«Не хватает тех, кто погиб…»

Чем больше опыта, тем больше ассоциаций, это понятно. По заснеженной пустыне, где раньше был город Нефтегорск, мы бродили несколько часов, и меня не оставляло ощущение горького дежа вю – где-то я уже видел подобный ужас. Потом вспомнил: в Ленинграде, на Пискаревском кладбище. Там, если не изменяет память, похоронено около 500 тысяч человек (чуть меньше Владивостока). Военных практически нет; в основном старики, женщины, дети. Они умерли только потому, что находились в конкретное время в конкретном месте  - в блокадном Ленинграде в зиму 41-42 годов. Причина смерти двух с лишним тысяч нефтегорцев (большая часть населения города) оказалась подобной: в 1 час 4 минуты ночи 28 мая 1995 года они были в том маленьком городке на севере Сахалина, непосредственно под которым расположился очаг мощного землетрясения.

Некорректное сравнение?

Нельзя сравнивать войну со стихийным бедствием?

Не знаю. Но кое-кто считает землетрясения ответными залпами «противника» в той войне с природой, которую человечество ведет уже много лет, с каждым веком и годом лишь наращивая темпы.

Что же касается остального, то очевидцы рассказывают, что в Нефтегорске тоже в процентном отношении больше всего погибло женщин и детей - как и на всякой войне, слабые погибают первыми. Тут, правда, объяснение простое: это была ночь с субботы на воскресенье, конец мая, на севере Сахалина по-черному шла корюшка, многие мужики уехали на рыбалку на заливы.

Впрочем, сегодня, 10 лет спустя, уже непросто разобрать, где правда, а где - вымысел. Как и любое трагическое событие такого масштаба, за эти годы нефтегорское землетрясение обросло легендами, в которых перемешались несчастные совпадения и чудесные спасения.

Но ужаса от этого меньше не становится.

* * *

Тишина здесь пронзительна до хрипоты. Слез нет, только сухость в горле.

Погода сахалинского севера переменчива - в конце мая 1995-го в Нефтегорске стояла палящая жара, уже на второй день спасатели начали задыхаться от трупного запаха и вынуждены были работать в респираторах, которые заливало горячим потом. В середине мая-2005, когда мы приехали к мемориалу, который сооружен на месте случившейся 10 лет назад трагедии, все было заметено снегом; чтобы сделать нужную для газеты фотографию, приходилось пробиваться по пояс в снегу.

Набившее оскомину сравнение - белый снег часто сравнивают с саваном. Однако здесь оно подходит более, чем где-либо.

Говорят, Толстой заканчивал свои письма сокращением е. б. ж. - если буду жив. Если бы все нефтегорцы были живы, в прошлом году они отметили бы 40-летие своего поселка. Его начали строить в 1964-м. К маю 1995-го здесь поднялись 17  5-этажных 80-квартирных домов, четыре кирпичных двухэтажки, клуб, школа, два детских сада; город был молодой, зарабатывали газовики и нефтяники неплохо - отчего ж детей не заводить?

Улиц в поселке не было, дома стояли достаточно кучно, и адреса у людей были простые: Нефтегорск, дом номер такой-то. Сегодня эти номера - на мертвенно-серых гранитных обелисках, стоящих посреди поля на местах бывших жилых зданий.

Здания малой этажности устояли; пятиэтажки - а в них жило подавляющее большинство местного населения - сложились сразу. Очевидцы рассказывают, что за какие-то секунды до подземного удара во всей округе установилась абсолютная тишина, а перед самым толчком пространство до горизонта было залито вспышкой яркого света, видимо, сработала ионизация воздуха, сопутствующая подвижкам земной коры.

* * *

- Мы ночью на рыбалке были. Вдруг светло стало - и тут же удар, грохот, - рассказывает оператор-газовик Владимир Никанорович Баталов. Ему 51 год, всю жизнь живет в поселке Сабо, в 27 километрах от Нефтегорска. - А утром приезжает человек на «ГАЗ-66», как проехал, не знаю, мосты-то все рухнули, и говорит, что Нефтегорска больше нет. Мы не поверили… Помчались туда…

Баталов закуривает и смотрит куда-то мимо нас.

- Самое страшное было - как люди кричали… Кричали не только придавленные, но и горевшие. Дома-то все на газе были, и несколько домов, точнее то, что от них осталось, не просто обрушились, но еще и горели и отчаянно чадили... Помню, женщина из-под руин через какую-то щель ребенка выталкивает наружу, а у самой руки обугленные…

Сабо тоже раньше был большой поселок. Сейчас осталось несколько сотен жителей, нет ни школы, ни магазина, ни аптеки, людей постепенно переселяют в Оху. Среди тех, кто пока остался, - Тамара Тимофеевна Ярославова, 64-летняя уроженка Сахалина, чья семья жила в Нефтегорске с первых дней существования поселка. Они оказались среди тех немногих счастливчиков, кто выжил всей семьей.

