ВЫСШАЯ МЕРА НАКАЗАНИЯ

Среди журналистов западной школы существует железное правило: никогда не навязывай читателю своей точки зрения, изложи сам факт или событие, сообщи максимум деталей и подробностей, а уж читатель сам определит - хорошо это или плохо, кто прав, а кто виноват. Не отношу себя к поклонникам западной школы журналистики, однако история, которую хочу рассказать, такова, что подавать ее можно только и именно так - предельно объективно, отстраненно, как бы со стороны. И единственное, что можно себе позволить, - небольшое авторское отступление.

Квартира буквально утопала в крови

...14 октября 1995 года в поселке Славянка в 41-й квартире дома № 2 на улице Молодежной собралась теплая компания. Поселок небольшой - все друг друга знают. Так и здесь, собравшиеся большей частью были знакомы много лет - вместе росли, учились в школе, жили в соседних домах. Правда, один из гостей был, что называется, пришлым - младший сержант Александр Николаев из расквартированного в поселке подразделения морской пехоты.

О том, что это была за квартира и какие здесь царили нравы, свидетельствуют сухие строки из характеристики, которую написал на ее хозяйку участковый инспектор: "...По месту жительства соседями характеризуется с отрицательной стороны, как ведущая аморальный образ жизни..."

Пили, как обычно в России, не зная меры. Как потом скажет в суде один из активных участников и попойки, и трагедии Лев Степанов, "мы пили всей компанией и накануне, и в этот день выпили 5 бутылок водки". Упившиеся падали где придется - Евгений Рудыка повалился на пол, Владимир Пронько улегся на нижнюю полку детской двухъярусной кровати, хозяйка квартиры Елена Куличенко вместе с 3-летней дочкой Оксаной Пирожковой разместились на диване. Те, кто еще мог держать стакан, продолжали накачиваться водкой. Конфликт, с которого все и началось, возник около полуночи: Николаев весьма недвусмысленно оскорбил одну из участниц гулянки - Татьяну Дорофееву. Та не замедлила пожаловаться находившемуся здесь же супругу Павлу Дорофееву. Завязалась драка - между Дорофеевым и Степановым с одной стороны и Николаевым - с другой. Что делали в этот момент остальные, с позволения сказать, гости, не ясно, повторим лишь, что в отличие от Николаева все они были давние друзья и знакомцы. О том, как в квартире происходило выяснение отношений, говорят переломанная мебель, сорванная люстра, разбитое окно, а также заключение судмедэксперта, из которого следует, что тело Николаева превратилось в один сплошной синяк. Тем не менее Николаеву удалось забежать в ванную комнату и там запереться. Преследователи некоторое время уговаривали его выйти, однако затем, решив, очевидно, что возмездие свершилось в достаточной степени, ушли. Через некоторое время, когда в квартире все стихло, Николаев вышел из ванной, взял на кухне нож и зарезал пьяных, спящих и совершенно неповинных в его избиении Рудыку, Пронько, Куличенко и Пирожкову. На четверых пришлось 43 (!) ножевых ранения. В доме не осталось места, не забрызганного кровью. Было около часа ночи 15 октября...

После этого в квартиру пытались войти еще какие-то люди, сам Николаев некоторое время метался по подъезду, скрываться, по сути дела, не пытался и под утро был арестован милицией. О том, в каком состоянии он находился, свидетельствует такой факт: через полсуток после ночной трагедии в РОВД для Николаева была вызвана бригада скорой помощи, которая оказала ему помощь, поставив диагноз: психоз...

В силу очевидности произошедшего следствие продолжалось недолго, однако до суда дело дошло лишь почти через 2 года - неслыханная жестокость злодеяния потребовала проведения нескольких психиатрических экспертиз. Сначала Николаев был освидетельствован в межрегиональном центре судебной психиатрии в Хабаровске, затем - в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского (Москва) - по своему профилю это высшая инстанция на территории Российской Федерации.

