И зацветет в Артеме сакура
Три года бывший самурай Кавасаки Ясуюки провел в российском плену. Через 42 года по частному приглашению приехал он в Артем, и слезы текли по его щекам при встрече с теми, кто помог ему выжить. В нынешнем мае он нанес 17-й визит в этот город.
Мне, наверное, было года четыре. Но помню, как водили мимо нашего дома пленных японцев на работу. В основном низкорослые, в незнакомой для нас одежде, обмотках на ногах. Ать-два, ать-два - по-утиному переваливаясь с шагу на шаг, топали они с молчаливой покорностью по дороге. И бряцали в такт фляжки, какая у каждого была на боку.
По-разному относились к ним. И по-доброму, и не очень... Горняки шахты 6-6-бис рассказывали, что, бывало, и лупили “оловянных солдатиков” самоспасателями (жестяная банка, наполненная активированным углем, по типу противогазной). Все зависело от людей, с коими имели дело военнопленные. Рассказывали и другое: как мой отец, тогда главный инженер этой шахты, вызволил двоих самураев из завала. Когда их засыпало, соплеменники в страхе разбежались. Подоспевший отец прорубаться стал топором, ничего другого под рукой не оказалось. Страшно матерясь (по-русски, естественно, японских ругательств не знал) бился он в одиночку с завалом, а промедление тут смерти подобно. Еле жив был сам, но японцев вытащил живыми. На другой день пленные снарядили одного из своих, изъяснявшегося по-русски. Посланец вошел в кабинет российского инженера и, низко кланяясь, стал благодарить за спасение пленных. Тогда отец, это уже он рассказывал сам, встав, выпрямился во весь рост и грохнул кулаком о стол: “Мы против вас и Германии войны не затевали. Нам не нужна была эта бойня... Запомните русских. И детям своим, когда вернетесь домой, о них расскажите”. Японец стал пятиться, пятиться к двери, так и вышел, не повернувшись к главному инженеру шахты спиной...
Флажки на шкафуС Галиной Писаревой (в прошлом она - управленческий сельхозработник, сейчас на пенсии) перебираем памятные фотографии. А вверху на шкафу у нее стоят иностранные настольные флажки: Японии, США, Филиппин... С каждым из них связана своя история. США - из Корпуса мира жила у нее на квартире чета американцев с Аляски. Филиппины - сын Ваня, который сейчас учится в вузе, в 97-м выиграл в конкурсе, проводимом при Ротари-клубе, грант, давший ему право год отучиться на Филиппинах. Ну а что касается Японии, тут рассказ особый.
Вторая родина - ПриморьеКавасаки Ясуюки, бывший офицер Квантунской армии, самурай (потомственный военный) русских запомнил навсегда. В Артеме он работал в совхозе “Артемовский”, ну уж а крестьяне - это вообще сама доброта. Тайком от конвоиров подкармливали они пленных: лепешки, молоко, вареные яйца, огурцы, помидоры. Приносили нехитрую деревенскую провизию чаще всего дети, и среди них девятилетний Иван Писарев. Мальчишки дружили с жизнерадостным японцем, работавшим до войны в своей Японии учителем.
Но прошло время, и Кавасаки вернулся домой. Родина, жена Тосико, дочь Казуко, мирная жизнь... Что еще надо? Да вот не мог он не помнить, как высадился на Курилах в 45-м русский десант. Как в плен угодил, не успев ни разу выстрелить.
Не мог не помнить Кавасаки и три года плена. Но не стали они ему тяжкими. В полной мере узнал, что за народ - русские... Приморье он назвал потом второй родиной, поскольку и доброты, и простой человеческой заботы выпало ему, пленному, тут немало. Невольно думается, вот бы еще и для наших, своих, - так же. Для тех, кого травили собаками в лагерях ГУЛАГа. Тысячу раз прав поэт, сказавший: “Никто, как русский, не спасал других, никто, как русский, сам себя не губит...”
А Кавасаки Ясуюки, когда уже жизнь на родине устроилась, потекла мирным чередом, не давала покоя память. И он часто приходил в порт, интересовался, нет ли на судах, пришедших из России, кого-либо из приморского городка Артема. И однажды ему повезло. В 71-м году состоялась встреча с Иваном Писаревым, стармехом теплохода “Холмск”. С тем Ванюшкой, что таскал ему украдкой крестьянскую снедь.
Иван Писарев скоропостижно умер в 80-м. До этого года переписывались они с Кавасаки. И только потом уже, когда перестройка стала стирать грани “холодной войны”, овдовевшая Галина Писарева позвонила в Японию, пригласила Кавасаки в гости. Но поначалу они тоже только переписывались. Ваня, третий ребенок Галины Писаревой, родившийся после смерти отца и названный в память о нем так, обрел в Японии “дедушку”, получал от него письма. И только в 90-м смог воспользоваться этим частным приглашением семьи Писаревых Кавасаки Ясуюки и впервые приехал в Артем уже вольным человеком.
Несостоявшееся побратимство городов10 дней тогда провел Кавасаки в Артеме. Встречи, встречи... Одна была особенно трогательная. Галина Писарева, освоившая после смерти мужа “Жигули”, привезла его к небольшому крестьянскому домику. В нем жила Ефросинья Криворотова. Обнялись пожилые люди: японец и русская женщина, восклицания, слезы по щекам. Как тут не вспомнить все-все-все? “Привезли нам в отделение совхоза военнопленных, - утирает слезы Фрося Криворотова, - жалели мы их. Особенно Кавасаки. Добрый, работящий, всегда бросится на помощь что поднести, подать. А мне 19 было. Заглядывался он на меня, невестой называл...”
Связь России и Японии в преломлении этих простых судеб для артемовцев тогда невиданно окрепла. В 92-м вместе с Кавасаки приехала большая делегация: журналисты, бизнесмены, депутаты японского парламента... Они жили в русских семьях, налаживали контакты с русскими. И, казалось, отношения наши, связи станут теперь очень близкими, выгодными для обеих сторон. И, как знать, что бы из этого вышло, будь все в нашей стране постабильней. В 93-м Галина Писарева создала городской детский фонд, Кавасаки организовывал гуманитарную помощь, пересылал ее. Это были первые годы реформ, в России уже начиналась тяжелая полоса. А еще раньше, в 91-м, в городе была создана инициативная группа, которая обратилась к артемовской власти с просьбой установить с японским городом Кацуту (сейчас Хитачинака) побратимство, идея исходила от живущего в нем Кавасаки. Получили у своих властей согласие и отправили из Артема официальное письмо. Но, увы, мэр города Кацуту вежливо отклонил предложение.
