“Совесть России” оказалась не первой свежести

Виктор Черепков почти 2 месяца не появляется в зале заседаний Приморского краевого суда, где в марте нынешнего года начались слушания по делу его обидчиков - группы приморских милиционеров. В настоящее время, как удалось выяснить корреспонденту “Независимой газеты”, процесс зашел в тупик. По двум причинам. Первая. Свидетели обвинения, гладко до этого излагавшие суть дела, стали с определенного момента (об этом позже) отказываться от своих первоначальных показаний, данных еще в ходе следствия.

Вторая причина. Отсутствие в зале суда ГЛАВНОГО свидетеля обвинения. Виктор Черепков, как рассказали нам участники процесса, с того момента, когда в ходе суда дело приморских милиционеров стало “разваливаться”, перестал здесь появляться. Более того, именно с этого момента он стал то голодовку объявлять, объясняя ее своим несогласием с действиями краевой прокуратуры и краевых властей, то грозит отставкой с должности мэра, то просто под любым благовидным предлогом не является в суд. А без показаний ГЛАВНОГО свидетеля обвинения суд не может сдвинуться с мертвой точки.

“Самое громкое дело последних лет”

Именно так охарактеризовал его, выступая в одной из телепередач “ОРТ” более года назад, генеральный прокурор России Юрий Скуратов. Тогда же юрист Скуратов назвал приморских милиционеров “преступниками”. Хотя такое определение подследственным и их действиям может вынести только суд. Но, видимо, столь глубоким было убеждение генпрокурора в виновности приморцев, что он не сомневался в окончательном вердикте суда...

Что же собственно произошло в Приморье в те дни и почему столь пристальное внимание этому процессу уделила и местная, и центральная пресса; что изложено в материалах собранного досье?

Операция “Вирус” по выявлению и привлечению к уголовной ответственности взяточников в мэрии Владивостока была разработана и началась в конце 1993 года. Под непосредственным руководством сотрудника краевого УВД Владимира Дудина оперативники не просто выявляли взяточников, а используя положения нового тогда закона об оперативно-розыскной деятельности, решили внедрить в существовавшую по их информации в мэрии Владивостока криминальную пирамиду своего разведчика - офицера МВД Бугрова, который выступал под псевдонимом Волков и действовал под прикрытием специально разработанной для него легенды и специально сделанных для этого документов. Афганец Волков, ставший бизнесменом и решивший обосноваться во Владивостоке, для решения своего вопроса (получения помещения под офис) начал давать взятки тем должностным лицам мэрии, от которых зависело решение его вопроса.

Продвигаясь по этой криминальной пирамиде, афганец Волков, в соответствии с его собственными показаниями, данными в ходе следствия, дошел до мэра Владивостока Виктора Черепкова, которому дал, опять же по его словам, две взятки - импортные часы “Омега” ручной сборки и внушительную сумму деньгами.

Сотрудники милиции провели обыск в квартире и в кабинете мэра Владивостока, в ходе которого обе взятки были обнаружены. Кроме того, была обнаружена еще одна взятка, которую, уже по другой линии, дал Черепкову сотрудник милиции Шулпин, тоже являвшийся разведчиком МВД и действовавший под прикрытием гражданина Чепкевича. Так мнимый Чепкевич отблагодарил мэра Владивостока за оказание помощи в трудоустройстве. Чепкевич и Волков, как утверждает их непосредственное руководство, друг о друге ничего не знали и действовали автономно.

Между тем в ходе обыска и его подготовки было несколько странностей, внимание на которые сразу никто не обратил. Во-первых, в ордере на обыск содержалась формулировка, далекая от истинных оснований его проведения. Обыск проводился сотрудниками прокуратуры города и оперативниками, как потом выяснилось, для “предотвращения провокации” (так в ордере), а не обнаружения предметов взятки (как было на тот момент на самом деле). Перед началом обыска в кабинет мэра вошел тогдашний прокурор города Ярошенко (ныне из прокуратуры уволился), который некоторое время оставался с Виктором Черепковым наедине. Только после этого начался обыск, в ходе которого были обнаружены взятки. Однако на видеозаписи, фиксирующей ход обыска, как выяснили потом адвокаты приморских милиционеров, местами вместо действий сотрудников прокуратуры и оперативников записаны фрагменты мультика про “Тома и Джерри”...

