Капитан Соболевский рисует океан по памяти
Его чисто морской стаж - 40 лет. Ровно половина жизни. Завтра у Михаила Васильевича юбилей - ему исполняется 80. Правда, этот возраст Соболевскому никто не дает. Мы встретились с ним дома - молодая улыбка, лучистый взгляд черных глаз, модные брюки в клеточку и бездна обаяния. В небольшом кабинете тесно от книг, альбомов. На стенах - морские пейзажи со всех уголков планеты. Рисунки парусников, маски, рядом, в импровизированном гроте, ярко-перламутровое разноцветье ракушек, кораллов, экзотических рыб южных морей. На письменном столе по соседству со страничками стихов аккуратно пристроились тисочки для всякой мелкой домашней работы.
В судьбе Михаила Васильевича так много всего было, что хватило бы на несколько жизней. Северные конвои. Зимовка на Диксоне, окруженном немецкими подлодками. Заграничные порты Америки, Азии, Африки на судах "Дальневосточного морского пароходства". 8 сложнейших экспедиционных рейсов на кораблях науки "Витязь" и "Дмитрий Менделеев". Тысячи соленых миль на учебных судах ДВВИМУ "Полюс", "Меридиан". И встречи, встречи, встречи!
Самые памятные - с Александром Городницким, Ивом Кусто, академиком Колмогоровым - одним из величайших математиков мира, Виталием Воловичем - полковником медицинской службы, космическим доктором, Артуром Кларком - знаменитым писателем-фантастом.
Недавно Михаил Васильевич стал участником программы "Поле чудес". Так получилось, что ее запись покажут сегодня, накануне его дня рождения
- Приятный подарок, не правда ли? Колесо фортуны повернулось в вашу сторону, Михаил Васильевич?
- Я дошел до финала и получил в качестве приза магнитофон и микроволновую печь. Но дело даже не в подарках. Это просто увлекательная игра. В клубе "Поле чудес" на память от морского совета города-порта Владивосток остался красочный альбом о столице Приморья, от Дальневосточной ассоциации морских капитанов - вымпел и прекрасный альбом "Моряки - художники Приморья" (в нем, кстати, 6 репродукций Соболевского. - Прим. авт.).
А дни рождения бывали разные. И отмечал я их часто в море. Помню, на 60-летие родились такие шутливые строчки: "Лавируя между циклонами, встречаю круглый юбилей. Питаюсь радиопоклонами и поздравленьями друзей".
- Вы давно пишете стихи?
- С юности. Но поэтом себя не считал, по этой причине никогда не публиковался. Хотя в стихотворных строчках сегодня оживают многие события жизни. "Конвой" писал по горячим следам, в 1942 году, когда закончился поход PQ-18. Вот маленький фрагмент:
...Взорвалась тишина
огнем и сталью,
И над конвоем
разразился ад.
Покрыто небо
тысячью разрывов
И плотной сеткой
перекрестных трасс.
По сердцу бьют глухим
накатом взрывы,
И с воем бомбы
падают на нас...
- Это была ваша первая встреча с войной?
- Войну мы, студенты Ленинградского института инженеров водного транспорта, где я проучился 3 года, встретили на паруснике “Вега”, в Азовском море. На фронт нас не взяли - откомандировали в Северное морское пароходство.
В Архангельске зимовка была страшной. Покойников уже начали отвозить на саночках на кладбище, как в Ленинграде. Солонина, пшеница, хвойный отвар, чтобы спасти от цинги, - весь рацион. Но отвар не помог - цингой переболел весь экипаж, я потерял много зубов. Самым большим подарком в то время считалась сырая картофелина.
А уже потом был конвой PQ-18. Туда я, к счастью, попал матросом 1-го класса благодаря Владимиру Сергеевичу Иванову, старпому парохода “Петровский”. Сейчас объясню, почему к счастью: здесь у меня был шанс, пусть очень маленький, выжить. Если бы остался в Архангельске - мы бы сейчас уже не разговаривали. Я был очень плох - команда выходила.
40 транспортов в сопровождении фрегатов, корветов, авианосцев - всего 77 единиц вышли из английского порта 10 сентября 1942 года. Это была целая армада, краев не видно. Нас обнаружили на 4-й день немцы, базировавшиеся на норвежском берегу. И начался ад. Можно сказать, что тогда, в 42-м, я видел взрыв атомной бомбы, когда взлетело на воздух судно, начиненное 10 тысячами тонн взрывчатки. Гигантский гриб, поднявшийся над местом катастрофы, был виден за 30 миль.
Всего за 12 дней пути мы потеряли 14 транспортов. Первым пошел ко дну “Сталинград”. А наш старенький “Петровский”, как заговоренный, за всю войну не получил ни одной царапины. Сейчас его уже нет в живых - порезали на гвозди.
- Уходят в прошлое капитаны-интеллигенты - владеющие иностранными языками, особой выдержкой, выправкой. Кого бы вы могли причислить к их числу?
- Интеллигентность очень индивидуальное качество. Это зависит прежде всего от человека, а не от профессии. Хотя профессионал высокого класса не может быть “узким”. Это очень быстро проявится, по крайней мере в общении с тем кругом людей, которые его должны воспринимать как капитана.
