SOS из подвала

Эта жуткая и трогательная история случилась совсем недавно, она правдива до последнего слова.

Мальчишки-подростки из разряда ну очень неблагополучных - курящие-пьющие, нецензурно выражающиеся, из дома бегающие, подворовывающие (в общем, ставьте на них любое клеймо, лишним не будет) - облюбовали себе в очередной раз пустующий подвал жилого дома для обогрева в разгар зимних холодов и всяких своих подростковых дел. Как полагается, притащили с помойки старый диван, нары соорудили...

В их отсутствие в этот же подвал заполз бомж. Именно заполз: сомнительно, что этот “ничейный” идиот (лет 30, наверное) в последней стадии дистрофии, весивший при росте 165 см немного больше 30 килограммов, мог передвигаться как-то иначе. Ручки-ножки как палочки. Грязный, оборванный, одетый явно не для зимних морозов. В волосах полно насекомых. Идиот в полном смысле слова - не мог самостоятельно есть, “ходил” под себя, не умея обслужиться даже по минимуму. В лексиконе только два слова - “хебушка” и “пи”, что означало хлебушка и пить.

Откуда взялся в Кавалерово этот слабоумный дистрофик, из каких мест забрел, из какого специнтерната выброшен на улицу (в Кавалеровском районе таких заведений нет), есть ли у него родня - до сих пор узнать не удалось. Но скитался он, наверное, долго, раз дошел до такого нечеловеческого состояния.

Мальчишек присутствие постороннего в “их” подвале, конечно, возмутило, и они быстренько выпроводили его на улицу. Но на другой день это отирающееся поблизости жалкое существо сами же привели обратно. Что было дальше? Они притащили из дома одежку - кто что смог. Надели на него для тепла 3 рубашки, спортивные штаны, старые джинсы - словом, все, что нашлось. Постелили ему на диванчике, который он сразу же основательно “уделал”. Впрочем, сам идиот, который, как животное, интуитивно искал нору потеплее и потемнее, мыча, показал под нары, туда где проходят теплые трубы, там ему и соорудили лежанку.

Они носили ему из дома хлеб и какие-то супчики в баночках и кормили с ложки. Рядом с ним оставляли, уходя на ночь, пластиковые бутылки с водой, чтобы мог попить, пока их нет. Остригли ему волосы и вымыли голову - уж больно донимали его насекомые. Переодевали в чистое. Научились понимать, когда ему требуется в туалет, и водили для этой надобности в дальний уголок, благо, таких уголков в подвалах хватает. Глядя на его ручки-карандашики, совсем лишенные мышц и не удерживавшие даже бутылку с водой, пытались дистрофику “наращивать мускулы”, делали с ним “гимнастику”, сгибая и разгибая руки, - такие упражнения заботливые мамаши делают со своими детьми-грудничками.

Вот так и возились со своим “младенцем”, в котором едва теплилась жизнь. Удивительно, но он прожил у них довольно долго. Видно было, что его мучают боли в груди (выяснилось потом - открытая форма туберкулеза). Дважды умирал - хрипел, синел, закатывал глаза, переставал дышать. Мальчишки делали ему искусственное дыхание - сначала, нажимая на грудь в области сердца, потом, преодолевая отвращение, рот в рот - и дважды вытаскивали его из могилы.

Однажды утром они нашли своего идиота мертвым. Он умер ночью, когда остался один и некому было сделать ему искусственное дыхание, чтобы в очередной раз сохранить остатки жизни. Прежде чем инкогнито позвонить в милицию и сообщить о том, что в таком-то подвале лежит неопознанный труп мужчины без признаков насильственной смерти, они в последний раз - видать, чтобы не стыдно ему было предстать перед людьми, - переодели его в чистое, умыли, постригли и причесали...

Хорошие у нас мальчишки, только никому не нужны

Славный мальчишка с распахнутыми во всю ширь карими глазами - вор со стажем. В его 12-13 лет жизни уместились и кражи, и побеги из дома, и токсикомания, и серьезные драки. Он постоянный подопечный ОППН - так сейчас называется то, что раньше было детской комнатой милиции.

- Ну, как дела, Сережа? - спрашивает его Лидия Данько. Спрашивает так, как спрашивала бы, наверное, своего сына. Голос тихий, ровный, доброжелательный. И мальчишка охотно и доверчиво рассказывает о своих делах. А ей интересно: слушает, переспрашивает, кивает. Мальчишка выговорился:

- Ну, ладно, я пошел! До свидания!

- Хороший мальчик, - говорит Лидия Данько, начальник отделения предупреждения правонарушений несовершеннолетних Кавалеровского РОВД, когда за пацаном закрывается дверь. А мы обе понимаем, что не судим он пока только “по малолетству”, но если смотреть правде в глаза, это от него не уйдет - по достижении “уголовно наказуемого возраста”.

Таких ясноглазых мальчиков, у большинства из которых нет будущего, на учете почти 150 человек. 39 малолетних бродяжек, что называется, “изъяты” из подвалов, с улиц, из притонов, одного сняли прямо с дерева, где он скрывается всякий раз после конфликта с родителями...

- Кто-то ведь должен любить этих никому не нужных мальчишек? Дома у них плохо, да если еще и мы начнем, - как бы оправдывает свою участливость Лидия.

“Дома плохо” - это значит безработные или пьющие родители (чаще всего то и другое вместе), срывающие на детях хроническое недовольство жизнью, вечные денежные проблемы, постоянное недоедание (зачастую именно оно толкает на воровство), пустота и праздность жизни. Лидия Данько рассказывает о многодетных семьях, живущих за счет детей-попрошаек, о мальчишках, которые зиму проходили в китайских тапочках-”кунфуйках” на резиновой подошве. О пацанах, которые ограбили хлебный киоск (это было, кажется, в прошлом или позапрошлом году), спрятали добычу дома в подпол и поедали аж целый месяц.

- Обидно сознавать, что мы, как ни старайся, не в силах изменить ситуацию. В милиции оформляют протоколы на несовершеннолетних правонарушителей, бумаги поступают на комиссию по делам несовершеннолетних. Туда вызывают подростка и его родителей, чтобы погрозить пальчиком и сказать: “Ай-ай, нехорошо себя ведешь!” Раньше говорили: “Если не устроишься в ближайшее время на работу, мы тебя...” Сейчас мальчишка приходит и говорит: “Хочу работать!” А мы разводим руками...

Лидия Данько считает - ни комиссия по делам несовершеннолетних, которая хоть на лето старается найти своим подопечным работу, ни реабилитационный центр, где подкармливают детишек из совсем уж оголодавших семей, ни попытки решить в районе вопросы досуга именно для таких “трудных” мальчишек, упирающиеся в отсутствие средств, ни специальные программы и постановления, ни увещевания и запугивание тюрьмой не в состоянии решить проблему. Хорошие у нас мальчишки, только никому не нужны. Проблема не только для района или края...

Вернемся к началу нашего рассказа. Думается, что в былые времена дети, найдя полумертвого бездомного, наверняка сразу сообщили бы “куда следует”. Нынешним подросткам это даже в голову не пришло. Они с тем бродягой - жители дна. У них общая судьба, и никому до них нет дела. В этом их невысказанное мнение о том самом государстве, в котором мы все живем...