В начале 1994 года Виктор Черепков был освобожден от занимаемой должности. Однако добровольно своего кабинета в мэрии не покинул. Его оттуда вынесли. “Выносом тела” (так эту операцию по сей день называют в своих рассказах и сторонники, и противники Черепкова) руководил в те дни вице-губернатор Приморья Лебединец.

Далее в этой истории произошли неожиданные и кардинальные сдвиги. В ходе следствия по поводу взяточничества в мэрии Владивостока сначала краевая, а потом и генеральная прокуратура обнаружили, что главные свидетели обвинения - подставные лица, то есть разведчики, сотрудники милиции Бугров и Шулпин. Более того, среди оперативников и понятых, участвовавших в обысках, обнаружились родственники руководителя операции офицера МВД Владимира Дудина.

И тогда генеральная прокуратура закрыла дело о взятках во владивостокской мэрии “за отсутствием события преступления”. Зато открыла новое дело, теперь уже против приморских милиционеров - в связи с “фальсификацией сотрудниками краевого управления УВД дела о взятках во владивостокской мэрии”.

Следствие длилось почти 3 года, все основные его фигуранты ( за исключением одного - и то по состоянию здоровья) - оперативники и сотрудники Приморского УВД, в званиях от лейтенанта до генерал-майора, в ходе следствия провели различное время в камерах, за решеткой - в “Лефортово” и “Бутырках”, а также в СИЗО Приморья. От 1,5 месяца до 2,5 лет.

В марте 1997 начался суд над приморцами, в ходе которого ВСЕ подсудимые были выпущены на свободу под подписку о невыезде, так как не представляли общественной опасности.

Такова, если кратко, канва событий.

Как это было (версия подсудимых)

“Дело в том, что закон об оперативно-розыскной деятельности, которым мы руководствовались в период проведения операции “Вирус”, противоречит Уголовно-процессуальному кодексу, - объясняет Владимир Дудин, взявший на себя в ходе нынешнего судебного процесса функции собственной защиты. - В закон об оперативно-розыскной деятельности, а также в нормативные документы, регламентирующие оперативную деятельность всех правоохранительных органов, были включены такие понятия, как оперативное внедрение, оперативный эксперимент, контролируемая подставка. Эти три основополагающие понятия оперативной деятельности заключают в себе создание условий, при которых человек, попавший в оперативную разработку, в добровольном порядке волен принять решение - совершить преступление или не совершить, заявить об этом в правоохранительные органы или набить свой карман деньгами, совершить другое должностное преступление. И это все остается на его совести. Именно в этом заключается оперативный эксперимент. Однако если закон об оперативно-розыскной деятельности такие действия оперативников в отношении должностных лиц допускает, то в основополагающем законе, которым руководствуется следствие, - Уголовно-процессуальном кодексе, эти действия не признаются правомерными. Поэтому, добывая доказательства оперативным путем, в соответствии с одним законом, разрешающим нам оперативный эксперимент и контролируемую подставку, мы не можем, как выяснилось теперь на нашем печальном примере, легализовать добытые нами доказательства виновности должностных лиц в уголовном процессе”.

Фактически основная вина приморских милиционеров в том, что они действовали в соответствии с одним законом (“Об оперативно-розыскной деятельности”), который разрешает то, что запрещает другой, основополагающий для следствия и судебного процесса (Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР).

Теперь, когда юридические аспекты дела приморских милиционеров более или менее понятны, можно перейти к морально-этическим.

Первое. Даже если в судебном процессе из-за несовершенства законодательства нельзя признать юридически факт получения взяток отдельными сотрудниками мэрии Владивостока, с морально-этической стороны это - факт неоспоримый.

Следовательно, если они, сотрудники мэрии, принимавшие от Волкова приношения, и чисты перед несовершенным законодательством, то в морально-этическом плане они - взяточники, потому что взятки они все же брали. И это, повторюсь для ясности, признали. А сами “предметы взяток” ими были добровольно сданы.