В середине сентября дело было рассмотрено во Владивостоке военным судом Тихоокеанского флота. Судебные заседания продолжались 4 дня и состояли в основном из допросов пострадавших (родителей убитых) и свидетелей, а также из оглашения материалов дела - читать пришлось довольно много, так как некоторые свидетели из Славянки в суд не явились, а обвиняемый давать показания в суде отказался. В последний день в порядке прений выступили прокурор и адвокат. Прокурор - заместитель прокурора Тихоокеанского флота полковник юстиции Александр Никулин - говорил 25 минут и потребовал для подсудимого смертной казни; адвокат - представитель юридической консультации Хасанского района Сергей Охахлин - выступал 30 минут и просил у суда применить любую меру наказания, за исключением "вышки". Обвиняемый от последнего слова отказался. Суд, заседавший под председательством подполковника юстиции Анатолия Накваса, совещался около 4 часов, после чего огласил приговор: исключительная мера наказания - расстрел.

Вот, собственно, и весь сюжет, который, несмотря на свой трагизм и ужас, ничем, к сожалению, особо не выделяется на фоне тех жестокостей, что окружают нас в последние годы. Подобные детали - иногда менее, а иной раз и более страшные - можно разглядеть почти за каждой строкой криминальной хроники.

Но есть у этой истории еще одна сторона, еще одна страница, не прочитав которую, мы не узнаем: кто же взвел курок? Кто занес эту руку с ножом, что так безжалостно кромсала всех подвернувшихся, включая невинного 3-летнего ребенка, в ночь с 14 на 15 октября 1995 года?..

Трагедия была запрограммирована?

Младший сержант Александр Николаев родился 18 июня 1976 года в городе Магнитогорске Челябинской области. Мать Лидия Петровна, отец Николай Николаевич, сестра Алена (старше него на 2 года). Закончил 8 классов, затем СПТУ по специальности "токарь-универсал". В июне 1994 года призван на воинскую службу, направлен на Тихоокеанский флот. Месяц пробыл в учебке на Русском острове, затем служил полгода старшим гидроакустиком на эсминце "Боевой". В январе 1995 года переведен в Славянку и зачислен в штаты пополняющегося личным составом полка морской пехоты. После 2-месячной подготовки на полигоне в Бамбурово полк был переброшен в Чечню. Николаев служил в должности стрелка в составе 3-й десантно-штурмовой роты. Вскоре после прибытия в Чечню стал исполнять обязанности заместителя командира взвода. В составе взвода и роты принимал участие во всех боевых действиях, которые вел полк, в том числе и в майско-июньском наступлении на направлении Агишты - Ведено. В ходе одной из операций БТР, в котором находился Николаев, подорвался на мине, сам Николаев получил контузию головы. В медсанчасть обращаться не стал - подобное считалось "мелкой царапиной". В конце июня полк был выведен с территории Чеченской республики, а 30 июня - в день возвращения на авиабазу в Кневичах - Николаев, как и все другие бойцы и офицеры морской пехоты, получил на руки листок бумаги - справку. Она небольшая, и мы приведем ее целиком: "...дана ...в том, что он в соответствии с указом президента РФ №21/66 от 09.12.94 г. и постановлением правительства РФ №1360 от 09.12.94 г. выполнял специальное задание в зоне чрезвычайного положения военного конфликта (формулировка сохранена. - Ред.) в период с 27 апреля по 27 июня 1995 года и имеет право на льготы, предусмотренные законом РФ "О гарантиях и компенсациях военнослужащим, проходившим военную службу на территориях государств Закавказья и республики Таджикистан, а также выполнявших задачи в условиях чрезвычайного положения и военных конфликтов" и другими правительственными актами, а также приказом МО РФ №133 от 1994 года".

