Из племени стариков. Лев Дуров представил во Владивостоке спектакль о судьбах пожилых людей

Он вошёл в нашу жизнь гасконцем Де Тревилем и агентом Клаусом из «Семнадцати мгновений весны», Сан Санычем из «Не бойся, я с тобой» и лётчиком Кавешниковым из «Сироты казанской»… Впрочем, перечислять все роли народного артиста России Льва ДУРОВА бессмысленно. Достаточно просто сказать: «Лев Дуров» - и каждый сам вспомнит тот фильм или спектакль, в котором впервые увидел его. Увидел и попал под обаяние таланта.

Во Владивосток на этот раз Лев Константинович приехал со спектаклем «Жениха вызывали, девочки?». Постановка Петра ОРЛОВА трогательная и смешная, заставляющая зал то рыдать от хохота, то замирать от высочайшего накала страстей…

- Чем вас привлёк этот проект, Лев Константинович?

- Я слово «проект» не люблю, что-то в нём есть производственное. А спектакль привлёк тем, что касается судеб пожилых людей, а вы знаете, положение стариков у нас всегда было сложным и напряжённым. Я сам отношусь к этому племени – старики. И знаю, что это такое. Помимо всяких физических гадостей, связанных с возрастом, нам государство и правительство то и дело преподносят неприятные сюрпризы. Так что тема уважаемой старости и того, как людям пожилого возраста оставаться людьми, жить достойно, для меня важна и интересна.

Так сложилось, что кроме участия в «Жениха вызывали, девочки?» я как режиссёр поставил пьесу американского драматурга Эрба ГАРДНЕРА «Я не Раппопорт». Она о том же: как старикам оставаться людьми, как много зависит от них самих. У итальянцев есть очень жёсткая поговорка: «Стариков надо убивать в детстве». Кажется, жуть, да? А если вдуматься, это замечательные слова, суть которых – каждый старик до конца своих дней должен сохранять в душе пружинистую тональность ребёнка и радоваться жизни, миру, близким и друзьям. И я знаю многих стариков, которые не теряют жизнь, участвуют в ней. А есть такие, которые после выхода на пенсию записывают себя в «старичьё» и угасают.

- Когда вы выбираете предложения, на которые соглашаетесь, что для вас важно? Режиссёр, партнёры, ещё что-то?

- Могу сразу сказать, от чего я решительно отказываюсь. Если в пьесе или сценарии есть гадость, кровь, непристойности – для меня это неприемлемо так же, как мат на сцене или экране. И когда мне говорят, что это современный русский язык, я отвечаю: «Нет. Это ложь. Это язык улицы, язык шпаны». А вот, говорят мне, ТОЛСТОЙ тоже матерился. Да, отвечаю, и БУНИН, и РОСТРОПОВИЧ. Но не в своём же творчестве. Я во время репетиции могу многое сказать, если актёры вялые ходят по сцене, но это моя производственная несдержанность, она не касается миллионов людей. А когда наш «великий мат» становится нормой, когда на улице он просто уже как фон, это ужас.

Недавно известный российский писатель, очень обаятельный, принёс мне новую пьесу, прекрасно изданную. Я прочёл первую реплику и вернул ему сразу. То, что там написано, не могу процитировать, хотя все эти слова знаю. Сказал: «Миша, спасибо большое, это не то что ставить, я даже никому прочитать не могу посоветовать. Давай, бери её под мышку и вали отсюда». Он улыбнулся: «Лев Константинович, но ведь это же прикольно!». Вот это слово тоже не приемлю и не понимаю, что это такое.

- Как вы относитесь к мнению, что кризис идёт на руку творческим людям?

- Это всё байки. Кому может быть лучше, когда твои деньги испаряются у тебя на глазах? Я уж не говорю про стариков, которые пережили однажды этот ужас, когда скопленного на похороны не хватало даже на гроб… Да если бы нам ещё говорили правду! А то успокаивают, мол, мы плавно пройдём кризис, и вдруг говорят, что рубль подешевел на 35 процентов! Давайте уже определимся, хорошо всё или плохо… Мы очень любим врать, увы. А с народом надо говорить честно!

