Как мы у китайцев пульки воровали…

Мой отец Андрей Васильевич прошёл в своей жизни три войны – Первую мировую, когда, проходя службу на острове Русском, был призван на Рижский фронт; затем партизанил в Гражданскую, а потом воевал и был ранен на Великой Отечественной. С гордостью храню его фотографию с Рижского фронта – на ней мой отец и его двоюродный брат. Родился я и в школу пошёл в Уссурийске.

В 1936 году мой отец уехал из Уссурийска во Владивосток на новую работу – на чаеразвесочной фабрике (эта фабрика просуществовала до 1958 года, а отец мой ушёл на пенсию в 1957-м, будучи директором фабрики). За ним, разумеется, подалась и вся семья. Отец получил квартиру в том же доме, где располагалось фабричное управление – на улице Тигровой, 19 (сама фабрика была на Ленинской, 7). Это был, можно так сказать, комплекс строений: двухэтажное, в котором были контора и квартира, и одноэтажное, где раньше было подсобное помещение. До революции и немного позже эти здания принадлежали русско-немецкому акционерному пушному обществу. Дом наш находился примерно между современными зданиями «Дальэнерго» и гостиницы «Экватор». Квартира была двухкомнатная, без кухни – плиту приспособили в коридорчике – и без водопровода поначалу. В первые годы воду нам привозили машинами, а отходы мы сливали в яму, которую очищали золотари. Потом стали ходить на колонку на Ленинской, 1, а потом уж нам провели водопровод. Мыться ходили в баню № 2, что была на перекрёстке Ленинской и Тигровой, напротив кинотеатра «Хроника». Иногда выстаивали там большие очереди – особенно перед праздниками и в выходной.

Когда мы переехали во Владивосток, я пошёл в школу № 10, она располагалась на Эгершельде, затем ходил в гимназию № 1, её ещё называли в народе «зелёной гимназией». А в четвёртый класс всех, кто жил в нашем районе, перевели в только что отстроенную, новенькую школу № 13. Это было очень светлое, чистое и красивое здание. Такие же школы – по типовому проекту – были построены на Океанском проспекте (школа № 75), на Луговой (школа № 14). В этой школе я проучился девять лет, а в десятилетку пошёл в школу № 75 (потому что в 1943 году школы поделили на мужские и женские, и родная 13-я стала женской). Директором 13-й школы был Мечеслав Качановский, удивительный человек, потерявший руку. Все ученики его уважали. До сих пор храню в своей библиотеке книги, подаренные мне за хорошую учёбу в школе. На каждой из них Мечеслав Климентьевич лично писал добрые слова и расписывался. Как мы гордились, получив награду из рук директора!

Продукты родители покупали на Семёновском базаре. До того времени, пока не выселили из Владивостока китайцев и корейцев, там можно было купить всё что угодно. Помню, мальчишками мы покупали у китайцев револьверы-«пугачи», литые из свинца и баббита. Они стреляли глиняными пульками, шумно так. Но к пистолету прилагалось всего три-пять пулек, а стрелять хотелось много! И мы делали так: толпой отвлекали китайца, а один набирал пулек и давал дёру! Правда, второй раз такой трюк не проходил – китайцы отлично всё помнили.

А недалеко от Семёновского базара, ближе к Дому колхозника, что стоял на Батарейной, зимой и осенью располагался зверинец. Там и пони были, и тигры, и волки, и лисы! Какое это было удовольствие для мальчишек, вы себе не представляете! Туда, можно сказать, весь город приходил.

На углу Ленинской и 25-го Октября был большой гастроном, а над ним – ресторан и гостиница «Золотой Рог». В этот ресторан мы уже студентами ходили со стипендии «шиковать» - брали по бутылке пива, сыр и кусочки балыка на закуску. Платили примерно по полтора-три рубля и чувствовали себя «кум королю, сват министру»! В этом магазине в подвале был кондитерский цех, а пирожные, которые в нём готовили, продавали напротив, в кондитерской. Видно было через окна, как пекут булочки, пирожные. Мы экономили деньги, что родители давали на завтраки, и покупали или два скромных – по 9-10 копеек – пирожных, или одно шикарное – трубочку или «наполеон» по 12-14 копеек.