Второе. Для проведения оперативной деятельности сотрудниками Приморского УВД были истрачены немалые средства, к примеру на те же взятки. Но поскольку законодательство не признает такие действия правомерными, истраченные на оперативные мероприятия средства признаются генеральной прокуратурой неправомерно истраченными. И это тоже вменяется в вину приморским оперативникам.

Попав в вилку между двумя противоречащими друг другу законами, приморские оперативники, грубо говоря, и влипли в эту юридическую коллизию, обернувшуюся в последующем для них заключением в СИЗО и судебным процессом. А взяточники, которые являются таковыми с морально-этической точки зрения, стали теперь потерпевшими и в этом качестве дают свои показания.

Конечно, следователи генеральной прокуратуры могли с самого начала разобраться в этих коллизиях и, как утверждают адвокаты, получить соответствующие взыскания за серьезные нарушения инструкций и положений. “Однако никаких нарушений закона, уголовного преследования здесь не могло быть в связи с этими обстоятельствами”, - разъяснил мне еще в декабре 1996 года бывший следователь, а ныне адвокат Валерий Михайлюков.

Однако с самого первого дня, начав следствие, генеральную прокуратуру интересовало совсем иное. В то время генеральную прокуратуру возглавлял, напомню, Ильюшенко, ныне сам находящийся в “Лефортово” под следствием. Именно Ильюшенко и начал разработку приморцев.

“Мне предложили свободу в обмен на любые показания, компрометирующие руководство Приморского края”, - утверждает оперативник Валерий Бугров. То же самое было предложено каждому в отдельности - Владимиру Дудину, Александру Бондаренко и Александру Шулпину.

Безусловно, особенностью “милицейского” дела была фигура главного свидетеля обвинения, правозащитника, мэра Владивостока Виктора Черепкова, который с первой минуты и до сегодняшнего дня утверждает, что он взяток не брал, а все эти оперативные мероприятия, предпринятые против него приморской милицией, - провокация, фальсификация, деньги и часы ему, как он утверждает, были подкинуты во время обыска.

Все эти утверждения Виктор Иванович подкрепляет показаниями ряда свидетелей, которые еще во время следствия подтвердили, что видели афганца Волкова, который, уходя от него, ничего в кабинете мэра не оставлял. Свидетели видели все это через щель приоткрытой двери его комнаты отдыха, где в это время находились по просьбе Виктора Ивановича.

Собственно, на основании показаний этих свидетелей следствие в свое время и сделало заключение о фальсификации оперативных данных и провокации со стороны оперативников. Вообще-то, если бы не показания этих свидетелей, возможно, не было бы ни следствия, ни заключения оперативников на 2 долгих года в СИЗО Москвы и Владивостока. Не было бы, возможно, и 7 папок публикаций на эту тему. Не было бы и указа президента о восстановлении Виктора Черепкова в должности мэра в сентябре прошлого года.

Как это было (рассказ свидетелей)

Владимир Мурашов, главный специалист комитета по предпринимательству мэрии Владивостока:

- После того как Черепкова удалили из мэрии, Виктор Иванович пригласил меня и сказал, что необходимо инсценировать такую ситуацию, будто бы к нему приходил участник афганских событий Волков, который благодарил Черепкова за то, что он дал ему помещение. И будто бы Виктор Иванович вроде бы не соглашался, говорил, что он ничего не давал ему. А Волков будто отдал ему в знак благодарности свой десантный берет. И мы будто бы с Авророй Ивановной Леоненко находились в это время в комнате отдыха Черепкова. А потом, когда Волков уже ушел, вышли из этой комнаты и увидели этот берет на столе. Проверили, что берет пустой, что взятки в нем не было.

Вот такой факт, вроде бы нормальный для следствия, о том, что взятки никто не давал, мы изложили во время следствия следователю генеральной прокуратуры Маврину.

- Как же вы согласовывали свои показания?

- Несколько репетиций было, повторялась ситуация, как это мы рассмотрели в щель приоткрытой двери, кто заходил там. Мы как бы были в охране.

