Вниз по матушке Илистой

Говорят, что одна из неотъемлемых черт “загадочной русской души” - атавистическая тяга к природе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы, трое мужчин от 13 до 57 лет, решили собраться и поехать на реку Илистую - порыбачить, посмотреть на жизнь приморской глубинки и просто отдохнуть

Речка

Раньше она называлась Лефу. В антикитайскую кампанию, последовавшую за событиями 1969 года, речку нарекли Илистой. Но местные жители продолжают называть ее по-старому, причем часто даже не “Лефу”, а “Лефа”, склоняя китайское название на привычный манер. Иногда можно услышать и вовсе русифицированный вариант - “Лехва”.

Мы приехали на поезде в Черниговку, добрались автобусом до моста через Илистую-2, надули резиновые лодки и начали наше путешествие. Целью поставили доплыть до так называемых развил (хотя правильнее было бы сказать “слияние”) - места, где первая и вторая Илистые образуют одну, текущую прямо в Ханку.

На карте-двухкилометровке речка выглядит скучно: бесконечные извивы, протоки, старицы, унылые черточки болот... На самом деле Илистая летом - это зелень лугов до горизонта, синь неба, отражающегося в реке. Глинистые топкие берега теряются в зарослях ивняка и высокой траве. А закаты! Меня, например, закатом не удивишь - я каждый день могу наблюдать его из окна. Но здесь... В полной тишине, ничуть не нарушаемой птицами, лежит - сколько хватает глаз - луг. Он золотится: солнце, которому не мешают ни крыши, ни дым, величаво и медленно скатывается вниз. Проплывет на золотом фоне далекий силуэт цапли... Благодать.

В 1902 году В. К. Арсеньев путешествовал как раз по этим местам. Вернувшись в город, я открыл его книгу “По Уссурийскому краю” и был приятно удивлен сходством впечатлений знаменитого первопроходца с моими. “Чем дальше, тем извилистее становилась река. Кривуны ее... описывают почти полные окружности и вдруг поворачивают назад, опять загибаются, и нет места, где река хоть бы немного текла прямо”. Отойдя от Илистой на какие-нибудь 100-200 метров, рискуешь потерять ее: берега скрыты высокой травой и никак не выделяются. Кроме того, немудрено спутать речку с многочисленными озерцами и протоками, следами старого русла.

Мало что изменилось со времен Арсеньева на речке. Вот только зверья и птиц стало меньше. Во множестве остались, пожалуй, лишь цапли. Несколько раз видели ондатр.

У Черниговки Илистая имеет ширину не больше 10-15 метров, но в низовьях разливается довольно широко. Дно состоит из глины и ила, что соответствует современному названию реки. Иногда на берег просто невозможно ступить: с виду твердый, он засасывает ногу чуть не по колено. Течение медленное и часто совсем незаметное.

Вода в Лефу, к счастью, пока остается чистой. Допеченные страшной жарой, какой в городе не бывает, мы пили эту воду сырой без каких-либо ощутимых последствий. Экологически опасных заводов по Илистой никогда не было, а удобрения в речку уже не попадают. Причина проста до банальности: на бывших колхозных полях ничего не выращивается.

Жизнь

В планах у нас было договориться с егерями, чтобы они в определенный день забрали нас на моторке и забросили вверх по течению, обратно к мосту. Это оказалось не так просто.

На базу государственной инспекции рыбоохраны мы наткнулись сразу после начала сплава. У причала грозно стояли моторные лодки и катера, однако никто не спешил остановить нас и поинтересоваться нашими личностями.

Мы вышли на берег. Четверо работников станции молча сидели за столом и вяло пили чай, закусывая тушенкой из банки.

Как оказалось, вниманием властей они не избалованы.

- Инспектор получает 300 рублей, простой рабочий - 150, - объяснили они. - Мало? Попробуй устроиться в другом месте. Никаких тебе пайков. Бензина выдают 20 литров на месяц - этого хватает на 2 часа работы мотора. Есть бензин - ездим, нет бензина - тут сидим... На еду и то не хватает.

- Но почему нельзя заняться огородом, завести, например, корову?

- Как же, заведешь! Мешок комбикорма стоит 100 рублей, а сколько таких мешков надо? Сено косить нельзя.

- Почему?

- Покосы совхозные. И совхозов-то уже нет, а косить все равно нельзя.

- Но ведь пропадает! Огромнейшие покосы с травой выше пояса стоят нетронутые!

- Пропадает... Да что мы! Мы хоть что-то получаем. В Черниговке, 16-тысячном селе, почти совсем не осталось предприятий. Люди бичуют, воруют друг у друга кастрюли и китайцам продают. Соседняя Вадимовка вообще выглядит страшнее, чем Чечня после бомбежек.

Все правильно. Но нельзя все сваливать на начальство, власть и т. д. Черниговка с ее землями могла бы стать богатейшим селом. Дело в самих нас, и егеря с этим согласны: “Если бы запустить сюда китайцев, они бы живо подняли хозяйство. А мы уже отвыкли работать”. Сошлись на мысли, что нужно пригласить в Приморье китайцев, а потом выгнать их и зажить счастливо.