В кино мы ходили в «Уссури», иногда – в «Хронику». Очень ясно помню, как утром однажды пришёл домой из кино – в «Уссури» мы ходили, а дома мама какая-то грустная, мрачный отец сидит за столом… Я вбегаю, радостный, счастливый, а папа говорит: «Война началась». И так во мне всё сжалось, радость куда-то испарилась.

В школе было множество кружков, каждый находил себе занятие по вкусу. Когда началась война, кружки стали военизированными – мы учились владеть оружием (в подвале школы был тир, не знаю, сохранился ли он сейчас, и все ученики старших классов, мальчики и девочки, сдавали нормативы), ходили на водную станцию «Динамо» и занимались греблей.

Набережная Спортивной гавани – Семёновского ковша была в те годы ухабистой, грязной и, как говорили, непутёвой. Мы не любили туда ходить, купались на водной станции «Динамо»: через забор перелез – и в море!

Тигровая тоже была не самой ровной и красивой улицей, в то время машин было мало, в основном – полуторки, а они ухабы преодолевали со скрипом, но упорно. Зимой на нашей улице было так скользко, что мы на санках летели от дома до железнодорожного переезда, что в районе нынешней ГАИ. Но на Тигровой жило начальство, большое начальство! Первый секретарь Приморского крайкома партии Пегов, его преемник Органов впоследствии, обитали в особнячке с верандой, который стоял сразу за гостиницей «Челюскин», ныне «Версаль». Там был сад, забор, охрана… Домой и на работу их возили в «эмке». Благодаря соседству с начальством наша улица стала проезжей, даже тротуар сделали по той стороне, где стоял особнячок. А сколько в городе было деревьев! Как обидно мне смотреть на Океанский проспект, лысый, как коленка, ведь он был таким зелёным!

До восьмого класса мы учились вместе с Виктором Кузнецовым – крупным таким шебутным парнем. Учился он, как говорят, не здорово, оставался и на второй год, потому и попали мы в один класс, хоть и был он старше меня на два года. После седьмого класса он ушёл из школы, начал работать. А когда началась война, Виктор воевал так, что получил звание Героя Советского Союза! Очень жаль, что его имени почему-то нет на доске почёта в музее имени Арсеньева. Это странно, и мне даже обидно. Жизнь человека на земле не должна оставаться безвестной и забытой!

Там же, на Тигровой, 19, в том самом одноэтажном строении, жил такой мальчишка шустрый – Женя. Его бабушка всё время звала с веранды (в нашем двухэтажном доме веранды не было, а в одноэтажном была): «Женя, Женя!», а он спрячется и помалкивает, пока бабушка не устанет звать. А фамилия Жени была Шальников и стал он замечательным артистом.

В 75-ю школу собрали ребят из трёх: девятой, семнадцатой и нашей. В сентябре мы начали учиться, а в декабре меня призвали в армию. Я участвовал в боевых действиях в Маньчжурии, окончил войну в окрестностях Харбина. Дослуживал на Сахалине и в 1950-м вернулся на родную Тигровую. Окончил вечернюю школу и поступил в ДВПИ. Много лет трудился на Сахалине, потом вернулся во Владивосток. 30 лет проработал в «ВостокПроектВерфь», вёл строительство таких проектов, как завод «Аскольд», хабаровский завод имени Горького.

Студентом я не очень любил танцы, хотя иногда ходил с друзьями на танцплощадку в ДКФ, ныне ДОФ. Чаще же я брал велосипед и ехал по Тигровой, потом по Первой Морской – и на Эгершельд. Там жили мои друзья, велосипеды были для нас лучшим отдыхом. А ещё в юности моя тётя подарила мне фотоаппарат «Турист», которым я делал свои первые снимки, ещё на стеклянные пластинки… Снимки эти сохранила моя мама, как и мои школьные тетрадки, дневники, спасибо ей большое! Как это приятно и горько перебирать… Вот мои одноклассники по школе № 75 – 10-й класс, 1943 год, вскоре я уйду в армию… А это – вид на перекрёсток Колхозной и Океанского проспекта. Это уже после того, как наш дом на Тигровой снесли и родителям дали квартиру в доме рядом с магазином «Изумруд», я сделал снимок. Трудно узнать, да?

Автор: Владимир ВОЛОШИН