- Владимир Сергеевич, вы говорите, что вы репетировали, как будут даны ложные показания. Вы и Аврора Ивановна. А как было на самом деле?

- На самом деле этой сцены не было вообще.

- Но у вас же в рабочем календаре, как это зафиксировано в следственном протоколе, даже была какая-то отметка на этот счет, которая убедительно подтверждала, что вы в тот день находились в комнате отдыха Черепкова. И этот рабочий календарь также был приобщен к следственным документам...

- Да, я хотел сделать так, чтобы это было наиболее правдоподобно. Отметка была написана мной, по-французски я написал “охрана”.

- А когда эта запись была сделана на самом деле?

- На самом деле такая запись была сделана после разговора об этой инсценировке.

- Владимир Сергеевич, скажите, в этой инсценировке участвовали вы, Черепков как бы режиссировал, и...

- Аврора Ивановна Леоненко.

- Эти показания вы дали во время следствия. А какие показания вы дали в суде?

- В суде я рассказал правду, что ничего такого на самом деле не было, что эти показания были нами инсценированы.

- Владимир Сергеевич, ну я понимаю, дело прошлое, и вы в суде рассказали правду. Но все-таки почему вы во время следствия дали ложные показания?

- На тот момент, когда я давал эти показания, позиция моя и его по развитию города, экономическая, политическая, совпадала. Я считал, что Черепков нужен Владивостоку, и пошел на эти ложные показания, чтобы выручить его. А потом понял, что в результате пострадали милиционеры. В их действиях, конечно, тоже были нарушения. Но не такие, за которые они уже понесли наказание. Да и Черепков... Он оказался совсем не таким, как мне казалось.

Аврора Леоненко, руководитель контрольного комитета мэрии Владивостока:

- Аврора Ивановна, все-таки была репетиция свидетельских показаний или ее не было? Обсуждалось ли в период следствия, кто какие будет давать показания?

- Репетицией это никак не назовешь, но с просьбой такой Виктор Иванович ко мне обращался. Берущим взятки я Черепкова никогда не видела.

- В чем была суть просьбы?

- Просьба была сказать, что в тот день, когда у него в кабинете был Волков, мы тоже были с Мурашовым там, но только в комнате отдыха. И слышала, что он кому-то говорил, что он и цветов не берет. И потом не день и не два видела берет пустой, в котором ничего не было.

- И вы дали такие показания?

- Да.

- А были вы там в тот день на самом деле, вы не помните?

- Скорее, нет.

Юрий Погребняк - ныне заместитель директора одного из предприятий Владивостока, в 1994 году - директор департамента мэрии по координации и взаимодействию правоохранительных органов:

- После первых допросов, которые начались в конце мая и начале июня 1994 года, Черепков взял на себя роль какого-то дирижера. Раздавал роли и уже комбинировал, кто будет давать какие показания. Эта его разработка, собственно, и легла потом в основу следствия. Я узнал тогда, что они собираются в квартире Чикулиной. Это его давняя знакомая, они и раньше работали вместе. Поэтому для того чтобы избежать каких-то неудобств, они собирались у нее на квартире. После первого допроса у следователя генпрокуратуры Маврина пригласили и меня туда. Когда я туда пришел, там уже было порядка 15-16 человек. Вся отработка сценария кончилась где-то часов в 5 утра.

- А сценарий какой отрабатывался?

- Черепков приглашал к себе, в одну из комнат, каждого, и под легендой, разработанной им, обсуждалось, что каждый должен был говорить на следствии, какие давать показания. Все эти показания были полунадуманны. Это очень тонкие вещи. Потому что в основе всегда было что-то правдивое. То есть я, например, видел Волкова в мэрии, и не только я. Но я не видел, давал он или нет деньги Черепкову. Но показания выстраивались в систему. Вот так, натаскивая факты и додумывая что-то свое, чего не было или чего никто не видел, и построили свидетельские показания, которые потом легли в основу следствия.

- А что от вас требовалось сказать?

- Что я видел, как Волков заходил в кабинет Черепкова. А уже что там было в его кабинете, должны были говорить другие.

- Это было на следствии. А что вы сказали в суде?

- Что нас натаскивали, какие давать показания.

