Люли: не такие люди, или Хиппи на все времена

Воскресенье. Солнечный полдень. Вопреки моим ожиданиям, в таборе у цыган-люлей тихо и почти пусто. Все работают.

– Я вас встречу, – звонит на мобильный телефон главный в таборе, Шавкат. У него сегодня выходной – до этого две недели не появлялся дома, работал. Шавкат трудится электриком (эту специальность получил ещё в Узбекистане) в одной из фирм, расположенных в районе Шаморы.

Табор люлей (или мугат – если называть их так, как привыкли исследователи и они сами) находится возле железнодорожных путей на станции Океанская. Цыгане обосновались здесь около десяти лет назад: приехали, поставили палатки – да так и остались. Всё «поселение» помещается на небольшой площади. Примерно с трёхкомнатную «хрущёвку». Прямо на земле стоят шатры – стены из фанеры, картона и досок, обитые полиэтиленом, на полу постелены одеяла и картон. Всего шатров около десяти. В каждом из них живёт по семье. Семьи у люлей (да и вообще у цыган) большие: в каждой по нескольку детей.

Здесь же, около «домов», сушится бельё. На земле – костёр из досок. На нём цыганки готовят еду. Одна из женщин жарит яичницу – довольно необычным для нас, русских, методом. Наливает в сковороду много масла, разбивает несколько яиц и переворачивает их – как будто готовит оладьи. Причём жарит гораздо дольше, чем привыкли мы с вами. Едят эти «яичные оладьи» руками.

~~Справка «В»
Мугат – цыгане Средней Азии, более известные у нас как люли. Занимались ремёслами, меной лошадей и ишаков, а также музыкой. Женщины гадали. Родными языками мугат стали таджикский и узбекский. Естественно, они многое заимствовали от коренного населения в обычаях и даже в одежде (хотя даже в XIX веке цыганки Средней Азии не носили паранджу). За годы советской власти уровень образования у мугат стал достаточно высоким. Они обрели множество современных профессий. Начиная с 1992 года мугат стали выбираться на заработки в Россию и на Украину. Мужчины нанимались на сезонные сельхозработы или на стройки, но часто единственным источником доходов становился для таборов мугат сбор подаяния. Российские этногруппы вообще не считают мугат за цыган.

(Из статьи Николая БЕССОНОВА, известного этнографа, автора книг «Цыгане и пресса» и «История цыган – новый взгляд»).~~

Несколько дней назад у цыганки Майры родился ребёнок – мальчик. Когда мы пришли, он просто спал себе, обёрнутый одеялом, на полу в одном из шатров. Ребёнку совсем не было холодно. И зимой холодно не будет. Одной растопленной буржуйки хватает, чтобы в палатках была жара. Да к тому же люли в силу своего образа жизни привыкли к разным температурам.

Это первый ребёнок Майры. Девушке 21 год. Выглядит она, по нашим меркам, на несколько лет старше. Женщины-мугат быстро стареют внешне. Сказывается и тёмный цвет кожи, и кочевой образ жизни.

– Мальчик появился на свет в роддоме, – рассказывает Шавкат. – Мы за это отдали пять тысяч рублей.

Для цыган, живущих, можно сказать, одним днём, пять тысяч – немаленькие деньги (попробуй накопи!). Впрочем, это абсолютно нормальная сумма. Русские женщины, если, конечно, не берут «дополнительных услуг» вроде анестезии или «сопровождения беременности», платят столько же.

Майра вместе с несколькими детьми и женщинами сидит в таборе, ещё немного – и тоже пойдёт работать. Вообще-то выходных у люлей почти нет, разве что на религиозные праздники. Выходцы из Средней Азии, люли – приверженцы ислама. Правда, можно сказать, «облегчённого варианта» этой религии. Не то чтобы мугат ходили в мечеть у себя на родине, не то чтобы во Владивостоке (где мусульмане уже лет 15 надеются на возведение мечети) молились каждый в своём шатре, не то чтобы они знали в лицо своего имама… Но на праздники, например на Навруз, не работают, едят плов и веселятся.

Бездельничать здесь не принято. Работой женщин-мугат является попрошайничество. Хотя вряд ли их особенно смущает такой образ жизни. По своей психологии, если говорить простыми сравнениями, эти цыгане близки субкультуре хиппи. Они не заостряют внимание на «вечных ценностях» вроде телевизоров, Интернета, мобильников (хотя сотовый телефон есть в каждой семье).

Единственное, что в таборе действительно очень строго соблюдается, – гигиена. Это мы с вами думаем, что «у этих попрошаек вши и грязная одежда» и живут они чуть ли не в помойной яме. Ничего подобного! Все одеяла у люлей очень чистые, опрятная одежда. В самих же шатрах хоть и тесно, но всегда чисто. А уж о вшах и говорить не стоит – их тут попросту не бывает.