...Через несколько дней после возвращения из Чечни Николаев получил свое первое и единственное за время прохождения службы взыскание - 5 суток ареста за злоупотребление спиртными напитками. По выходе с гауптвахты отправлен в 40-суточный отпуск домой. На обратном пути в поезде попал в драку, в результате которой его выкинули из вагона. С диагнозом "сотрясение мозга" оказался в омском госпитале. Оттуда в начале октября и прибыл для дальнейшего прохождения службы в свою часть, где оказался совершенно неприкаянным - прямые командиры в отпуске, а у него на руках документ о праве на дополнительный 15-суточный отпуск после лечения. Позже прокурор в своей речи на суде назовет возникшую ситуацию "совокупностью преступных бездействий командования". Ситуация неотвратимо двигалась к трагической развязке...

"...я плакал и кричал..."

А теперь - документы и свидетельства.

Из показаний Николаева, сделанных в ходе предварительного следствия (все они подшиты и находятся в деле):

"...В бою в Агиштинском ущелье у меня на глазах погиб мой друг Андрей Харламов, он подорвался на мине... После случившегося я был в сильном потрясении. Долго ни с кем не разговаривал, не мог есть. У меня была истерика, я плакал и кричал. Все это продолжалось примерно неделю... Когда наш БТР подорвался на мине, у меня были контузия головы и осколочное ранение в боку. Были очень сильные головные были, тошнота, несколько дней шла кровь из носа и ушей.

...Я не могу объяснить, что со мной произошло 14 октября. Будто это не я совершил убийство 4 человек; я как бы смотрел на все это со стороны и не мог остановить происходящего..."

Из показаний в суде свидетельницы - Лидии Николаевой (матери обвиняемого):

"...22 июля приехал, мы думали, после Чечни насовсем, оказалось, только в отпуск. Он стал другим человеком. Ночами практически не спал - вскакивал, страшно кричал. Я никогда не то что от сына - вообще никогда и нигде не слышала такого мата, как от него по ночам. Было так страшно, что дочь боялась ночевать дома... Колено у него почти не гнулось, бок был просто черный, а он говорит: "Что ты, мама, это легкие ранения, такие у каждого были"... Повела его в наш диагностический центр, там у него обнаружили опухоль головного мозга в районе турецкого седла... Денег на лечение у нас не было. Да и времени тоже. Ходила в военкомат, просила, чтобы его оставили дослуживать здесь, но мы же простые работяги, нас и слушать не стали, везде пинали... Ему надоело ходить по инстанциям, он плюнул, говорит: "Все, мама, поехал дослуживать..." ...Я прекрасно понимаю родителей убитых... (на этих словах Лидия Петровна упала в зале суда на колени, заплакала - "Простите моего сына...")

Из показаний свидетеля майора Сергея Положенцева:

"После того, как вернулись, заходишь ночью в казарму, видишь - никто из тех, кто был "там", спокойно не спит, вскакивают, кричат... Я сам только сейчас стал отходить..."

Судья: "Срывы бывали?"

Положенцев: "Да, не раз... Из-за мелочей мог возникнуть конфликт..."

Из рассказа старшего прапорщика Валерия Ковтуна, в Чечне - старшины 3-й десантно-штурмовой роты 106-го полка морской пехоты:

"...Самый жестокий бой был 26 мая под Агиштами, когда за один день погибли более 10 наших ребят и несколько десятков были ранены - в том числе и очень тяжело. Я, взрослый мужик, 30 лет в армии, и то чуть не плакал. Что же тогда говорить про 18-летних пацанов?.. Это было дико - 2 роты попали под перекрестный огонь в упор. Вы понимаете, что происходит, когда по отдельному бойцу били даже не из автомата, а из пулемета или гранатомета?..

...Когда я узнал, что он натворил, был поражен... Но все-таки, если бы был мой выбор, мое право, я бы направил от нашей части в суд общественного защитника..."

