Неравновеликие английский и китайский
Подобное утверждение может показаться сильным преувеличением для тех, кто бывал за границей и знает, что на улицах того же Берлина или Парижа встретить человека, способного более или менее сносно объясняться по-английски, не менее проблематично, чем где-нибудь в Чугуевке или Михайловке. И в этом состоит один из многочисленных парадоксов английского языка: его распространенность, если можно так выразиться, не количественна, а качественна. В конце ХХ столетия английский язык сделался языком деловой, научной и культурной элиты, без знания которого никто не может выйти на международный уровень. Владея только национальным языком, рискуешь навсегда остаться в тесных рамках своего “национального провинциализма”. Вся деловая конъюнктура, мировая научная мысль, шоу-бизнес, массовая культура, мировой кинорынок обслуживаются английским языком, поскольку подчинены, в конце концов, главной “руководящей и направляющей силе” современного мира - Соединенным Штатам Америки.
Выпавшая английскому языку “удача” никак им не заслужена, ибо он не является ни легким в изучении, ни удобным в употреблении, ни просто красивым по звучанию. История этого языка не менее уникальна, чем его положение в современном мире, поэтому стоит на ней остановиться поподробнее.
Тысячу лет тому назад английский язык (в то время еще англосаксонский) представлял собой типичный язык германской группы, весьма сходный с современным немецким. Таким он мог остаться и поныне, если бы в 1066 году Англия не оказалась завоеванной норманнами - носителями французского языка. Завоеватели перебили всю англосаксонскую знать и заняли ее место, милостиво оставив жить только крестьян - надо же было кому-то пахать, сеять и кормить тем самым новых господ. В результате получилось, что в одной стране верхи и низы говорят на разных языках и совершенно не понимают друг друга. Но как-то общаться все же было необходимо. И вот простой люд вслушивается в произносимые иноземной знатью слова, улавливает их значение и неуклюже воспроизводит их на свой лад. Слыша искаженные французские слова из уст вилланов, норманнские бароны смеются и в разговоре друг с другом забавы ради воспроизводят корявую речь плебса. Постепенно они настолько привыкают к этой исковерканной речи, что пользуются только ею. Проходит столетие, и французский язык в устах переселившихся в Англию французов становится просто неузнаваем.
Улавливая из речи французов отдельные слова, англосаксы, однако, не улавливают грамматической связи между ними и потому начинают выражать свои мысли на уровне “моя твоя не понимай”. На этом уровне они и общаются со своими баронами, и те снисходительно отвечают им таким же образом. Очень скоро все настолько привыкают к такой “упрощенной речи”, что она становится обиходной. Это явление называется в лингвистике пиджином - контактным языком, для которого характерна предельная примитивизация всей грамматической структуры. Этот пиджин и сделался основой современного английского языка.
Предельное упрощение грамматической структуры английского языка - только кажущееся преимущество. Утрата приставок, суффиксов и пр. сказалась на том, что язык не мог образовывать с их помощью новые слова. Например, в русском языке от глагола “ехать” с помощью приставок образуется множество других глаголов с новыми значениями: “приехать”, “заехать”, “съехать”, “выехать”, “подъехать” и т. д. Никаких приставок в английском языке нет, поэтому для каждого из этих понятий вырабатывается отдельное слово. Кроме того, на протяжении веков английский язык, подобно гоголевскому Плюшкину, тащил к себе слова из других языков - главным образом из французского и латыни (по-научному это называется заимствованиями). Своих слов в английском практически нет. Даже знаменитый “доллар” - и то искаженное немецкое “талер”. Количество слов в английском словаре превосходит все мыслимые пределы: их около полутора миллионов (для сравнения скажем, что в русском - примерно 150 тыс.), причем постоянно появляются все новые и новые. Сколько бы вы ни занимались английским языком, беря в руки английский текст, вы видите в нем массу слов, которых вы не просто не знаете, а которых вы никогда ранее не встречали. Ни один человек не в состоянии держать в голове столько слов, и сами носители языка знают их далеко не все. Вдобавок ко всему английские слова очень многозначны; достаточно открыть словарь английского языка, чтобы прийти в ужас от количества значений у каждого из них.
Родившись в устах косноязычных вилланов, язык, ставший впоследствии английским, не мог отличаться изысканностью звучания и сохранил свою корявость до сих пор. Английское произношение напоминает артикуляционные потуги человека, который взял в рот слишком большую порцию горячей пищи и не может ни выплюнуть ее (неприлично), ни проглотить (обжигает). И вот бедняга переваливает ее языком из стороны в сторону и мычит что-то нечленораздельное, пытаясь извиниться за неловкую ситуацию.
Лишенное каких-либо грамматических признаков, английское слово мертво: само по себе оно ничего не значит. Подобно лампочке, которую, чтобы заставить ее светить, нужно ввернуть в электропатрон, английское слово, чтобы оно “заговорило”, нужно поставить в словосочетание. Подобное явление делает английский язык совершенно не похожим на другие индоевропейские языки, к которым он относится по рождению. И неожиданно оно делает его похожим на язык, с которым у него нет никаких родственных связей, - с китайским. Как и в английском языке, в китайском слова лишены грамматических признаков - это такие же корни-обрубки, которые получают значение только в составе словосочетания. Подобно английскому, китайский обладает исключительным количеством слов и точно так же отличается безграничными возможностями образовывать новые слова путем сложения корней.
Китайский язык пользуется иероглифами, от которых он никогда не сможет избавиться. Дело в том, что единого китайского языка не существует. Есть несколько диалектов, из которых главные - северный и южный; они разнятся настолько, что говорящие на них не понимают друг друга. Общаться помогает иероглифика, общая для обоих диалектов. Так и в английском: произношение во всех англоговорящих странах имеет свою специфику, причем американцы и англичане с большим трудом понимают австралийцев и новозеландцев. Если провести реформу иероглифичной английской орфографии с учетом местного произношения, каждая страна, где говорят по-английски, получит свою письменность, отличную от других англоязычных стран, что поставит языковой барьер между ними. Это еще одно препятствие для орфографической реформы английского языка.
Станет ли когда-нибудь китайский язык мировым? Не исключено, если нынешние темпы экономического развития Китая сохранятся в будущем. В конце концов, кто мог еще в начале ХХ века, когда мир упивался звучанием французского языка, предсказать английскому языку такую головокружительную карьеру? Господствующим в мире становится язык самой передовой в каком-либо отношении нации мира. У Китая с его блестящими экономическими перспективами есть еще и численное превосходство над всеми другими странами. И кто знает, не заговорит ли, в конце концов, мир по-китайски? Если не добром, то силою.
