Он прошел, а я что - хуже?
...Мы работали тогда в Янтарной геологоразведочной партии, - рассказывал он. - Это в Бикинской системе. Ближняя речка - левый приток Бикина Тавасикчи. Неподалеку охотились удэгейцы - Гамбович с сыновьями Тиньтян и Кя. Мы с ними хорошо жили, без обид, и если когда-никогда сами охотились, проблем у нас не возникало. Раз пошли так вот среди зимы с приятелем Женькой Н. на самодельных, только что изготовленных лыжах в тайгу. Сопки там - ого-го! Особенно по правому борту Бикина.
Изрядно прошли - не добыли ничего. Снег был глубокий, но повезло нам: маршрут совпал с недавно проложенной охотничьей лыжней.
После затяжного пологого подъема вышли на гривку. Противоположный склон оказался крутым. Лыжня при этом, не меняя направления, уходила прямо вниз, перпендикулярно хребту. Правда, заметил наверху по следам: было какое-то топтанье на лыжне, но, по всему видать, охотник, подавив сомнения, решился-таки на рискованный спуск. Я же, оценив крутизну склона, темнеющие на фоне белого снега скальные выходы и продолговатые холмы валежин под снегом, решил спускаться пешим порядком и снял лыжи. Но мой друг, с которым спорить было бесполезно, только крикнул азартно: “Он прошел! А я чем хуже?!” И сиганул по лыжне вниз, мгновенно скрывшись в пихтаче. Вскоре внизу послышался шум, треск, а следом - вопли и причитания, сдобренные соленой ненормативной лексикой.
Когда я добрался до места его вынужденной посадки, Евгений, матерясь, ползал по сугробам в поисках очков. Были ушибы, ссадины, сломанная лыжа, порванные штаны, забитые снегом стволы ружья.
Как я и предполагал, налетел мой приятель на одну из “мин-сюрпризов” - упрятанную под снегом валежину, - после чего слалом-гигант перешел в прыжок с трамплина. Некоторую часть склона он пролетел по воздуху, гася скорость о некрупные деревья, здесь ему повезло. Но что удивительно, “путеводная” лыжня, минуя все преграды, прямехонько шла дальше в долину ключа.
Кое-как добрались до барачка, куда привел нас злополучный путик. Знакомый удэгеец Тиньтян встретил радушно, как и принято у таежников. Потом задержал взгляд на Женьке, а вид у того был весьма “нетоварный”, и обеспокоенно спросил:
- Никак зверя нападал?
Женька хмыкнул и, протирая треснувшие стекла очков в деформированной оправе, проворчал:
- Зверя, зверя... Лучше скажи, как ты в ключ с крутяка спускался и шею себе не свернул?
Удэгеец догадливо сверкнул угольками глаз, улыбнулся:
- Нормально спускался. На сопке лыжи переобул задом наперед, чтобы камус не скользил, и пошел, однако, вниз потихоньку...
Я поперхнулся чаем и, кое-как взяв себя в руки, притушил давивший меня смех. Через минуту захихикал и Женька: как-то нервно так, а не в обычной своей заливистой манере...
