Последний оплот империи

Подписанием 2 сентября акта о капитуляции войск императорской Японии на борту линкора "Миссури" в Токийском заливе завершилась вторая мировая война.
Однако эта дата в большинстве стран - участниц войны считается формальной, и окончание последнего, как хочется верить, глобального военного конфликта на планете отмечается за рубежом 15 августа. Именно в этот день микадо выступил по радио с заявлением о прекращении императорской армией боевых действий.

Но Россия в качестве правопреемницы СССР имеет право на собственный подход к истории: прекратив воевать с США и Великобританией, Япония силами дислоцированной в Маньчжурии и Северной Корее Квантунской армии оказывала ожесточенное сопротивление советским войскам в течение как минимум недели после этой даты. Вечером 14 августа командование Квантунской армии получило из Токио от генерального штаба строжайший приказ: уничтожить боевые знамена императорских войск, портреты микадо и важные секретные документы. О прекращении боевых действий в Маньчжурии и Северной Корее в полученном приказе не говорилось ни слова, хотя в этот же день император уведомил всех союзников СССР о готовности к безоговорочной капитуляции.

Массовая сдача гарнизонов в Маньчжурии началась лишь 17-19 августа. По данным же китайских источников, предельно близких к истине по крайней мере в географическом отношении, боевые действия в Маньчжурии продолжались вплоть до 30 августа, когда в плен сдались последние из защитников Дуннинского укрепрайона. Подземная крепость, получившая название от тогдашней китайской деревни с населением в три тысячи человек, была построена в недрах горы Суньшэнь непосредственно на границе, на левом берегу небольшой реки Гранитной (эти места ныне широко известны среди российских туристов-"челноков" и водителей-дальнобойщиков благодаря расположенному здесь автомобильному погранпереходу "Полтавка").

В эту ночь решили красноармейцы...

Разгром Квантунской армии во исполнение данных союзникам обещаний планировалось начать ровно в полночь с 8 на 9 августа 1945 года на земле, в воздухе и на море одновременно - на огромном фронте протяженностью в 5130 километров. Так и произошло на участках Забайкальского фронта, двигавшегося через Гоби и Хинган на столицу Маньчжоу-Го - город Чанчунь, где располагался главный штаб японских войск в Маньчжурии, и 2-го Дальневосточного фронта, наступавшего на юг через Амур. Но 1-й Дальневосточный фронт, созданный на основе Приморской группы войск, начал войну несколько позже. По причине, вполне ясной современным жителям Приморья: от буквы приказа заставил отступить внезапный тайфун. Вот как описывает эти события в своих мемуарах командовавший фронтом Кирилл Афанасьевич Мерецков: "1-я Краснознаменная и 5-я армии составляли ударную группировку фронта. Они должны были атаковать противника после мощной артподготовки. Но произошло неожиданное: разразилась гроза, хлынул тропический ливень. Перед нашими войсками находились мощные железобетонные укрепления, насыщенные большим количеством огневых средств, а тут разверзлись хляби небесные... Наша артиллерия молчит. Замысел был такой: используя боевой опыт Берлинской операции, мы наметили атаковать противника глухой ночью при свете слепящих его прожекторов. Однако потоки воды испортили дело. Как быть?.. Вот наступил час ночи. Больше ждать нельзя... Несколько секунд на размышления - и последовал сигнал. Советские воины бросились вперед без артподготовки: Внезапность сыграла свою роль. Ливень позволил в кромешной тьме ворваться в укрепленные районы и застать противника врасплох".

Официальная советская историография также указывает, что наступление 1-го Дальневосточного фронта в начале Маньчжурской операции велось "в замедленном темпе". Наши войска сразу же столкнулись с сильным сопротивлением японцев на рубежах Пограничненского, Дуннинского и Хутоуского (что напротив Дальнереченска. - Прим. авт.) укрепленных районов. Ветераны, прошедшие Великую Отечественную, столкнулись с доселе незнакомой проблемой "оживавших" огневых точек в японских укрепрайонах, которые в наступлении были уже пройдены и оказывались в тылу наступавших. В приказе командующего 1-м Дальневосточным фронтом говорилось: "Установлено, что в бывших укрепленных районах и, кроме того, в горах и скалах осталось еще много недобитых гарнизонов, ДОТов и огневых точек. Распыленные по лесам и сопкам мелкие группы противника возвращаются в неразрушенные огневые точки, ведут из них огонь по нашим проходящим войскам и одиночным военнослужащим и получают там продовольствие и патроны".

