Харбинская Золушка

История Нины Мокринской, нашей землячки, которая родилась в пос. Тетюхе (сейчас г. Дальнегорск) в канун первой мировой войны, чем-то похожа на сказку Шарля Перро «Золушка». Обычная девочка-подросток, на долю которой выпало немало жизненных невзгод - эмиграция, страшная судьба отца, бедность, превращается в красавицу танцовщицу и встречает принца своей мечты.

В 1920 году шестилетней девочкой вместе со старшей сестрой и матерью она оставила Россию. Повзрослев, стала вести дневник, который вместил в себя несколько десятков лет, можно сказать - всю жизнь. Эти записи легли в основу трехтомника ее воспоминаний, который она так и назвала - «Моя жизнь». Нынешним летом эту книгу, вышедшую в свое время скромным тиражом в Америке, переслала в Артем Юлия (Джулия) Фредерик, подруга Нины Мокринской по годам харбинской эмиграции.

«Я родилась в бухте Тетюхе...»

С этих слов начинается первая страница воспоминаний. Отец Нины - дворянин Георгий Марчандзе - происходил из княжеского грузинского рода. Был сотником Терского казачьего императорского конвоя. Сам император Николай II был крестным отцом Георгия, когда тот решил стать Мокринским, придав русское звучание древней грузинской фамилии.

Его жена, Прасковья Сидоровна, родом из Саратова, не могла похвастать знатностью рода. До замужества работала сестрой милосердия. Обстоятельства их знакомства и женитьбы неизвестны, как неизвестна и причина, забросившая Мокринских на дальневосточную окраину, а потом на рудник Бринеров в бухте Тетюхе. Впрочем, можно предположить, что, женившись на простолюдинке, отец Нины ушел в отставку и уехал на край земли подальше от своей знатной кавказской родни, не принявшей его выбор.

Там, в Тетюхе, в 1914 году у них родилась вторая дочь - Нина. Первая, Тамара, была старше на два года. С началом германской войны Георгия Мокринского забрали в действующую армию. К жене и детям он больше не вернулся. В конце 1918 года в их дом постучал офицер, который сообщил, что Георгий тяжело ранен и находится в госпитале под Иркутском. Собравшись в одночасье, взяв с собой самое необходимое, Прасковья с двумя дочерьми отправилась в дорогу. Никто не знал тогда, что это «путешествие» займет два долгих года и закончится отъездом в Маньчжурию.

Следов мужа разыскать ей так и не удалось. Вокруг царили разруха и безвластие. Осенью женщина с детьми в совершенно бедственном положении оказалась в Иркутске, где как раз формировали специальный состав для тех, кто пожелал покинуть Россию, - запретов не чинили. Так среди пассажиров «телячьих вагонов» оказалась и семья Мокринских.

Привет эмигрантам, свободный Харбин!

В Харбине семья поселились в убогой комнатушке в китайском квартале. Единственное окошко их пристанища выходило на улицу «красных фонарей», по которой фланировали маньчжурские проститутки. Мать с утра уходила на поиски работы, а девочки возились на пустыре, копаясь в кучах выброшенного хлама. Оттуда они несли домой обломки деревянной мебели, которыми топилась печь.

Незадолго до рождества у магазина Чурина Прасковья встретила свою знакомую, графиню, у которой когда-то служила. Узнав обо всем, что довелось пережить матери с детьми, бывшая хозяйка обещала помочь. Через день в их дверь постучал посыльньй и передал девочкам подарки: целый ворох пакетов со снедью и сладостями. А через неделю мать приняли на работу сиделкой в больницу. К лету Мокринские переехали ближе к центру города, на Модягоу, сняв комнату в доме, заселенном русскими эмигрантами.

Из воспоминаний Нины Мокринской
«Маньчжуры оказались гостеприимным и добрым народом. Немало жило здесь и советских. Они «числились на службе», и поэтому бедных среди них не было. «Красные» - советские и «белые» - эмигранты не могли ужиться вместе. Особенно ненависть друг к другу проявляласъ у молодых. Происходили кровавые побоища, которые порой заканчивались трагично. Ужасно обидно, что русские убивали своих же, а с китайцами жили дружно».