Тягу цыган к чистоте объяснить очень просто. Дело в том, что они кочуют уже не первую сотню лет, таблеток, микстур и антибиотиков у них нет. И если бы они позволяли себе не мыться или, скажем, есть грязную пищу, то их немногочисленный народ вымер бы хотя бы от кишечных болезней. Не говоря уже о постоянных атаках насекомых и мышей. А чумазые ребятишки – так они и у русских чумазые: пока не заставишь, руки не вымоют. К тому же люли очень часто кажутся грязными из-за очень тёмного цвета кожи.

Как это ни прискорбно (опять же для нас, людей другого мировоззрения), ребёнок, который родился в таборе, едва ли будет ходить в школу или даже учиться русскому языку или, например, математике самостоятельно. И мальчик, который родился у Майры, скорее всего, останется малограмотным. Если бы родилась девочка, была бы неграмотная совсем.

Дети-люли получают воспитание жизнью и семьёй, но не получают воспитания школой. Правда, перед тем как предаться сентенциям по поводу бездарно загубленной маленькой жизни, стоит поразмыслить: а оно им вообще надо, в школу-то ходить? Образ жизни люлей веками не предполагал обучения премудростям науки.

В таборе из грамотных женщин только Диляфруз, жена Шавката. Мужчины, правда, все умеют писать и читать. Сам руководитель табора пытается создать положительный образ своей национальности и рассказывает, что детей учат грамоте взрослые и, мол, новорождённого ребёнка будут учить. Тем не менее мы увидели несколько иную картину. Женщины в таборе не знают русского языка, лишь понимают отдельные слова. Дети бегло разговаривают на родном языке – узбекском (цыганского языка они не знают). Что, впрочем, не убавляет им общительности. Младшенькие с интересом разглядывают нас и мою камеру, улыбаются и позируют на фоне шатров, попутно дожёвывая варёную кукурузу. Женщины тоже рассматривают гостей – без неприязни, без страха. Скорее, с интересом.

К слову, другие цыгане говорят, что люли к их славному этносу отношения не имеют, но с этим можно поспорить, ведь все различия, по большому счёту, в темпераменте: мугат отличаются восточной созерцательностью, неторопливостью, даже ленью, что ли.

Вообще они – достаточно открытый и незакомплексованный народ. Это СМИ почему-то создают им образ пещерных людей, которые чураются всех, кто к ним подходит. Хотя, знаете, самим-то люлям всё равно, что о них говорят или пишут: они же телевизор не смотрят и газет не читают.

– Пойдёмте чай пить, – зовёт нас Шавкат.

Чайник уже вскипел, в одном из шатров накрыт… как бы это сказать… пол. Мы уселись на расстеленные одеяла (между прочим, тоже очень чистые) рядом с Майрой, ещё одной женщиной и девчушкой лет 12-13 (сам руководитель табора в женской компании не остался). Рядом спит новорождённый – ему, кажется, всё равно, что буквально около него идёт оживлённый процесс коммуникации (полноценной беседой это назвать сложно ввиду языкового барьера). Напоследок пьём чай с вафлями.

– А как у вас свадьбы играют? – задаём вопрос Шавкату.

– Ну… Играем в футбол, веселимся, – отвечает он. Сначала кажется, что он не так понял выражение «играть свадьбу», но всё верно. Просто на свадьбе мужчины и женщины разделяются (мусульмане как-никак) и сильный пол иногда и вправду гоняет мяч…

Отношение к браку у мугат серьёзное. Например, год назад брат Шавката попал под машину – в районе Океанской переходил дорогу, а движение там – сами знаете какое. Его 30-летняя жена осталась вдовой. Теперь она до конца своих дней проживёт без мужа – таковы обычаи, вдову никто в жёны во второй раз не возьмёт.

Мы выходим из табора в сопровождении Шавката, на прощание машем всем рукой: «Пока!». А с работы по рельсам возвращаются две цыганки с детьми…

Николай ОСТРОВСКИЙ, заместитель начальника Океанского отделения милиции, на подконтрольной территории которого находится табор:

– Как только люли приезжают, к ним приходят наши сотрудники, дактилоскопируют всех членов табора (снимают отпечатки пальцев), ксерокопируют их паспорта (кстати, люли – граждане Узбекистана, российского гражданства нет ни у кого. – Прим. ред.). Поскольку они – нелегалы, мы составляем административные протоколы, суд выносит решение о выдворении их из страны. Уже четырёх человек выдворили. Жители окрестных домов на них не жалуются, ведь люли не воруют и тем более не продают наркотиков. Кроме того, в районе Океанской они даже не попрошайничают. Раз в неделю к ним приходит участковый, проводит беседы, смотрит, не появились ли в палатках новые, чужие, вещи.

– Как вы считаете, это – результат вашей работы или того, что люли и сами не подумали бы воровать?

– Это – наша заслуга. Мы еженедельно вызываем их главного (Шавката), с ним проводим профилактические беседы о недопустимости попрошайничества, воровства. Мужчины в таборе и так работают, а женщин заставляем трудиться мы. Они, например, подметают вокруг магазинов.

Автор: Валерия Федоренко Павловна