Свободному Западу борец с царским тоталитаризмом был уже не нужен, русские эмигранты, те же бывшие коллеги по Госдуме, предприниматели, промышленники, лишившиеся всего и вся, просто плевались при встрече. Ну а советской власти он тоже теперь ни к чему – мавр свое дело сделал – мавра можно и послать.Умер Бубликов в 1941 году в Америке в полном забвении, за гробом шли только близкие и родственники. Сложнее и в то же время драматичнее и даже трагичнее судьба Ломоносова. Он отчаянно пытался встроиться в советские структуры, энергично взялся за восстановление порушенного Гражданской войной родного железнодорожного ведомства, одно время поддерживался даже Лениным, занимался на Западе закупкой паровозов, наконец, смог реализовать свою давнюю идею – создал первый отечественный тепловоз. Казалось, его выдающиеся способности востребованы. Ан нет! При новой власти в первые послереволюционные годы во главу угла ставились не профессионализм, умение работать, творить, а революционная преданность, классовый подход. Доконали вести, поступавшие с Дальнего Востока – на КВЖД уволили большинство опытных, но недостаточно лояльных по отношению к новому режиму специалистов, одно время даже хотели отдать дорогу Китаю бесплатно…Не видя выхода, Ломоносов уезжает на Запад, но так же, как и его компаньон­-смутьян, не находит себя в свободном демократическом мире. Куда бы он ни приезжал, в какие бы двери ни стучался – везде следовал вежливый, но твердый отказ: не нужен! Тщетны были и попытки заручиться поддержкой тех зарубежных специалистов, с которыми был знаком по совместной деятельности еще в дореволюционное время. Его – к тому же теперь еще и с советским паспортом – просто сторонились – лучше с «красным» не связываться. Так и мыкался по Западу талантливейший ученый, инженер, конструктор: там не нужен, здесь его имя под запретом по причине клейма эмигранта. И таких вот Ломоносовых и Бубликовых оказалось в 17¬м сотни, тысячи – как будто какое­то затмение нашло на часть общества, причем, заметьте, далеко не самую худшую. Феномен этого тотального помутнения до сих пор не понят и не разгадан…

Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