30-летний ветеран

- Вы рассказываете своему сыну о войне? - Нет. Ему шесть лет всего, он пока не спрашивает. - А когда спросит, что расскажете? Он задумывается. Прикрывает на секунду глаза. - Правду.

22 февр. 2005 Электронная версия газеты "Владивосток" №1708 от 22 февр. 2005

«Мы все преступили черту...»

- Вы рассказываете своему сыну о войне?

- Нет. Ему шесть лет всего, он пока не спрашивает.

- А когда спросит, что расскажете?

Он задумывается. Прикрывает на секунду глаза.

- Правду.

* * *

Он вчера не вернулся из боя

Александру Градуленко 30 лет. Цветущий мужской возраст. Капитан в отставке, награжденный медалями “За отвагу” и “За отличие в воинской службе” II степени. Заместитель председателя общественной организации “Контингент”. Ветеран первой и второй чеченских войн. Войн современной мирной России.

В 1995 году сержант-контрактник Александр Градуленко в составе 165-го полка морской пехоты Тихоокеанского флота участвовал в штурме Грозного.

- Саша, что заставляет человека, своими глазами видевшего гибель друзей, на следующий день все-таки идти в атаку?

- Честь, долг и мужество. Это не красивые слова, в боевых условиях с них слетает шелуха, их смысл понимаешь. Из этих кирпичиков складывается настоящий воин. И именно они ведут в бой. И еще одно. Месть. Хочется отомстить за ребят. И завершить скорее войну.

Вопросы в голову приходят потом, уже дома, когда эйфория “я живой” проходит. Особенно когда встречаешь родителей тех ребят… Почему они стали “грузом 200”, а я - нет? На эти вопросы трудно, почти невозможно найти ответ.

- Вы лично, Саша, понимали, куда летите?

- Представлял ли себе, что такое война? Смутно, очень смутно. Что мы тогда знали? Что в Чечне плохо – ведь первый штурм захлебнулся, сколько ребят полегло. И понимали, что если собирают морпехов по всем флотам, а морскую пехоту давно не использовали в боевых действиях, то дело худо.

От нашего родного Тихоокеанского флота готовили к отправке 165-й полк морской пехоты. Где же найти 2500 обученных людей, если в Вооруженных силах недокомплект? Командование ТОФ принимает решение о комплектовании полка личным составом, проходящим службу на кораблях и подводных лодках. А ребята автомат только на присяге держали. Мальчишки необстрелянные… Да и мы тоже, собственно.

Нас собрали, помню, 10 дней дали на подготовку. Что за это время можно подготовить? Смешно. И вот стоим на аэродроме, зима, ночь, самолеты готовы к отправке. Выходит высокий военный чин, речь толкает про патриотизм и про “вперед, ребята!”. Выходит следом наш командир батальона - майор Жовторипенко и докладывает: “Личный состав к боевым действиям не готов!”. Следом – офицеры, командиры рот: “Личный состав не готов, мы не сможем повести людей на бойню”. Высокий чин в лице меняется, офицеров тут же берут под арест, нас отправляют обратно в казармы, а утром – вылетаем в Чечню. Но уже с другими командирами…

Кстати, тех, кто тогда на аэродроме правду сказал, потихоньку из армии “ушли”. Я, мои друзья очень уважаем этих людей. Они по сути нам жизнь спасли, отстояли ценой своей карьеры. Наш батальон как якобы отказников в бой с колес не бросили. А то полегли бы, как ребята с Северного флота, балтийцы. Они ведь уже в феврале были выведены из Чечни – столько было раненых и убитых.

Кирпичики победы над страхом

- Помните ваш первый бой? Что чувствует при этом человек?

- Это невозможно объяснить. Срабатывают животные инстинкты. Тот, кто говорит, что не страшно, - врет. Страх такой, что цепенеешь. Но если его победишь - выживешь. Кстати. Вот вам деталь: прошло ровно 10 лет со дня первой чеченской, а мы, собираясь с друзьями, вспоминаем бои – и выясняется, что все видели разное! Бежали в одной цепи, и каждый видел свое…

Вторую чеченскую Александр Градуленко проходил уже офицером, командиром взвода. После тяжелой контузии, после долгого лечения в госпитале он окончил факультет береговых войск ТОВМИ имени Макарова и вернулся в свой родной полк. И даже взвод в командование получил тот самый, в котором воевал сержантом.