Справка "В"

В цифровом выражении итоги "второй японской войны" 1945 года таковы: потери императорских войск составили свыше 700 тысяч солдат и офицеров, из них около 84 тысяч убитыми и более 640 тысяч пленными (в том числе  609,5 тысячи японцев). Большая победа советского оружия далась не даром. СССР потерял в этой быстротечной войне 12 тысяч человек убитыми, ранеными и заболевшими - еще 24 тысячи. И все же потери советских войск составили менее 0,1 процента от численности всего личного состава советских войск, принявшего участие в этой военной кампании.

Зачистка?

Наступающему 1-му Дальневосточному фронту пришлось столкнуться уже в первые дни боев не только с сильным сопротивлением японских войск на укрепленных позициях, но и с массовым применением смертников. Диверсанты пытались холодным оружием уничтожать советских офицеров командного состава. Часто они прятались в полях гаоляна и, обвязавшись взрывчаткой или гранатами, неожиданно бросались под танки или автомашины, подкрадывались к группам наших солдат и подрывали себя среди них. Большие группы японских солдат-смертников, привязав к себе противотанковые мины, образовывали подвижные минные поля, перекрывая путь советским танковым колоннам. На подступах к городу Муданьцзяну был отмечен случай, когда 200 смертников, распластавшись в густой траве, попытались на поле боя преградить путь советским танкам. Проводимые смертниками террористические акты в отношении наступающих войск отличались "крайней жестокостью и садизмом, сопровождались бесчеловечными пытками и издевательствами, надругательством над телами погибших".

Это описание до боли напоминает современные события в Чечне, хотя есть существенное отличие. По воспоминаниям маршала Мерецкова, "такая тактика не принесла успеха японскому командованию: атакующие повысили бдительность, и смертников обычно расстреливали из автоматов еще до того, как они успевали приблизиться к намеченной цели. Удачных действий камикадзе из Квантунской армии оказалось сравнительно немного".

Диспозиция обреченных 

Тактику камикадзе, шахидов и т. п. выбирает воюющая сторона, заведомо более слабая в военном отношении. Действительно, миллионной Квантунской армии, в которой только около 600 тысяч солдат были японцами, еще до начала боевых действий в течение всей войны с Германией противостояло около миллиона советских воинов. За три месяца поездами, шедшими по Транссибу с минимальным интервалом, в пределах видимости друг друга, были переброшены еще 400 тысяч ветеранов и военная техника, многократно превосходившая японское вооружение как в количественном, так и в качественном аспектах. Перед началом наступательной операции на Дальнем Востоке советские войска превосходили группировку неприятельских войск по танкам - в 5-8 раз, по артиллерии - в 4-5 раз, по боевым самолетам - в 3 и более раза.

Наступление трех советских фронтов большими силами войск оказалось полной неожиданностью не только для командования Квантунской армии, но и для властей в Токио. И хитрость здесь заключалась в том, что в заявлении Советского правительства о вступлении в войну с Японией от 8 августа не уточнялась дата начала военных действий. Содержавшаяся в нем фраза "с завтрашнего дня" создавала иллюзию, что у японской стороны есть еще время для предупреждения своих войск по всей приграничной линии. В действительности такого времени не было. "Завтра" на Дальнем Востоке в связи с разницей во времени наступало ровно через один час после передачи заявления японскому послу в Москве из-за разницы во времени. Тем же приемом, как известно, воспользовались японцы, объявляя войну США одновременно с атакой на Пёрл-Харбор.

Строго говоря, объявление Советским Союзом войны и незамедлительное начало широкой наступательной операции было неожиданным для Японии прежде всего в политическом отношении. В Токио надеялись на Пакт о нейтралитете, срок которого истекал только в 1946 году, и на то, что СССР выступит посредником между Японией и союзниками в вопросе завершения войны на Тихом океане. Командование Квантунской армии не могло не заметить военные приготовления на сопредельной стороне, но оно надеялось, что передвижения войск носят демонстративный характер. Высшее японское командование недооценило реальность советской угрозы, ожидая активных военных действий советских войск не ранее осени 1945 года - с учетом того, что в августе в Маньчжурии обычно идут проливные дожди. Но советскому солдату-герою ливень не стал помехой.

Эта внезапность, которую иногда называют "вероломностью", была обусловлена вполне уважительными военными обстоятельствами. Именно в Маньчжурии японцы проводили секретнейшие работы в поисках способов применения таких видов бактериологического оружия, как чума, сибирская язва, брюшной тиф и холера. Бывший командующий Квантунской армией генерал Ямада на Хабаровском судебном процессе вынужден был признать: "Вступление в войну против Японии Советского Союза и стремительное продвижение Советской армии в глубь Маньчжурии лишило нас возможности применить бактериологическое оружие против СССР и других стран".