Из рассказа старшего лейтенанта Константина Шмидта, в Чечне - командира взвода, в котором служил Николаев:

"Вы понимаете, что такое замкомвзвода? Это сержант, который в отсутствие командира, то есть меня, может держать взвод. Причем, поверьте, силой не удержишь, тем более на войне. Только авторитетом. Так вот Николаев всю Чечню был у меня замкомвзвода... А теперь - теперь мы никому не нужны... Страна плюнула на нас и отвернулась... От мэра и губернатора до президента - что только нам не обещали: квартиры, льготы, райскую жизнь - только "наведите конституционный порядок"... Я живу в казарме... А знаете, сколько офицерских семей после Чечни разрушилось?.. Психика у людей меняется - уходил один человек, вернулся другой... Помню, через неделю после возвращения мы с товарищем стоим на автобусной остановке. Рядом какие-то пацаны пьют сок из коробок. Допили, бросили и ногой - хлоп! Через секунду мы лежали на асфальте, потому что знаем: задеваешь растяжку, раздается хлопок - и через несколько секунд в метре от тебя взрывается граната. Люди смотрят на нас как на идиотов, смеются... А Николаев... "Крышу" у него сорвало, как в любую секунду может сорвать у каждого из нас..."

Из рассказа капитана Юрия Горетого (орден Красного Знамени за Афганистан, орден Мужества за Чечню), в Чечне - замполита 3-й десантно-штурмовой роты 106-го полка морской пехоты:

"...Николаева отлично помню - надежный парень, матросы к нему тянулись... Перед штурмом Агиштов у меня была задача: сформировать отдельную группу из 10 человек и, взяв одну из высоток, прикрывать движение рот. Сразу взял Николаева к себе заместителем. Когда началась мясорубка, помню, как он кричал: "Выносите раненых!.." Что было дальше, рассказать не могу, потому что сам получил осколочные ранения в руку и спину и был эвакуирован с поля боя.

...Скажите, а вы не знаете, можно сейчас как-то Николаева в тюрьме навестить?.."

Победителей не судят?

Ну вот и пришло время для выяснения авторской позиции. Я не имею никакого морального права и не собираюсь оправдывать Александра Николаева. Жестокое убийство беспомощных, спящих 4 человек, в том числе 3-летней девочки, - могут ли здесь быть какие-то оправдания?.. Но вот что не дает покоя: один ли Николаев должен отвечать за содеянное? На зарешеченной скамье подсудимых кроме него уместились бы еще человек 10...

Когда я готовил этот материал, мне в руки попала статья под названием "Внимание к ветеранам", опубликованная 1,5 месяца назад газетой "Красная звезда". Речь в ней идет исключительно об опыте США. И правда, есть что рассказать: комитет по делам ветеранов в конгрессе, такой же - в сенате, есть целое федеральное министерство по делам ветеранов. Ну и, наконец, совершенно убийственные цифры: на территории страны действуют 172 медицинских центра, 16 служб по уходу на дому, 226 поликлиник, 106 отделений по обслуживанию в специализированных лечебницах и 194 (!) реабилитационных центра для ветеранов войны во Вьетнаме и участников других конфликтов.

Понимаю, мы - не Америка. И тем не менее кто отправил младшего сержанта Александра Николаева на войну, которую недавно державные уста назвали "ошибкой"? Вышеназванные указ президента

№ 21/66 от 09.12.1994 г. и постановление правительства №1360 от того же числа (о вводе войск в Чечню) до сих пор являются секретными - в открытой печати и сборниках правительственных документов их не было и нет. Кто должен был - просто обязан! - провести среди вернувшихся из Чечни поголовную диспансеризацию с упором на неврологию и психическое состояние бойцов и офицеров?..

Обещанные льготы? Их не было и нет - ни один из офицеров, с которыми довелось общаться, ничего об этом не знает.

...Я вам точно говорю: еще человек 10 на скамье подсудимых уместились бы запросто - Ельцин, Черномырдин, Грачев, Коржаков, Ерин, Степашин... кто там еще?..

P. S. Убийство произошло в ночь с 14 на 15 октября 1995 года. Спустя полгода - в апреле 1996 года президент Российской Федерации Борис Ельцин подписал указ №449: "За мужество и отвагу, проявленные при выполнении специального задания, наградить медалью "За отвагу" Николаева Александра Николаевича"...

Автор: Андрей ОСТРОВСКИЙ, "Владивосток"