Три страны. Три Родины. Три жизни.

Необходимое предисловие

Уходящий год ознаменовал собой мощный всплеск общественного интереса к той части российской истории, что напрямую касается Дальнего Востока. Причин масса: 150-летие установления дипломатических отношений между Россией и Японией; 100 лет со дня окончания русско-японской войны; 60 лет с момента капитуляции Японии и завершения второй мировой войны; наконец, ставший своеобразной кодой, долго откладывавшийся и все-таки случившийся визит в Токио главы Российского государства - целый "букет" столь мощных политических событий стал катализатором огромного количества публикаций, посвященных тому, как складывались отношения между соседними державами в нашем регионе.

У дипломатов и историков, политологов и экономистов всегда есть свой взгляд на вещи. Этот взгляд охватывает численность и оснащение вооруженных сил, выплавку чугуна и стали, плодородие территорий. Это все правильно. Однако за экономическими выкладками и политическими комбинациями далеко не всегда виден человек. Просто человек. Не премьер-министр, не маршал и не флотоводец. Как формулировала русская литература XIX века, маленький человек. С его радостями и горестями, приобретениями и лишениями, удачами и невзгодами. Человек, который не знает, что задумывают в высоких кабинетах, и который в результате становится не более, чем крохотной песчинкой в безумном водовороте событий.

Наш коллега из японской газеты "Хоккайдо симбун", блестящий журналист Аихара Хидеки (его расследование, посвященное гибели советской подводной лодки "Л-19", мы публиковали в сентябре прошлого года) поставил перед собой крайне сложную задачу: показать читателям, как сложились судьбы трех женщин - никогда не знавших друг друга, разных национальностей, родившихся в разных странах. Каждая из них прожила долгую жизнь и, пройдя через массу страданий, обрела все-таки свое счастье.

Об их судьбах вряд ли напишут в учебниках истории. Но каждая судьба давно уже сама стала историей.

Перепечатывая с любезного позволения "Хоккайдо симбун" эти материалы, мы должны предупредить читателей "В", что в них - исключительно японский взгляд на происходившие события. Наверное, в чем-то он вызовет несогласие, может быть, даже отторжение у части нашей аудитории. Что ж, у каждого своя правда.

Но давайте не будем забывать о простой истине: чтобы построить с соседом нормальные отношения, необходимо для начала его понять.

Мы никого не призываем менять свою точку зрения.

Давайте хотя бы просто прислушаемся.

Фурукамаппу (о. Кунашир, российское название - Южно-Курильск)

...Это было утром 1 сентября 1945 года, с момента окончания войны (15 августа - день, когда император Японии выступил с заявлением о капитуляции) прошло 17 дней. На рейде прилегающей к Фурукамаппу бухте на острове Кунашир, входящем в группу островов Южные Тисима (нынешние Южные Курилы), появился военный корабль серого цвета. Вскоре в небе над поселком прошел разведывательный самолет, и почти сразу местные жители с криками: "Сейчас будут высаживаться американские войска!" начали уходить на сопку, что высилась за поселком. Савадзаки Яёй тогда был 21 год (сейчас ей 81, и она живет в Саппоро, на Хоккайдо). За полгода до этого она пережила массовый налет американской бомбардировочной авиации на Токио и поэтому решила мужественно остаться дома, тем более что он использовался еще и как гостиница в традиционном японском стиле "рёкан".

...В 1924 году Савадзаки Яёй родилась в этом поселке, среди семи сестер и братьев она была младшей в довольно богатой семье, каких на Кунашире было не много. В 15 лет Яёй уехала с Кунашира, три года прожила в Немуро и Обихиро, а во время войны, в 1943 году, переехала в Токио для обучения в школе шитья и дизайна европейской одежды. Однако из-за ожесточенных бомбардировок Токио и начавшегося туберкулеза перед самым концом войны в августе 1945-го она переехала к старшей сестре в деревню Урахоро (префектура Токати). Там Яёй и услышала выступление императора с сообщением о капитуляции и окончании войны. Яёй подумала: "Теперь наконец-то можно будет убрать черную светомаскировку на окнах". Ее переполняли чувства свободы и счастья, которые нельзя было передать словами.

20 августа 1945 года на маленьком судне Яёй вернулась из Немуро, где кругом виднелись "раны" от американских воздушных налетов, на родной Кунашир. Война закончилась, впереди была мирная жизнь.

...Войска тем временем, не встречая никакого сопротивления, беспрерывно высаживались на берег. Солдаты, пришедшие в дом к Яёй, мимикой и жестами приказали проводить их и, не снимая сапог, поднялись в гостиницу. Офицер, на плохом английском несколько раз произнеся "уота, уота", попросил воды и с наслаждением выпил до дна принесенную чашку. Вскоре появился переводчик. На ломаном японском он произнес: "Мы не будем жечь или убивать. Но вы должны сотрудничать с нами". Так Яёй поняла, что на остров высадились не американские, а советские войска.

Тогда она еще не знала, что прежде, чем высадиться на Кунашире, 28 августа советские десанты высадились на Итурупе, одновременно с Кунаширом 1 сентября высадились на Шикотане и, к 5 сентября захватив Хабомаи (Малую Курильскую гряду), держали в руках весь архипелаг островов Тисима (Курильские острова).