- Случай спас. У нас в Сабо дача была. А май тот был теплый. Вот муж мой с 20-го в отпуск и пошел. А на выходных и мы со старшим сыном поехали сюда - пахать, картошку сажать. Жили мы в Нефтегорске на 2-м этаже в 5-этажке, невестка с внуком там и оставались. Они оказались под завалом, но их сумели спасти в первое же утро. Сначала внук, Антошка, сам вылез, а потом и Лилю вытащили. Они сейчас в Охе живут, причем Лиля категорически отказалась идти в большой дом, живут в двухэтажном…

…Мы-то спаслись, а вот старший брат с женой погибли. Они жили во втором подъезде, а оказались под руинами третьего - ударная волна шла как-то по косой. Детишки их, мои племянники, остались живы - сын работал бульдозеристом и в те сутки оказался на смене, а дочка училась в Южно-Сахалинске.

…Да и разве угадаешь? Одноклассница сына привезла на лето к бабушке в Нефтегорск своих детишек-двойнят - погибли… Мухины, наши соседи, потеряли двоих сыновей… Так плакали: «Лучше бы мы погибли…». Свешников, детский врач, разом потерял всех: родителей, жену и детишек малых - мальчика и девочку. Потом нашел на руинах детского сада куклу, говорят, хранит до сих пор. Он сейчас в Хабаровске живет, женился на нашей же, нефтегорке.

…Бывало и иначе. Другой одноклассник сына - Валера Горобалин - попал в список погибших, его имя даже на мемориале есть. А сам остался жив - правда, на протезе. Приезжал на 5-летнюю годовщину, сейчас опять ждем.

…Было очень страшно. Не знаю, как объяснить - как-то не по-людски, не по-человечески страшно. Знаете ведь, самим нельзя копать могилы для родных. А что делать, когда погибших больше, чем живых? И еще что запомнилось - никто ни к кому не может на похороны прийти - все сами хоронят…

Младший сын Тамары Тимофеевны, Володя, ему уже тоже за 30, в течение всего разговора сидел рядом, молчал. И только в самом конце, отвечая на вопрос: «Чего больше всего не хватает им, живущим в этом заброшенном поселке?» - ответил:

- Больше всего не хватает людей, которые погибли…

* * *

Хроника тех дней известна.

28 мая, первые сутки - за сутки извлечены из-под завалов 258 человек, в том числе 32 ребенка. Погибших 34 человека, в том числе 3 ребенка.

29 мая - за сутки извлечены 99 человек, в том числе 9 детей. Погибших 44 человека, в том числе 9 детей.

30 мая - за сутки извлечены 392 человека, в том числе 24 ребенка. Погибших 299 человек, в том числе 22 ребенка.

31 мая - за сутки извлечены 173 человека, в том числе 29 детей. Погибших 149 человек, в том числе 27 детей.

1 июня - за сутки извлечены 206 человек, в том числе 35 детей. Погибших 197 человек, в том числе 20 детей.

2 июня - за сутки извлечены 184 человека, в том числе 5 детей. Погибших 182 человека, в том числе 4 ребенка.

Это был последний день, когда еще удалось спасти чьи-то жизни. Больше из-под руин Нефтегорска ни одного человека спасти не удалось. Хотя статистику извлеченных тел вели по-прежнему: 3 июня - 155 человек, в том числе 21 ребенок; 4 июня - 17 человек, в том числе 17 детей; 5 июня - 240 человек, в том числе 10 детей; 6 июня - 303 человека, в том числе 10 детей; 7 июня - 30 человек, в том числе 7 детей. Все - погибшие…

Еще неделю на месте Нефтегорска продолжали разбирать руины. В середине июня бульдозеры приступили к фронтальной расчистке. Сносили все дома - в том числе и устоявшие; они получили такие конструктивные повреждения, что эксплуатировать их дальше было невозможно…

* * *

…Люди, пережившие такой удар, такой стресс и все-таки нашедшие в себе силы и мужество жить дальше, уже просто по определению не могут потерять друг друга. Переписываются, перезваниваются, поддерживают связь, знают друг о друге все. В разговоре о ком-то, мимоходом, так и говорят: «Это наш, нефтегорский…».

К былым обещаниям государства (а оно в подобных случаях на посулы не скупится) относятся философски. Тогдашнего сахалинского губернатора - Игоря Фархутдинова - уже нет в живых. Председателем государственной комиссии был вице-премьер Олег Сосковец - эту фамилию тоже многие уже позабыли. Кто там еще был из больших чинов - вечный Шойгу? Так он льготами и квартирами не заведует…

Кто-то из бывших нефтегорцев и жителей окрестных поселков успел получить жилье по сертификатам - на материке или на Сахалине. Кто-то не успел. И не факт, что уже успеет.

Жизнь между тем продолжается. И вместе с ней продолжается память. Нет сомнений, что завтра, 28 мая, в день 10-й годовщины нефтегорской трагедии весь снег будет расчищен, а мемориал будет завален цветами. Но мы-то там были двумя неделями раньше, когда дорогу только начали пробивать мощные бульдозеры. Однако и в тот день на гранитной стене, по поверхности которой выбито более двух тысяч фамилий, чья-то заботливая рука укрепила живые цветы.

Ударение здесь, пожалуй, надо делать на слове «живые»…

Автор: Андрей ОСТРОВСКИЙ (фото автора), «Владивосток», Нефтегорск - Сабо - Южно-Сахалинск