- Что с вами случилось после того, как вы дали эти показания в суде?

- Еще до этого. Я ведь не скрывал, что не буду поддерживать обман. В суде каждый сам по себе, каждый должен сам за себя давать показания. И мне начали звонить по телефону, угрожать. Предлагали встретиться, чтобы переговорить. Я спросил, с кем встретиться? Не говорят. Называли Иудой. А потом 14 ноября меня жестоко избили.

- Юрий Максимович, но ведь если остальные свидетели будут придерживаться разработанного сценария, невинные или во всяком случае не столь уж виновные, как это выглядит сейчас, попадут в тюрьму. Свидетели это понимают?

- По-моему, этим людям, которые сейчас окружают Черепкова, глубоко безразлична судьба тех людей, которые могут в результате попасть в тюрьму. Но если все развернется в обратную сторону, многие из них потеряют то, что уже успели сделать лично для себя. Когда было последнее слушание в суде 1 ноября (когда в суде появились первые свидетели, давшие показания о фальсификации следствия Черепковым. - З. Б.), госпожа Чикулина, у которой собирались в квартире для подготовки показаний, заявила: “Что ж теперь мне делать? Я же больше всех давала показаний в поддержку Черепкова, теперь меня могут посадить”. Взяла отпуск, получила из рук администрации города какую-то сумму на укрепление здоровья, взяла дочь и уехала из города.

Зачем и кому это надо (откровения “знаменосцев”)

“Черепков - совесть России”. Этот лозунг придумала я, - утверждает Аврора Леоненко. - И он, этот лозунг, во время первой предвыборной кампании в основном сработал, свое сыграл. Я очень надеялась, что будет именно так, а не иначе. И всегда старалась поддерживать это убеждение в людях. Более того. Я всегда говорила нашим сторонникам, он - наше знамя. Бывает, что у знамени древко сломается, само знамя наклонится. Мы должны его отмыть, почистить и снова поднять...

Аврора Леоненко - один из ближайших сторонников, вернее, даже сподвижников Черепкова. Знает его 20 лет, еще с тех самых пор, когда Виктор Иванович был рационализатором и изобретателем и работал начальником отдела научно-технической информации одного из подразделений Тихоокеанского флота. В период предвыборной кампании, когда Черепков в числе других баллотировался в мэры Владивостока, была его доверенным лицом. В те дни и месяцы, когда Черепков был временно изгнан из мэрии своими противниками, сама ушла с должности управделами, осталась без средств к существованию, но зато верой и правдой продолжала служить Виктору Ивановичу.

Несколько недель назад, 29 октября 1997 года, ее столкнули с лестницы в собственном подъезде, отняли сумочку с нехитрой женской косметикой и некоторой суммой честно заработанных денег. Нападавшие уехали, как рассказывает Аврора Ивановна, на двух машинах, одна из которых была “джипом”. А это, с ее точки зрения, лишний раз подтверждает, что то был не мелкий хулиган-воришка, а человек состоятельный, имевший план не обокрасть ее, а унизить и пригрозить.

Аврора Леоненко утверждает, что это нападение на нее совершено кем-то по наводке и с благословения Виктора Черепкова. Того самого, кто вошел в новейшую историю не только Приморья, но и, пожалуй, страны под ею же, то есть Леоненко, придуманным слоганом - “совесть России”, он же - “знамя”, он же - мэр Владивостока и ее непосредственный начальник в мэрии...

“Я точно знаю, что Черепков решил от меня избавиться, уволить, - рассказывает Аврора Ивановна. - Это для того, чтобы было видно, что все, что я говорила в суде и на следствии в его поддержку, - правда. Чтобы тем самым подчеркнуть, что он мне ничем не обязан”.

При проверке предприятия, которое в настоящее время занимается асфальтированием и благоустройством дорог Владивостока, Аврора Ивановна обнаружила приписки, сообщила об этом по инстанциям и стала в мэрии неугодной.

Другим соратником Черепкова, вернее другим его знаменосцем, долгое время оставался Юрий Погребняк.