- Вы работаете с молодыми актёрами…

- И замечаю, как сильно падает уровень поступающих на актёрскую специальность. Я однажды сказал – и на меня за это многие обиделись, - что раньше были аристократы и в жизни, и в профессиях, в том числе среди актёров – вспомним того же КАЧАЛОВА. Потом пришли разночинцы – мы. Мы сняли в театре занавес, сделали открытыми репетиции. Мы искали другую правду. И мы её нашли, но при этом сорвали с театра тайну, а это неправильно, ведь недаром театр всегда называли Храмом. Но и наше время подходит к концу, и на смену нам пришло ПТУ. Увы. Неважные актёры. В МХТ приходят показываться 183 человека, а мы берём троих! Представляете? 180 никчёмных, серых человека, зачем-то получивших диплом актёра. Вёл я в школе-студии МХТ курс. 23 человека. После первого курса отчислил восьмерых. И правильно сделал. Никто из них актёром не стал. Сегодня ведь как? Не поступил на обычной основе, не хватило таланта – пошёл на платное обучение. И его берут. Педагоги на таких зарабатывают деньги, потом выпускают, а они – кто? Никто! Изуродованные судьбы. Исковерканные жизни. Я сразу вижу, как только человек начинает показываться, говорю: «Стоп! Платное обучение?». Да, отвечает. «Кто педагог?». Такой-то, отвечает. Ну что ж, говорю, прости, парень, передай от меня привет твоему педагогу и скажи только одно слово: «Стыдно!». И до свидания.

Помню, была у меня одна девочка. На экзамене явно чувствовалось, что с ней поработали, сегодня многие за деньги натаскивают перед экзаменом. Я её взял, но сказал честно: за хороший показ. И что? Отчислил после первого курса. Полный ноль. А она была дочкой довольно известной театральной семьи. Этим отчислением навлёк на себя немало неприятностей… Девочка эта где-то кувыркается, где-то там мелькнёт в сериале…

И называть молодых актёров, с которыми мне приятно работать, не стану. Эти пять-шесть имён и так всем известны. Но даже они… Слишком легко сегодня даются молодым звания и награды, слишком велика опасность начать работать вхолостую, по накатанной… Всеми известные, обожаемые, любимые, они на орбите крутятся, соскочить с неё не могут и становятся уже полуфанерными. А вроде и артисты отличные, и люди хорошие, но вот… Попали в эту обойму «звёзд» - и начинается пробуксовка.

Я однажды одному худруку сказал: ты напрасно заявляешь, что у тебя заслуженных артистов полтеатра. Слишком легко твои молодые получили звания, это не на пользу пойдёт. Они ещё ничего не умеют, а уже думают, что Бога за бороду схватили. Прошло с тех пор года три, и фамилий этих заслуженных не видно и не слышно.

ТАРХАНОВ, Качалов, ЧЕХОВ – они не объявляли себя великими, никто их звёздами не называл. Звёзды там, наверху, а наши – совсем в другом месте…

- И тем не менее уверена, что в жизни вы находите немало поводов для оптимизма!

- Сама жизнь – повод для оптимизма! Разве мало того, что мы играем, что есть работа, что приходят зрители? Да наша актёрская работа вообще имеет немало преимуществ. Мы вольны распоряжаться собой. Можем от чего-то резко отказаться, а можем и согласиться. Внутренне мы посвободнее многих. Нам не надо каждый день спускаться в шахту или садиться за швейную машинку – разве это не подарок судьбы? И пусть актёрская профессия одновременно самая зависимая - от режиссуры, от литературы, от случая и удачи, но мы имеем столько поводов для счастья!

- Скажите, что вы сейчас читаете?

- В основном классику. ДОСТОЕВСКОГО, Чехова, ПАСТЕРНАКА… У меня много книг современных авторов, но… Знаете, есть такая байка. Виктор АСТАФЬЕВ рассказывал: «Издали меня многотомником. Поставил я себя на полку, смотрю, горжусь: ай да Петрович! Вон какие красивые книжки! И тут перевожу взгляд направо, а там стоят Достоевский и Толстой. И я как-то сразу успокоился…». Вот и я так. Посмотрю на все эти красивые книжки Сорокиных и прочих, почитаю… Переведу взгляд направо – и сразу легче становится!

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