Через несколько дней гостиница "Савадзаки Рёкан", которая служила и домом семьи Савадзаки, была реквизирована под штаб советских войск. Офицер свистом и жестами приказал японской семье убираться из дома и на глазах у изумленной Яёй разбил об пол одно за другим дорогие лакированные изделия "кутанияки" и "вазиманури". Солдаты и офицеры вели себя подчеркнуто грубо, всем своим видом показывая, что остров теперь принадлежит им.

Минами Карафуто, город Отиай (Южный Сахалин, город Долинск)

На Сахалине и после 15 августа (дня объявления капитуляции) продолжались бои между японцами и атаковавшими их советскими войсками. На острове царила сумятица: губернаторство приняло решение о срочной эвакуации стариков, женщин и детей на Хоккайдо. В городе Отиай, расположенном примерно в 40 километрах севернее Тоёхара (Южно-Сахалинск), где находилось губернаторство Минами Карафуто, жила одиннадцатилетняя корейская девочка Ким Ёнбин (сейчас ей 71 год, она живет в южнокорейском городе Ансан). Каждый день вместе с мамой с рюкзаками на плечах они шли на железнодорожную станцию Отиай и ждали поезда для беженцев, идущего в Одомари (Корсаков), чтобы сесть там на пароход, идущий в Вакканай. Однако забитые людьми поезда один за другим проходили мимо станции, и сесть на них маме с дочкой никак не удавалось.

Ёнбин родилась в Отиай в январе 1934-го. Ее отец, выходец с Корейского полуострова, имел свой небольшой бизнес, связанный с производством земляных работ. Ёнбин оказалась единственным ребенком в довольно богатой семье, ее обучали танцам и искусству чайной церемонии; более того, она знала вкус пирожного, а их и в метрополии ел далеко не каждый.

Услышав у себя дома радиовыступление императора, 11-летняя Ким Ёнбин залилась слезами и подумала: "Моя страна проиграла в войне:".

Отца в эти дни дома не было - он уехал на угольное предприятие, оказавшееся рядом с линией фронта.

Родственники Ёнбин буквально на следующий день после окончания войны сумели эвакуироваться в Японию. Чуть позже они уехали на родину - в северную часть Корейского полуострова. Позже, при установившемся в КНДР режиме, они были обвинены в "пособничестве японскому милитаризму" и исчезли. Возможно, если бы в августе 45-го Ёнбин сумела сесть на один из проходивших поездов, она исчезла бы точно так же.

21 августа советская бомбардировочная авиация бомбила Отиай, 22 августа - Тоёхару. 23 августа было подписано соглашение о прекращении военных действий и капитуляции японских войск, однако паника не утихала. "Идет охота на корейцев, будьте острожны", - говорили люди, и Ёнбин дрожала от страха.

Поздним вечером 24 августа Ёнбин услышала незнакомую военную песню и грохот марширующих сапог. Она забилась от страха под одеяло и дрожала. В город входили советские войска.

Далянь, Маньчжурия

В результате молниеносной операции захватившие Маньчжурию (северо-восточный регион Китая) советские войска дошли и до расположенного на Шаньдунском полуострове города Даляня. Там жила 12-летняя русская девочка Галя Зверева (сейчас ей 72 года, она живет в Санкт-Петербурге).

Ее отец - Кузьма Зверев - служил в белой армии, после поражения в гражданской войне эмигрировал в Японию и поселился на Хоккайдо, в городе Хакодате. Здесь Кузьме Звереву удалось открыть собственный магазин "Волга", где шла торговля одеждой и мелкими товарами повседневного спроса.

Галя родилась в марте 1933 года в расположенном рядом с Хакодате поселке Мацукадзе. Среди шести братьев и сестер она была четвертой. В семь лет она пошла в младшую школу "Оомори", где проучилась до 3-го класса. Из воспоминаний раннего детства в ее памяти на всю жизнь запечатлелась картинка мартовского дня 1936 года: толпы людей, погрузив домашний скарб на тележки, уходят из города; догоняя их, надвигается море огня; рушится загоревшийся деревянный мост, люди падают в реку. Это был вошедший в историю "большой пожар в Хакодате", унесший жизни 2165 человек и уничтоживший треть города.

С началом войны Японию, как и многие другие страны, охватила шпиономания. Особенно несладко приходилось русским. В январе 1943-го по подозрению в причастности к шпионажу Кузьма Зверев был арестован и помещен в тюрьму в Саппоро, где вскоре скончался. Галина мама похоронила его на кладбище для иностранцев в Хакодате.

Русских в Хакодате было немного, и поэтому в декабре 1943 года Галя Зверева вместе с братьями была отправлена в Далянь, где существовала довольно большая русская колония, для обучения родному языку в русскоязычной школе.

Однако менее чем через два года, когда в Далянь вошли советские войска, связь Галины и ее братьев с оставшейся в Японии семьей прервалась.

Как выяснилось позже - навсегда.

Продолжение в следующем номере "В"