Война с рельефом и менталитетом

Несмотря на легкость, с которой советские войска занимали главные города Маньчжурии, высаживая на практически не обороняемые аэродромы Гирина (Цзилиня), Чанчуня, Мукдена (Шэньяна) десанты в составе роты автоматчиков и одного представителя командования для принятия капитуляции, преуменьшать бедствия этой самой быстрой войны в российской истории не следует. Японцы готовились к ней более десятка лет, вдоль советских и монгольских границ были сооружены 17 укрепленных районов, из них восемь (общей протяженностью около 800 километров)- против Приморья. В укрепрайонах насчитывалось почти пять тысяч долговременных оборонительных сооружений и артиллерийских огневых точек. При этом каждый из них опирался на природные препятствия в виде водных и горных преград. Не меньшим препятствием стали преданность японских солдат императору и воинскому долгу, а также разорванные наступавшими коммуникации, затруднившие получение приказа генерала Ямады о капитуляции от 17 августа.

В отечественной историографии приводится судьба японского гарнизона опорного пункта на высоте "Острая", входящего в Хутоуский укрепрайон. Ультиматум советского командования о сдаче, переданный через парламентеров из числа местных жителей, был отвергнут в максимально категорической форме. Вышедший навстречу китайцам из патерны японский поручик взял пакет с ультиматумом и сказал парламентерам: "Ничего общего с Красной армией иметь мы не хотим" - и отрубил самурайским мечом голову старику-китайцу, подавшему пакет (по другим данным, это был пленный японец). Защитники на "Острой" сражались до конца - чтобы их выкурить, в бетонированные патерны заливался бензин, который потом поджигался. После боев в подземных казематах были обнаружены трупы 500 японских солдат и офицеров, а рядом с ними - трупы 160 женщин и детей, членов семей японских военнослужащих. Женщины были вооружены кинжалами, гранатами и винтовками. Все они избрали смерть, отказавшись от капитуляции и позорного плена.

Но еще более упорное сопротивление, по оценке Мерецкова, оказали гарнизоны узлов сопротивления Дуннинского укрепленного района. Их ликвидация возлагалась на части 106-го (Полтавского) укрепрайона. Не сумев взять капитальные укрепления сразу, наши войска обошли подземную крепость и двинулись на Муданьцзян, где также велись кровопролитные бои. Позже для уничтожения укрепрайона привлекались отдельная гаубичная артиллерийская бригада большой мощности и два отдельных артиллерийских дивизиона "особой мощности". Кроме того, для подавления опорных пунктов привлекалось до двух дивизий бомбардировочной авиации.

Маршал Мерецков тем не менее в своих мемуарах не склонен был преувеличивать моральный дух, проявленный оборонявшимися, относя героизм смертников на счет "оболванивания солдатских масс". Он также указывает, что именно в Дуннинском укрепрайоне рядовые солдаты стреляли в своих офицеров, отдававших приказы о сдаче советским войскам, и приводит характерную деталь: "Что касается японского офицерства, то оно оказалось гораздо более трезвомыслящим, чем мы думали. Например, мы почти не встречали случаев самоубийства посредством харакири".

Затянувшаяся капитуляция

17 августа командующий советскими войсками на ДВ Маршал Советского Союза Василевский ответил на предложение командующего Квантунской армией генерала Ямады о прекращении огня от 16 августа: "Штаб японской Квантунской армии обратился по радио к штабу советских войск на Дальнем Востоке с предложением прекратить военные действия, причем ни слова не сказано о капитуляции японских вооруженных сил в Маньчжурии. В то же время японские войска перешли в контрнаступление на ряде участков советско-японского фронта. Предлагаю командующему войсками Квантунской армии с 12 час. 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всем фронте, сложить оружие и сдаться в плен. Указанный выше срок дается для того, чтобы штаб Квантунской армии мог довести приказ о прекращении сопротивления и сдаче в плен до  всех своих войск".

В тот же день радиостанция разведотдела штаба 1-го Дальневосточного фронта приняла радиограмму генерала Ямады о том, что им отдан приказ войскам о капитуляции и прекращении военных действий. Но, несмотря на эти заявления, 17 августа японские войска на всех участках фронта продолжали оказывать сопротивление наступавшим советским войскам.

Отметим, что к этому времени крупные города Северо-Восточного Китая и почти вся Корея оставались в руках японцев, во многом из-за трудностей передвижения наших механизированных войск по размытым ливнями и начавшимся наводнением дорогам. Поэтому вполне понятно разъяснение, с которым 17 августа выступил  Генеральный штаб Вооруженных сил СССР. В документе указывалось, что действительной капитуляции вооруженных сил Японии пока еще нет, что с нами пытаются разыграть фарс; поэтому советские войска на Дальнем Востоке будут продолжать наступательные операции. В такой ситуации в итоге смогли помочь только транспортная авиация и изначально не планировавшиеся десанты Тихоокеанского флота (которому на море воевать оказалось против ожидания не с кем). Так, 19 августа была принята капитуляция Цзилиня, Чанчуня и Шэньяна, 22 августа наши транспортные "Ли-2" и "DC-3" с десантами прибыли в Порт-Артур и Далянь, а 24-го - в Пхеньян. 