- Второй раз нас отправляли на войну под грифом “секретно”. Шли разговоры о миротворческой операции, мы уже мысленно примеряли голубые каски. Но когда эшелон остановился в Каспийске, тут наше миротворчество и закончилось. Охраняли аэропорт Уйташ, участвовали в боевых столкновениях.

- Кому труднее воевать – солдату или офицеру?

- Офицеру. Ответственности больше, это раз. Офицер постоянно на виду, а в бою – тем более. И какие бы ни были во взводе отношения между офицером и солдатами, когда начинается бой, они смотрят только на командира, в нем видят и защиту, и господа бога, и кого угодно. И от этих глаз не спрячешься. Вторая сложность - управлять людьми с оружием тяжело, надо быть психологом. Правила в бою много проще становятся: не нашел общего языка с солдатами, мордобоем занимаешься - ну что ж, опасайся пули в спину. Вот когда понимаешь смысл слов “авторитет командира”.

Александр достает “Книгу памяти”, выпущенную “В”, и показывает на одну из первых фотографий, с которой улыбаются беззаботные мальчишки в форме.

– Вот это Володя Загузов… Погиб в  бою. Во время первого боя погибли мои друзья...  А вот это мои друзья, те, кто остался в живых, мы сейчас вместе работаем, по-прежнему дружим.

- Вы и ваши друзья, можно сказать, с честью выдержали не только испытание войной, но и куда более сложный экзамен – испытание миром. Скажите, почему же так сложно вписываются в мирную жизнь воины из “горячих точек”?

- Война ломает человека и духовно, и физически. Каждый из нас преступил черту, нарушил заповедь, ту самую – не убий. Вернуться обратно после такого, стать на свою клетку, как шахматная фигура? Это невозможно.

Вы представьте, что ждет, например, разведчика, ходившего в тыл к врагу, когда он приезжает домой. Признательность общества? Как же. Равнодушие чиновников его ждет.

Мне после демобилизации, после войны помогали родители. Друзья – те самые, боевые. Думаю, эта дружба нас всех спасла.

Гордая память

- Вы из семьи кадровых военных. Почему нарушили традицию и ушли в отставку так рано?

- Разочарование приходило постепенно. Много я в военной жизни видел, не хвастая скажу, иному генералу бы хватило. И с каждым годом служить Родине, видя отношение к армии, к ветеранам, было все труднее.

Знаете, сколько у меня было вопросов, которые некому задать?.. Они и сейчас со мной. Почему сокращают военные училища и призывают в офицеры на два года гражданских, окончивших вуз? Да есть ли человеку, который точно знает, что он здесь всего на два года, дело до того, что будет дальше? Да ему трава не расти! Низшие офицерские чины у нас истреблены – почему? Ответов я не находил. Вот так потихоньку пришло решение уйти из армии. Заняться делом. Родине ведь можно пользу приносить и на гражданке, правда?

Мы – я и мои друзья по организации “Контингент” – по-прежнему живем интересами армии, нам не все равно. Когда показывают Ирак или ту же Чечню – душа болит. Вот поэтому мы и стали активно работать в “Контингенте”. Нашли контакт с администрацией края и города, участвовали в разработке программы по защите, реабилитации ветеранов “горячих точек”, программы помощи родителям погибших ребят. Мы не просим денег, мы просто хотим понимания.

“Контингенту” помогают многие солидные предприятия – “Уссурийский бальзам”, например, никогда не отказывает, если просим, “Владхлеб” всегда передает ребятам, что сейчас несут службу в Чечне, пряники, печенье, сухари. Спасибо им огромное!

- Вашему сыну Антону шесть лет. Вы его в армию пустите?

- Мне кажется, что я уже за всю родню повоевал. Но решать сын будет сам, идти или нет.

- Вы будете учить его гордиться своей страной?

- Конечно. Патриотизм – это память. О тех людях, которые защитили нашу мирную жизнь. Гордая память.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ, Юрий МАЛЬЦЕВ (фото), «Владивосток»