К когорте капитанов с большой буквы я бы безусловно отнес Куянцева, Доросинского, Мордвинова, Мышевского. Последних двух, правда, трудно назвать интеллигентами в рафинированном смысле этого слова. Они были грубо обтесаны, язык их изобиловал ненормативной лексикой. Но это не мешало им быть настоящими капитанами.
Сейчас тоже есть немало талантливых, грамотных представителей этой очень непростой профессии. Например, Петр Осичанский, который сменил меня на посту президента Дальневосточной морской ассоциации капитанов. Опытный, прекрасно образованный. Он великолепно владеет английским, способный журналист.
- Известно, что ваши познания в немецком и английском чуть не привели вас 40 лет назад в Англию, в секретариат межправительственной морской консультативной организации.
- Действительно, был такой шанс в моей судьбе. Все формальности уже согласовали на самом высоком уровне, но крайком почему-то задробил мою кандидатуру. Тогда не принято было объяснять причину. И только несколько лет спустя я узнал, что поспособствовал этому ныне покойный замечательный человек, которого я очень уважаю, бывший начальник ДВВИМУ Анатолий Степанович Фролов. Он в порыве откровения мне как-то сам признался: “А что мне было делать? Где бы я нашел такого капитана, как вы, для курсантов?”
А надо сказать, что за год до этого он привел меня на капитанский мостик учебного судна “Полюс”. Потом я принял УПС “Меридиан”.
- Наверное, случилось то, что должно было случиться. А вообще вы верите в судьбу?
- Не могу ответить на этот вопрос однозначно. Конечно, каждый человек, который прожил уже достаточно много лет, начинает задумываться об этом. Наверное, что-то есть, что можно назвать судьбой. Может быть, не совсем так, как представляют ее астрологи. Кстати, насчет судьбы есть прекрасный рассказ у М. Твена “Путешествие капитана Штормфильда на небеса”. Автор высказывает там довольно интересную мысль. На небесах в отличие от земли душу человека оценивают не по тому, что он на самом деле совершил, а по тому, чего он мог бы достигнуть, окажись в подходящих условиях. Поэтому шествие знаменитых полководцев там возглавлял не Ганнибал или Александр Македонский, а колбасник из штата Теннесси. Ведь именно он мог бы стать самым гениальным военачальником всех времен и народов.
- Михаил Васильевич, а вы можете себя представить на другом поприще?
- Нет, никогда. Я рос у моря, у Черного моря. Родился в Одессе. С самого детства мечтал стать моряком. После школы решил поступать в военно-морское училище им. Дзержинского. Не приняли из-за того, что отец год, в первую мировую, служил в царской армии. Тот факт, что он потом много лет отдал Красной армии, административной работе, никто не учел. Позже разобрались, даже извинились, но я уже выбрал Ленинградский институт инженеров водного транспорта. Поступил легко, при конкурсе 11 человек на место. В школе учился на “отлично”.
Во Владивосток прибыл в 1952 году из Латвийского пароходства. До этого успел поработать еще на Балтике - после курсов штурманов был старшим помощником капитана на теплоходах “Олонец”, “Анри Барбюс”. На Тихом океане начинал с дублера капитана на пароходе “Сибирь” под командованием Владимира Сергеевича Мордвинова. Потом были “Волхов”, “Ким”, “Уфа”, “Смольный” - к тому времени я окончил заочно ДВВИМУ.
- Была у вас в жизни мечта, которая так и осталась мечтой?
- Чего мне всегда хотелось - так это отправиться в рейс с хорошей командой на хорошем судне. И при этом иметь определенную долю самостоятельности. Капитаны знают, что это практически невозможно. Бывали обстоятельства более благополучные, бывали менее...
- Заметно отличаются сегодняшние капитаны от капитанов вашего времени?
- Сейчас они должны глубже разбираться в экономике, быть в своем роде дипломатами. Но как тогда, так и сейчас они несамостоятельны. В наше время была жесткая система, сейчас она жестокая, порой даже разнузданная. Потому что когда вмешивается прямой меркантильный интерес - никто не миндальничает.
- Что вас сегодня тревожит больше всего?
- Сожалею, что все складывается так, а не иначе. Флот наш переживает не лучшие времена. Он резко сократился, больше чем вдвое. И неизвестна его судьба. Неизвестна судьба России как морской державы. В прошлом великой морской державы.
Для капитанов какая-то отдушина появилась с организацией Дальневосточной ассоциации морских капитанов, которая в этом году тоже отмечает юбилей - 10-летие. Безусловно, мы стараемся защищать интересы капитанов. Отнюдь не из чувства корпоративности - из-за справедливости. Ведь капитаны часто оказываются под ударом заскорузлой административной машины.
- Что вы вкладываете в понятие настоящий капитан?
- Это прежде всего величайшая ответственность. Способность принимать решение в любой ситуации. По-настоящему доброе отношение к людям, с которыми работаешь. Нужно всегда помнить, что эти люди, независимо от их положения, выбрали свою судьбу рядом с твоей. И в этом они с тобой на равных. Только ответственность за все, что происходит на судне, на тебе. По самому большому счету. И ни один судебный орган не сможет спросить с капитана так, как сам он спрашивает с себя. Если это настоящий капитан.