Трофейная Япония...

Между тем наши сухопутные войска продолжали продвигаться вперед и принимать капитуляцию мелких гарнизонов, местами уничтожая разрозненные группы смертников и диверсантов. По официальным советским данным, к 26  августа было полностью закончено разоружение капитулировавшей Квантунской армии и войск марионеточных сателлитов Японии. Было пленено около 600 тысяч солдат и офицеров, взяты большие трофеи, освобождены Северо-Восточный Китай, Ляодунский полуостров, Южный Сахалин, Курильские острова и Северная Корея до 38-й параллели. Известно, что наши войска ворвались сначала даже в Сеул, но затем в соответствии с имевшимся соглашением с союзниками оставили его и отошли к северу.

Получив по итогам войны назад пол-Сахалина и аннексировав полностью Курилы (что до сих пор служит препятствием для заключения мирного договора между Россией и Японией), Сталин едва не захватил еще и половину острова Хоккайдо. Первоначальным планом советских военных действий предусматривалась десантная операция на Хоккайдо с оккупацией его северной части, а также размещение советского гарнизона в Токио. Однако американцы по своим резонам отказались выполнить требования советского командования о выделении необходимого количества десантных кораблей (из почти 200 кораблей военного назначения, полученных СССР по ленд-лизу, лишь 29 были десантными судами, причем малотоннажными - специально для высадки на Курилы). Поэтому десантная операция на Хоккайдо была отменена.

Кому война, а кому "гешефт"...

Уже пять лет, как подземелья Дуннинского укрепрайона превращены в музей, за вход в который взимается плата в 20 юаней. Это в четыре раза дороже, чем обойдется туристу, например, посещение буддийского храма в окрестностях Суйфэньхэ. Поблизости от главного входа в подземную крепость неистовые строители-китайцы возвели большое кирпичное здание для наземной части экспозиции, еще не отделанное. Рядом в кустах можно увидеть образцы военной техники тех времен, включая невесть как залетевший сюда "МиГ-15", прославившийся несколько позже, в ходе Корейской войны.  

Даже частично разрушенные, катакомбы горы Суньшэнь производят величественное и одновременно угнетающее впечатление: выдолбленные в скальной породе своды ощутимо давят на сознание, стекающие по стенам капли конденсата делают воздух невыносимо сырым. Несмотря на свое изобилие, электрическое освещение не позволяет разглядеть концы тоннелей и галерей, открывающихся за поворотами туристского маршрута. Под стеклом витрин, размещенных в просторных помещениях бывших командного пункта и склада артиллерийских боеприпасов, экскурсанты могут увидеть реликвии далекой войны: осколки снарядов, насквозь проржавевшее стрелковое и холодное оружие, включая деревянную бейсбольную биту. Множество архивных фотографий изображает исключительно азиатские лица: есть оккупанты-японцы, есть китайцы, которые числом 170 тысяч строили крепость, а затем здесь же были похоронены из соображений секретности. Есть на фото и другие китайцы, которые вместе с корейцами партизанили в этих местах и, по логике устроителей экспозиции, внесли свой вклад в освобождение родных земель. Но ни одного славянского или, если угодно, "советского" лица, хотя Красная армия при взятии Дуннинского укрепрайона потеряла до трех тысяч бойцов. Характерно также, что на китайской стороне называется число советских потерь, ровно в два раза меньшее.

Правда, на российской стороне нет даже этого. Частично сохранившиеся сооружения бывшего 106-го (Полтавского) укрепрайона, расположенного напротив Дуннина, закрыты для доступа. Хотя в свое время они были вполне адекватны японским укреплениям, к тому же проектировались не кем иным, как генералом Дмитрием Карбышевым. Из высоко расположенного командно-наблюдательного пункта Полтавского укрепрайона открывается великолепный вид на весь местный театр военных действий - зрелище незабываемое и вдохновляющее на исторические изыскания. 

Но братские могилы в Покровке и Фадеевке с памятниками Героям Советского Союза Александру Фирсову и Георгию Попову (награждены посмертно) все эти 60 лет тщательно содержатся жителями Октябрьского района, а в районном музее есть маленькая экспозиция, созданная покровскими энтузиастами и ветеранами  войны. Эта лишенная финансовой поддержки и государственных инвестиций память, наверное, и называется вечной...

Автор: Александр КАРТАШОВ, "Владивосток"