Шутки шутками, но впечатление от всего этого гнетущее. Везде видишь печать безнадежности, вялости, опущенности. Например, раньше, говорят старожилы, коров выгоняли в 4 часа утра. Сейчас куцее стадо пополняется все утро - до 8 и 9 часов.

На следующий день мы наткнулись еще на одного местного жителя. Он уныло сидел в хибарке-развалюхе, и казалось, что ему даже говорить физически трудно. Отработал 25 лет на Севере и теперь получает почетную пенсию - 300 рублей. С больными руками и ногами (обморозил когда-то, и некоторые пальцы пришлось ампутировать) никуда не устроишься. На наш вопрос: “Как же вы живете?” раздраженно ответил: “А как все живут? Ловлю рыбу - когда продам, когда сам съем. Зато - свобода слова...”

А ловить рыбу, как нам объяснили на базе рыбоохраны, можно не больше 2 кг на человека. Так что выжить в деревне законным путем практически невозможно. Удивительно не то, что не платят денег и т. д. Такие сообщения давно стали “общим местом” и никого не удивляют. Удивительно другое - что люди еще как-то живут!

...Мы все же договорились с инспекторами, чтобы они через 10 дней забрали нас на моторке и закинули обратно до Черниговки. Обошлось это недорого.

- Дальше развил вас и не пустят, - сказали нам на прощание. - Там заповедник, охранная зона.

- Так там что же, есть и деньги, и бензин? Или так же?

Пауза.

- Да так же...

Как можно ловить в таких условиях браконьеров, остается загадкой. А они, как говорится, не дремлют. С недавних пор архаический динамит заменили небольшие электростанции. Электроды в воду - и тысячи рыбин, рыбешек и мальков всплывают на поверхность.

Рыбалка

Почти все, кого мы ни встречали на нашем пути, жаловались на плохую рыбалку. Но некоторые говорили, что рыбы за последние 3 года стало если не больше, то никак не меньше. Другое дело, что в начале июля (а мы путешествовали по Илистой именно тогда) вода шла на убыль, и рыба перемещалась в низовья реки и в Ханку.

На количество рыбы и активность рыбаков довольно неожиданным образом повлиял развал экономики. Если раньше у реки выращивали рис, то сейчас огромные поля стоят пустые, а специальные ирригационные каналы бездействуют. Химикаты в речку, понятно, не сливаются, и рыба чувствует себя вольготнее.

Мы на речке были приезжие, “ходов-выходов” не знали, но рыбы все же покушали вдоволь и можем засвидетельствовать: рыба в Илистой есть! Караси, верхогляды, касатки, коньки, сомы, змееголовы - это то, что попадалось нам. Лещей и сазанов мы не ловили, но они тоже есть, пусть и не в таких количествах, как 50 лет назад.

Часто мы сами не знаем уникальности природы нашего края, который, как известно, в незапамятные времена обошли стороной ледники. На слуху лишь экзотические тигры, а например, такую примечательную рыбу, как касатка, знают немногие.

В чем ее примечательность? Да хоть во внешнем виде: желтовато-коричневая (без чешуи) рыбка, усатая, похожая одновременно на сома и на маленькую акулу. На спине и по бокам - три необычайно крепких и острых колючки с особыми зазубринами и даже стопором. Ученые говорят, что касатка - одна из старейших рыб, нисколько не изменившаяся за миллионы лет. Даже выпотрошенная касатка способна некоторое время плавать в воде, а однажды я наблюдал, как отрезанная голова долго “дышала” жабрами.

Вдобавок касатка обладает совсем уж диковинной способностью: вытащенная из воды, она громко и возмущенно скрипит своими колючками, за что и получила второе название - “скрипун” (в просторечии - “скрипаль”).

Домой

До развил, вернее, до слияния первой и второй Илистых (еще такое место называют “рассошиной”) мы не дошли. В низовьях Илистой почти нет лесов, и возникает проблема с дровами. Кроме того, у слияния уже стояли какие-то “новые русские” со спиннингами последней марки, шезлонгами и сворой ротвейлеров. Поэтому мы выбрали место в полукилометре выше по реке. Там были дрова, был хороший, сухой берег и канал неподалеку. Был и какой-то фургончик на колесах, прозванный нами “бидончиком”. Поначалу мы рассчитывали ночевать прямо в нем (он так давно пустовал, что вход был затянут паутиной), но его раньше нас облюбовали ласточки. Мы не стали им мешать и разбили палатки.

У “бидончика” мы провели шесть дней. Купались в теплейшей воде Илистой, каждый день ели уху или жарили свежепойманную рыбу, просто бездельничали. Нам говорили, что где-то здесь еще остались лотосы, но мы их не встречали. Зато наблюдали кувшинки, интересные тем, что совершенно не смачиваются водой. Даже вытащенный из-под воды лист остается полностью сухим.

У нас было все - зверский аппетит, радость от первой рыбы и досада от сорвавшейся, радуга, отражающаяся в неподвижной воде реки, тихие и чем-то значительные вечера, ни с чем не сравнимый рывок лески, дикий зной и обожженные солнцем спины.

Но всему приходит свой срок. Завтра мы погрузим вещи в моторку, понесемся вверх по реке и, может быть, больше не увидим этих лугов, этой реки и загадочного Белого Дедушки, легендарного призрака здешних мест...