Чего боимся?

Над нами до сих пор довлеет прошлое советского анонимщика. Страх 37-го года, когда за неосторожно сказанное слово можно было загреметь под статью, понятен. Опасения 60-х годов, когда люди предпочитали подписывать письма коротким словом “Доброжелатель”, еще объяснить можно. Но что происходит с нашим народом сейчас? Почему в редакции до сих пор раздаются анонимные звонки?

Позвонила возмущенная читательница: “До каких пор администрация города будет сквозь пальцы смотреть на безобразия с лифтами?” Рассказала о конкретном доме, о своем видении решения данной проблемы. Но на просьбу самой написать или хотя бы назвать свое имя ответила категорическим отказом: “Предположим, Иванова”. Учительница, прочитав материал “Проба золотой медали”, сообщила о нарушениях, происходящих в ее школе с ведома директора: “Только номер школы не называйте, сразу поймут, кто позвонил”. Аноним поведал историю о том, что его пожилую соседку злые люди отправили в дом престарелых, дабы завладеть ее жилплощадью: “Разберитесь, сам боюсь в это дело встревать”. Молодая женщина, рассказавшая о безобразиях, творящихся в частной фирме, где она работает, попросила: “Напишите так, чтобы никто не догадался, что именно я это рассказала”.

Чего боятся все эти люди? Что в отместку на жалобу никогда не отремонтируют лифт? Что директор “затюкает” бедного педагога? Что за заботу о пожилом человеке знакомые “заклеймят”? Но, черт возьми, если так страшно, вообще голос не подавай и терпи все несправедливости. Что ж из-за угла нашептывать?

Конечно, старых людей понять можно - советская действительность научила их только на кухне, и то с оглядкой, говорить правду. Трудно понять молодых - как будто учительница или сотрудница частной фирмы другого места работы не найдут, если обрушится на них гнев начальства. Кстати, коллектив, как правило, поддерживает того, кто первым осмеливается пойти против несправедливости.

Сейчас много говорится о ментальности русского человека, модное это нынче слово. Судя по звонкам в редакцию, эта самая ментальность характеризуется в том числе и робостью: “Я готов рассказать об истинном положении дел, но чтобы никто не узнал, от кого это исходит”. Ничего в нашей жизни не изменится, пока будем прятаться под маской “доброжелателя Иванова” и бояться “прокукарекать” во весь голос.

P. S. Вчера мужчина, минут 15 критиковавший по телефону городское начальство, в заключение сказал: “Себя не назову - КГБ тут же прибежит”.