Несколько недель назад, 14 ноября 1997 года, он также подвергся нападению и был еще более жестоко избит (Леоненко, к счастью, все же повезло, ее только столкнули с лестницы).

Третий знаменосец - Владимир Мурашов. В свое время, когда Черепков баллотировался в мэры, одним из его конкурентов был Мурашов, который снял свою кандидатуру в пользу Виктора Ивановича. Потому что у них, как считал тогда Мурашов, были единые позиции. Позже, когда вице-губернатор Игорь Лебединец организовал и провел “вынос тела” мэра Черепкова из мэрии, именно Мурашов первым кинулся к дверям в кабинет мэра, чтобы его защитить, прикрыть. В последующий период Владимир Сергеевич, пользуясь своими зарубежными связями, организовал поддержку Черепкову во французской печати, организовал письмо французской общественности в адрес МИДа России.

Беда Мурашова в том, что он слишком серьезно и прямолинейно принимает участие в том, к чему призывает его политический патрон. Недавно, проверяя лицензии на предпринимательскую деятельность, он обнаружил значительное количество липовых, доходы от которых ушли куда-то налево. Потом он же предложил организовать жесткий контроль за реализацией во Владивостоке спиртного, продажа которого в краевом центре, по его сведениям, криминализирована. Он же обнаружил в городе одну из торговых баз, через которую реализовывается без оплаты акцизов водка. Доложил Черепкову. “Черепков приказал - отцепитесь от этой базы, - рассказывает Мурашов. - Затем мне предложили уволиться”.

Еще один прокол Мурашова - он поддержал в одной из публикаций в местной прессе позицию губернатора Приморья по поводу отстаивания российских интересов при демаркации границы.

“Он предал нас, всех тех, кто служил ему, вернее делу, которое мы видели за ним. Но теперь он служит не делу, - утверждает Аврора Леоненко. - После возвращения из Москвы, когда он вторично заступил в должность мэра, он стал совсем другим”.

Сегодня, как утверждает бывшее ближайшее окружение Черепкова, наиболее близким ему человеком, его политическим консультантом стал Игорь Лебединец. Тот самый, который 3 года назад руководил операцией по унизительному для Черепкова “выносу его тела” из мэрии Владивостока.

Конечно, портрет мэра Владивостока Виктора Черепкова, увлеченно играющего в политику по собственным правилам, явно не соответствует тому портрету, тому имени “совести России”, под которым он уже вошел в современный политический ареопаг России.

И потому совершенно очевиден вопрос, для чего все это, почему он так поступает, то объявляя голодовки и подавая в отставку, то снова возвращаясь в мэрию и начиная новую борьбу с судами, прокурорами, краевыми властями?

“Это игра. И голодовка, и объявление, что он не будет участвовать в выборах мэра, сделаны для того, чтобы поднять волну негодования горожан, которые закричат: “Виктор Иванович, родненький, да как же это так. Ведь мы же здесь все перемерзнем и погибнем. Останься, - утверждает Аврора Леоненко, человек, знающий Черепкова 20 лет. И продолжает: - Только для этого. С одной стороны. А с другой стороны, чтобы народ возмутился действиями губернатора Наздратенко, который не дает возможности работать мэру. Противостояние во Владивостоке действительно великое, и, может быть, какие-то силы заставят губернатора убраться. Силы в Москве. И тогда Виктор Иванович будет баллотироваться в губернаторы”.

За несколько недель до очередного объявления о своей отставке и голодовке, уже чувствуя, как трещит по швам дело приморских милиционеров, на котором Черепков укрепил свою всероссийскую славу борца с коррупцией, мэр перевел из городского бюджета 40 миллиардов рублей (почти 8 миллионов долларов) в никому неизвестный во Владивостоке филиал московского банка. Сделал это в те самые дни, когда на центральной площади краевого центра учителя, медики и прочие бюджетники требовали выплаты им долгов по зарплате.

Так что “совесть России” оказалась на поверку не первой свежести... Хотя, как и осетрина (по Булгакову), она, “совесть”, не бывает второй свежести. Вернее - это уже не совесть, а нечто совсем другое.

Владивосток - Москва.

Автор: Захар ВИНОГРАДОВ, специально для “В”