Ефим Табачников - мятежная душа

Лицо театра определяется личностью главного режиссера - его мировоззрением, ощущением, художественным вкусом, его характером, наконец. Годы 1975-1983 вошли в историю Приморского краевого академического театра им. Горького как время Табачникова

Ефим Давидович прибыл во Владивосток из Москвы, где служил в знаменитом театре им. Маяковского. Это был мужчина небольшого роста, с большими темными усами и морем энергии. Человеком он был, как говорится, сложным. Вспыльчивый и раздражительный, он отстаивал свои убеждения в резкой форме, особо не подбирая деликатных выражений. Он всегда бывал не в ладах с начальством, с чиновниками от культуры. “Разве можно управлять культурой?!” - восклицал он, и рот его кривился в язвительной усмешке.

Табачников был натурой анархического склада. Он терпеть не мог всяких планов, “мероприятий”. Всем этим Ефим Давидович пренебрегал и все это презирал. Репертуар театра он строил на использовании нескольких актеров, в первую очередь это были талантливые Лариса Сорока и Валерий Никитин, остальные актеры оказывались не у дел, что вызывало неудовольствие в труппе.

Ефим Давидович в работе с актерами был чрезвычайно требователен, в своих замечаниях - резок, не щадил актерского самолюбия. А они, актерское самолюбие и амбиции, бывают ох какие раздутые! Конечно, не все актеры обожали Табачникова. Но результаты, которых он добивался своей кропотливой и дотошной режиссерской работой, бывали потрясающими! Глубочайший психологизм, тонкое проникновение в “жизнь человеческого духа” сочетались в его постановках с изысканной и причудливой театральностью. Таковы были его спектакли “Бедные люди” Достоевского, “Ричард III” и “Бесплодные усилия любви” Шекспира, “Дети солнца” Горького, “Шестой этаж”.

Возможно, зрителям некоторые из спектаклей Табачникова оказывались не по зубам: это не был расхожий ширпотреб. Но постепенно театр воспитал и обрел собственного зрителя - людей интеллигентных, с развитым вкусом, для которых каждая театральная премьера была событием в жизни, а посещение театра - праздником. Когда женщины надевали нарядные платья и туфли на высоком каблуке, а мужчины не приходили в кроссовках и джинсах...

Табачников вел также актерско-режиссерские курсы в Дальневосточном институте искусств. Своеобразной оказалась наша первая встреча с ним. Я как заведующий кафедрой мастерства актера попросил подать на кафедру его рабочий план, еще какие-то бумаги. Так было заведено, не мной придумано и мне лично абсолютно не нужно. Ефим Давидович страшно возмутился, затопал ногами и закричал, что вообще не велит пускать меня в театр. Но со временем он понял, что я такой же враг бумагомарания, как и он, и вообще мы нашли с ним много общего в понимании театра и природы актерского творчества.

Студенты - ученики Табачникова боготворили своего педагога. Действительно, он давал им то, что называют современной школой актерского мастерства. Репетируя, Ефим Давидович подробнейшим образом выяснял все нюансы взаимоотношений персонажей, их характеры, категорически запрещал форсировать звук, “уходить в голос”, как он выражался.

Очень интересно и, на мой взгляд, правильно было отношение Табачникова к системе Станиславского сегодня. “Мы слишком зашколярили систему, - говорил Табачников, - сделали ее пресной и скучной. Она часто уже не пробуждает фантазию, не зовет к театральному озорству”.

Заветной мечтой Ефима Давидовича было поставить со студентами спектакль по всемирно известной повести японского писателя Кобо Абэ “Женщина в песках”, поставить грандиозно и оригинально. Должны были использоваться так называемые “живые декорации”: актеры изображали дома, деревья, ветер, песок. Однако ничего этого не состоялось: партбюро института искусств добилось запрещения спектакля: в нем, говорили они, слишком много несвойственного советской молодежи пессимизма, он не зовет, дескать, вперед, к построению светлого будущего. Это были последние конвульсии застойной эпохи всеобщего запретительства.

Приблизительно в то же время в институт искусств нагрянула проверочная комиссия министерства культуры. Как и раньше, чиновники с большим рвением занялись изучением так называемой учебной документации. Ни на одном занятии, ни на одной лекции высокопоставленные проверяющие не удосужились побывать. Это их не интересовало. Зато они скрупулезно проверили все планы, записи, графики. Именно по этой части Табачников был небезупречен, и ему досталось больше всех. Он, по-моему, даже учебный журнал не заполнял!

Ефим Давидович был болезненным человеком, очень часто лежал в больницах. Но и там его неуемная энергия продолжала кипеть ключом. Как-то проведал я его в больнице ФТИ. Лежит весь утыканный иглами (тогда как раз в моде была иглотерапия) и пишет режиссерский план очередной постановки! Врачи поражались его жизненной энергии.

Но все же здоровье не позволило ему осуществить некоторые творческие планы - многое осталось нереализованным.

В 1983 году Ефим Давидович уехал из Владивостока. Приморские театралы вспоминают мятежного Ефима Табачникова как подлинного короля большой режиссуры.