- Чем занимается капитан, окончательно сошедший на берег?
- Я уже долго работаю в морской академии. Перевожу из иностранных источников информацию, касающуюся безопасности мореплавания. И выпускаю ежемесячные сборники. Правда, в любой момент эта работа может прекратиться, почему-то стал иссякать поток иностранной информации. Тогда придется подыскивать что-нибудь другое.
- Уверена, с вашей энергией у вас получится любое дело. К слову, как вам удается сохранять такую прекрасную форму?
- На самом деле болячки понемногу наседают. Я уже “генерал-лейтенант”, 2 инфаркта перенес. Но стараюсь не сдаваться. Каждый день, если здоровье позволяет, делаю часовую зарядку. Потом контрастный душ. Купаться в море начинаю, как правило, в начале мая, заканчиваю в конце октября.
Стараюсь принимать как можно меньше лекарств. Что касается еды, люблю острое, соленое, мясное. Правда, меня за это ругают. Недавно моя жена Галина Григорьевна предложила по утрам есть овсяную кашу. Я подчинился. Англичане ее всю жизнь едят, и ничего... Кстати, жена у меня не только великолепно знает английский язык - преподавала его курсантам и студентам около 40 лет. Она прекрасная хозяйка, и не только по части кухни. Кроме нее, никто бы не смог с таким вкусом разместить на маленькой площади огромное количество предметов морской домашней коллекции.
- Извините, если вопрос покажется не совсем деликатным, это из-за Галины Григорьевны вас хотели исключать из партии?
- Да, у нас второй брак. В те годы личная жизнь считалась общественным достоянием. Из партии не исключили, но перевели в каботаж на 3 года. Мы вместе уже 35 лет и счастливы. Этим все сказано.
- Михаил Васильевич, ваш возраст принято называть возрастом воспоминаний. Что вспоминается?
- Встречи. Их было множество. С Жаком Ивом Кусто мы познакомились в 1968 году в африканском порту Момбаса. Я был капитаном “Витязя”. “Калипсо” зашла туда на ремонт. Помню, он предложил тогда оригинальную идею - попросить нам, советским ученым, у правительства для международной команды Кусто атомную подводную лодку, разумеется, без вооружения. Он брался оснастить ее самым современным оборудованием и сделать гигантский скачок в изучении мирового океана.
В двух экспедициях на
“Дм. Менделееве” был Александр Городницкий - ученый, академик, бард. За один из рейсов он написал около 70 стихотворений. У меня есть 4 томика его стихов. Совершенно замечательных. Помните:
“Пусть годы с головы
дерут за прядью прядь,
Пусть грустно от того,
что без толку влюбляться,
Не страшно потерять
уменье удивлять,
Страшнее потерять
уменье удивляться”.
Опять же “Менделееву” я обязан знакомством с Артуром Кларком, американским писателем-фантастом. Ему на днях тоже исполнилось 80 лет. Мы обменялись поздравлениями.
- Вы увлекаетесь фантастикой?
- А что, по-вашему, это несерьезно? Я очень люблю фантастику. В ней есть много человеческих мыслей, устремленных за пределы земли и нашей жизни. Это так интересно.
Мне нравится также Айзик Азимов, американский фантаст российского происхождения, Иван Ефремов. Из классиков - бесспорно Пушкин. Близки по-своему Твардовский и Трифонов.
- А чего вы не любите в этой жизни?
- Явного и тайного подхалимства, хамства, запрограммированно-плохого отношения к людям. Не люблю посредственных оценок. У меня никогда не было “троек”. Пусть лучше “двойка”. В самом слове “посредственность” есть что-то унизительное.
- У вас есть то, чему бы вы еще хотели научиться в этой жизни?
- Даже если бы я хотел чему-то научиться, уже просто не хватит сил. Другое дело, мне бы хотелось еще пожить. И при этом делать что-нибудь интересное для себя и для людей. Я с удовольствием занимаюсь живописью. Это увлечение пришло на 63-м году жизни. Причем я никогда не рисую на пленэре - только по памяти. Вчера во дворце культуры моряков открылась выставка моих работ. Если они кого-то взволнуют, заинтересуют - мне будет очень приятно.
- Есть пример, когда ваш вальс расстрогал полный зал камерного театра...
- И меня, признаться, тоже. Скорее от неожиданности, когда вальс зазвучал в исполнении оркестра. Это Валентина Леонтьева приготовила такой сюрприз - она снимала во Владивостоке передачу “От всей души”. Очень хорошо смотрелся и марш, который я написал для курсантов ДВВИМУ. С ним когда-то отправлялся в рейс “Меридиан”. Но должен заметить, что вообще-то я незнаком с музыкальной грамотой. Это импровизация.
- Михаил Васильевич, у вас в семье есть последователи?
- Пока нет. Может быть, младшенький внук Дима порадует. Я противник всякого принуждения в выборе профессии. Это должно само прийти. Только тогда появляются настоящие морские династии.
