Заселенная "незавершенка"
Они живут в роскошном доме в центре города, где жилье стоит не меньше 1000 долларов за кв. м. Правда, дом этот недостроен, и на облюбованную лоджию приходится забираться по приставной лестнице. Но они не в обиде - довольствуются тем, что есть. Семеро взрослых людей образовали своеобразную коммуну, в которой никто не спрашивает паспорт, не интересуется пропиской и, самое главное, не лезет в душу.
Когда мы пришли сюда, все "коммунары" были в сборе. Сидели себе кружком на свежем воздухе, у костерка - читали, курили, разговоры разговаривали. Попыхивала дымком самодельная "буржуйка", по-домашнему тянуло запахом жареного лука. На веревках сохло бельишко - носки, брюки, рубашки.
"Люди, чьи вы будете? - спросили мы, поздоровавшись. - Как оказались на улице? Переселенцы? Вечные скитальцы? Несчастные бомжи?" Оказалось, обычные люди - с типичными проблемами, со своим пониманием счастья. Удивительно, выброшенные обществом, они это общество почти ни в чем не винят. Все - карма, судьба и привычное русское - от тюрьмы да от сумы не зарекайся. История каждого одинаково трагична и повторяема в десятках, сотнях других биографий - бывших зеков, вчерашних пьяниц, неудачников, мытарей, не умеющих хвататься за жизнь, без конца отвоевывать себе место под солнцем...
Вадим, 33 года. Отсидел 5 лет, вернулся - ни семьи, ни дома. Закона, защищающего права заключенных на жилплощадь, тогда еще не было. Вот и остался молодой здоровый мужик без угла и, значит, без прописки, с одной лишь "зоновской" справкой на руках. Устроиться на работу с таким "джентльменским" набором - дело безнадежное. Дружки решили подсобить: позвали в одну из "крутых" группировок. Вадим отказался - тюрьмой сыт по горло. Предпочел свободное плавание - и теперь живет на улице. Не грабит, не ворует, зарабатывает "поденщиной" - там вагон разгрузил, там мебель помог перетаскать... Сейчас на стройке: выполняет самую тяжелую неквалифицированную работу.
"А что еще надо? На жизнь хватает, - говорит Вадим. - Не поверите, в день на семерых уходит полтинник. Ну суп там сварим, кашу. А еще курево, конечно. Пьем не каждый день - мы не алкоголики. Так, как все, по настроению, да когда деньги есть".
Они упорно не хотят считать себя бомжами, эти семеро. “Вы посмотрите, как мы живем, - зазывает нас самый старший, 56-летний Владимир. Всю жизнь он морячил на огромных плавбазах, маленьких СТРах - был классным коком. С одним недостатком - водочку любил. И однажды, выпив лишку, жестоко избил соседа-собутыльника. Получил срок за хулиганство. Вернулся и подобно многим оказался на улице. Сейчас кашеварит в коммуне. Сегодня знатный обед - холодец и картошка. Владимир ловко управляется на “кухне” - она же лоджия, гостиная, спальня. Кстати, импровизированная постель аккуратно заправлена, одеяло в чистом пододеяльнике. “Ну обижаете, - тянет Владимир. - Почему должно быть грязно? Мы же стираемся, моемся...”
“Баня” поблизости - в канализационном люке. Вечером быстренько спускаешься вниз, открываешь кран с горячей водой и плещешься вволю - пока не замерзнешь. Все-таки не лето.
“Женщинам нашим труднее. Гигиена нужна. Но когда женщинам легче было? - философствует Вадим. - Конечно, выглядят они старше своих лет. (26-летняя Оксана “тянет” глубоко за 30, ее 40-летняя подруга - под стать. - Прим. авт.) Но и в нормальных условиях женщина стареет быстрее - ничего не поделаешь”.
И все-таки женщина остается женщиной. Заглянув на лоджию, поразилась: в идеальном порядке на устланном салфеткой ящичке - зеркальце, какие-то кремы и прочие дамские штучки. А на вешалке на стене - выглаженный цивильный мужской костюм, с хорошей сорочкой, галстуком... Это все Алексея. Тоже судьба - еще та. Были семья, дом, работа. Великолепный специалист автодела, машину знает, чувствует - как самого себя. Последняя запись в трудовой - главный механик небольшой фирмы. Катастрофа случилась нежданно. Говорит, “подставили” - надо было выплатить 7 тысяч долларов. Таких денег у него не водилось. Спасся тем, что ушел на дно.
Он сидит у костра: крепкий, приятного вида мужчина. Посмотришь, ни за что не скажешь, что бомж. А когда-то учился в универе, на геофизическом. Кто знал, что Драйзера и Пикуля сегодня будет читать на улице... Кстати, “коммунары” с удовольствием читают книги, невесть как попавшие сюда. И литература эта, представьте себе, не ширпотреб.
“А вчера в доме напротив мужик с женой ругался, - вступает в разговор Виктор. - Кричал: уж лучше к этим уйти, чем с тобой жить. Это он о нас. А что, у нас ведь действительно хорошо”.
Они изо всех сил стараются выглядеть самодостаточными, независимыми. Но, скрываясь даже от самих себя, мечтают вновь стать несвободными: каждое утро спешить на работу, а вечером возвращаться домой.
Может быть, кому-то из них повезет, и, разорвав цепь обстоятельств, кто-то вырвется в обычную человеческую жизнь. В это очень хочется верить. Но скорее всего в жизни семерки “коммунаров” ничего не изменится. Сегодня общество по сути открестилось от этих людей. И в нашем городе им рассчитывать не на что. Разве что на тарелку супа в благотворительной столовой. В управлениях социальной защиты города и края давно не существует отделов по работе с дезадаптированными лицами - бомжами, бывшими зеками... Нет отдела - нет проблемы? Вот уж не скажите: по данным правоохранительных органов, 2-3 процента населения Владивостока - те самые дезадаптированные. Это около 20 тысяч человек - огромная цифра, целый город!
Власти пытались решить проблему: на Стрельникова, 4 строился дом ночного пребывания, где, по замыслу организаторов, потерявшиеся в этой жизни люди могли бы не только кров над головой получить, но и трудоустроиться, обзавестись документами. Однако мэрия Владивостока содержать уже практически готовый дом отказалась. Он простоял бесхозным более года, вплоть до выхода в свет постановления № 260 от 23.02.98 г. “О ликвидации учреждения “дом ночного пребывания”.
Разумеется, один этот дом проблему не решил бы. Но, по крайней мере, хотя бы чуточку сдвинул с места. Сегодня краевое управление соцзащиты - в порядке исключения, по личной просьбе! - отправляет владивостокских бомжей в ночлежки Спасска, Лесозаводска, Находки. Это единичные случаи.
Кто поможет десяткам, а говорят - и сотням! - обитателей туннеля, протянувшегося от Луговой до Рабочей? Кто вытащит из подвала старика-ветерана, которого какие-то проходимцы лишили квартиры? Кто оформит паспорт, кто подыщет работу вернувшемуся с зоны? Вопросы - в никуда и никому. Отмахиваются чиновники, отмалчиваются правоохранительные органы... Между тем проблема назрела, как жуткий гнойный фурункул, - того и гляди, начнется заражение. Сотни выброшенных на улицу людей - это повышенная криминогенная ситуация, угроза эпидемии, это стыд и боль наша: ведь даже самый опустившийся бомж остается человеком.