Жизнь взаймы

Зимним вечером 1921 года к матери подошел неизвестный, судя по выправке - бывший офицер. Он сообщил, что полковник Мокринский умер в госпитале год назад, заразившись тифом. В конце 1922 года Прасковья Сидоровна вновь вышла замуж. Ее избранником стал Александр Яковлев, заведовавший метеостанцией. Отчим оказался достойным человеком, добрым и внимательным к своим приемным дочерям, которые с любовью называли его «дядей». Вскоре у Яковлевых родилась дочь Татьяна. Но после рождения третьего ребенка с матерью стало твориться что-то неладное: она вдруг пропадала, уносила из дома все деньги. Как позже выяснилось, в одном из харбинских госпиталей все это время находился искалеченный, обезноженный, потерявший память ее первый муж Георгий.

Шло время. Девочки пошли в школу. Старшая Тамара - в частную платную, младшая - в советскую, бесплатную.

В 1929 году, после того, как КВЖД перешла под китайскую юрисдикцию, многие русские служащие потеряли работу. В их числе оказался и второй муж Прасковьи - Яковлев. С тех пор в семье навсегда поселилась беспросветная нужда - выживали за счет того, что изготавливали самодельные абажуры и игрушки-самоделки. Но при этом не было ни одного детского утренника или школьного спектакля, где юная танцовщица Ниночка Мокринская не срывала бы шквала аплодисментов. Став постарше, Нина также научилась хорошо шить и сама готовила себе костюмы для танцевальных номеров.

Еще одним ее увлечением стала поэтическая студия «Молодая Чураевка».

«Банзай!» под русские аплодисменты

Из дневника Н. Мокринской
Апрель 1932 г. «Над головой гудят японские самолеты. Видно, как по небу разлетается шрапнель. Китайские солдаты подкатывают пушки под подъезд нашего дома. Перестрелка длилась весь день и всю ночь. Утром все стихло. Осторожно выходим на проспект. На нем большая толпа, преимущественно русские.
Через некоторое время появились японцы. Их войска шли четким строем. Идущий впереди японец с гордостью покачивал огромным белым флагом с красным кругом посередине. Приблизившись, японская лавина разразилась громким гортанным ревом: «Банзай!». Публика им заулыбалась и зааплодировала. Что думали в этот момент русские, на что надеялись?».

В середине 1936 года Нина смогла устроиться на работу официанткой в буфете железнодорожного вокзала, а затем - в вагон-ресторан экспресса «Азия», курсировавшего по бывшей КВЖД. Для этого ей потребовалось выучить разговорный японский язык, а также пройти проверку контрразведки.

Из дневника Н. Мокринской
Сентябрь 1939 года. «В Харбин с монгольского фронта доставлено тело русского генерала. Он воевал вместе с японцами, надеясь спасти Россию от большевиков. Было устроено отпевание в соборе. Жаль видеть таких настойчивых патриотов, «русских патриотов». У самих сил мало, вот и присоединяются к японцам, которые «что-то обещают». Я уверена, что рано или поздно «красные» поймут свою ошибку и onoмнятся…».

В перерыве между поездками Нина продолжала заниматься танцем в студии эстрадного театра «Модерн». В 1940-м уезжает в Шанхай и почти сразу поступает в труппу известного шанхайского мюзик-холла под управлением В. Туренина. Вскоре мисс Мокринская станет ведущей танцовщицей ансамбля. Среди ee знакомых будет талантливый джазмен по имени Олег Лундстрем.

Из дневника Н. Мокринской
«Станция Сахалян (по-японски - Кокка). С деревьев опала осенняя листва. Через реку Амур я увидела русский город Благовещенск. Я увидела Россию - такую близкую и такую далекую».

Начало войны Германии с Россией застанет Нину на гастролях на Филиппинах. Труппа вернется в Шанхай на американском транспорте. А вскоре город займут японцы.

Из дневника Н. Мокринской
Январь 1943 г. «Работаю в «Балалайке», публики совсем мало. Здесь же поет Александр Вертинский, «русская звезда». Советские войска разбили немцев под Сталинградом. Ура!».

Вскоре, получив выгодное предложение, Нина уехала в Пекин. Там она встретила принца своей мечты - им оказался французский летчик по фамилии Фушье. Молодые поженились, и Нина Мокринская переехала во Францию. У них родилась дочь.

Сейчас Нине Мокринской уже 92 года, она по-прежнему живет во Франции и почти каждый день звонит по телефону своей харбинской подруге и ровеснице - Лариссе Андерсен, которую судьба тоже занесла в эту страну, Верховье Луары. Большую часть времени мадам Мокринская проводит на кладбище у дорогих могил: сначала она похоронила мужа, не так давно - дочь. У нее есть внучка, но, похоже, они не очень ладят. Главным ее утешением были воспоминания, но в последнее время и они начинают ускользать…

Автор: Валентин КОВАЛЬЧУК, специально для «В»