Август 14-го

90 лет назад началась первая мировая война, Великая война. Так называли ее в эмиграции офицеры - ее участники. Такой она осталась в памяти тех, кто остался в России. Так называл ее и мой отец, офицер 5-го Рижского казачьего полка конной пограничной стражи, принявшего на себя удар армии Гинденбурга в тылы армии Самсонова. Но мое поколение твердо усвоило из учебников истории СССР, что это была грабительская, империалистическая  и одновременно первая мировая война. Война, о которой мы не знаем ничего, кроме насквозь фальшивых фрагментов фильмов сталинских времен или же правдивого и ироничного кинорассказа о Гашеке. Война, у которой мы украли мужественную песню «Вставай, страна огромная» и лозунг  «Все для фронта, все для победы!». И, к слову, в газетах той поры ее называли Великая Отечественная.

К ней все готовились, и ее хотели. Хотела Германия, которой было тесно в границах созданной Бисмарком империи; хотела Франция, мечтавшая вернуть утерянные в 1871 г. Эльзас и Лотарингию, Австро-Венгрия, старающаяся вытеснить Россию с Балкан, и Российская империя, жаждущая если не вернуть щит Олега на врата Царьграда, то полностью установить свой контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. Но, пожалуй, по-настоящему к войне была готова только Германия, и она понимала недолговечность своего превосходства. Назначив день объявления войны, император Вильгельм предупредил своего посла в России графа Пурталеса: «Теперь или никогда». 1 августа 1914 г. посол вручил министру иностранных дел Российской империи Сазонову акт об объявлении войны.

Страна встретила начало войны восторженно, так как в победе никто не сомневался. Ведь от русской границы до Берлина всего 250 верст, и донцы-молодцы за два перехода вытащат Вильгельма из кровати. В Петербурге, который не замедлил стать Петроградом, торжественные манифестации проходили одна за другой. Разгромили германское посольство, а заодно и десяток винных и бакалейных магазинов, где вывеска отдавала чем-то немецким. В ресторанах вновь зазвучала музыка всеми забытой песни о «Варяге». На этот мотив пели пушкинскую «Песнь о вещем Олеге» с ликующим припевом:

«Так громче музыка
играй победу,
мы победили, и враг
бежит, бежит, бежит!
Так за царя, за Родину,
за Веру
Мы грянем громкое –
«Ура! ура! ура!». 

Православная душа отрывалась по полной программе. Так было везде.

Во Владивосток сообщение о войне пришло утром 2 августа - сказывалась разница во времени. День был воскресный, и потому военному губернатору пришлось рассылать солдат дежурной караульной роты, чтобы собрать отдыхавших на дачах членов областного правления и командование крепости и флотилии.  Начались прикидки, какими людскими резервами располагает город, кто подлежит срочному призыву, а кого необходимо закрепить за присутствиями по городским и крестьянским делам.

Начальник по воинским делам присутствия доложил, что в соответствии с законом о воинской повинности и указом от 21 февраля 1912 года действие этого закона было распространено и на Приморскую область. В самом Владивостоке людские резервы незначительны, и потому, по всей вероятности, составляющие гарнизон части будут переводиться на Запад, их же места займут резервные батальоны старших возрастов.

Заведующему финансовой частью правления совещание предложило немедленно приступить к созданию денежного резерва для выплаты пособий семьям мобилизованных на «защиту царя и Отечества».

На утренней поверке в частях и на кораблях объявили о начале войны, но увольнения нижних чинов в «город и на берег» отменять не стали. А вечером в Адмиральском саду, как всегда, заиграл оркестр.

Но массы охватил патриотизм неподдельный. В мужской гимназии, коммерческом училище и Пушкинской школе (она была тоже мужской) ввели два урока в неделю военного дела. Судовладельцы во избежание реквизации пароходов по военно-судовой повинности срочно перевели их на каботаж между иностранными портами.

Через неделю после газетных сообщений о победах армии Самсонова на станции Кетрицево (недалеко от Никольска-Уссурийского) сняли первого пробиравшегося на фронт добровольца 14 лет. Далее этот счет пошел на десятки; и самых удачливых отлавливала полиция аж в Харбине. Плохо учившие географию умудрялись сесть на хабаровский поезд; там побег и заканчивался (рельсы с запада до столицы Приамурского края дотянутся лишь через два года).
Как ни странно, но цены ни в лавках, ни на рынке не выросли.

Незначительность прошедших в городе манифестаций и отсутствие погромов, с одной стороны, объясняются уважением к немецкой национальности; как-никак, а заслуги адмиралов Фельдгаузена, Эрдмана, Энгельма были свежи в памяти горожан; с другой - представители крупного торгового капитала тоже носили не совсем русские фамилии: Кунст и Альберс, Лангалитье, Бринер.

И опять же главный организатор манифестаций и погромов - Владивостокский отдел союза русского народа им. Михаила Архангела - переживал не лучшие времена. Проворовался его председатель протодьякон Островидов, истратив на личные потребности 39 800 рублей из союзной кассы. Ну кто за таким лидером пойдет?

Члены же союза, «истинно русские люди», прибегли к истинно русскому способу борьбы и доказательства верноподданности - доносу. Уже в первую неделю августа в штаб Приамурского военного округа поступили письма от «патриотов города нашенского» с обвинением совладельца и управляющего торгового дома «Кунст и Альберс», гласного городской думы, консула-агента Германии и Италии в Приморской области, статского советника, многих орденов кавалера Адольфа Васильевича Даттана в шпионаже в пользу Германии. Главной уликой, с точки зрения патриотов, было то, что германский принц Генрих, за несколько лет до этого прибыв с эскадрой во Владивосток, вначале отобедал у Даттана, а потом уже нанес визит городскому голове.

Трижды прав был английский философ Джон Эванс, сказав: «Патриотизм - это последнее прибежище негодяев». Царила уверенность, что «русский немцу задаст перцу» и война к Рождеству закончится.

Но Владивостокский комитет Красного Креста объявил о сборе пожертвований через газету «Владивосток», и вскоре в редакцию пришло письмо: «М.(илостивый) Г.(осударь), г. Редакторъ! Не откажите непосредственно вручить в комитет Красного Креста отъ насъ, детей, 10 р. 74 к., собранные за продажу наших игрушекъ и книгъ.  Пусть и наша маленькая лепта утолитъ рану отцу-воину и защитнику Россiи. Дети: Надя Барчук, Надя и Вера Зубковы и Маша Сергеева».

…По-видимому, прав был Иисус, сказав про детей, что «...таковых есть Царствие Небесное».

Автор: Юрий ФИЛАТОВ,специально для «В»