Харбинск. Заметки из столицы китайского Приамурья

Поднебесная империя уверенно опровергает классика европейской поэзии и европейского же империализма Редьярда Киплинга, опрометчиво утверждавшего, что Западу не дано сойтись с Востоком. Китайский сплав коммунистического коллективизма, восточной дисциплины  и западной предприимчивости породил настоящую гремучую смесь, которая к началу XXI века вывела КНР на авансцену мировой истории. 

В прошлом году китайский дракон, поигрывающий растущими мускулами совсем рядом  с российской территорией, получил ощутимый «северо-восточный импульс»: партия и правительство решили активнее развивать промышленность в китайских провинциях, ближайших к Дальнему Востоку России. Столица провинции Хэйлунцзян город Харбин, в котором побывал корреспондент «В» в составе делегации дальневосточного полпредства президента РФ, в очередной раз меняет свое лицо. Заложенный более века назад русскими железнодорожниками, он после революции наполнился белой эмиграцией. С победой СССР над Японией в 1945 году Харбин начал приобретать китайско-советско-социалистический облик. Сегодня бывший центр русской Маньчжурии превратился  в процветающий и вполне западный мегаполис.
Провинция Хэйлунцзян (население - 46 млн. человек) в 2003 году по темпам развития вышла с 12-го на 4-е место в Китае. 13 городов, 66 уездов, 1211 волостей и 14488 деревень. Хэйлунцзян - важнейшая промышленная база Китая, в которой находится нефтяное месторождение «Дачин». Провинция граничит с Приморьем, Хабаровским краем и Амурской областью, имеет 25 портов. В Харбине, административном центре провинции Хэйлунцзян, находятся крупные авиационный и машиностроительный заводы, фармацевтические предприятия, электростанции и др.
Культурная эволюция и новый ревизионизм
Заковыристое слово Хэйлунцзян – это просто китайское название Амура. А переводится оно как «река черного дракона». Выходит, провинция Хэйлунцзян – это просто китайская Амурская область. Правда, Харбин, административный центр этого Прихэйлунцзянья и неформальная столица северо-восточного Китая, является аналогом скорее не  Благовещенска, а Хабаровска. Тем более что с 1993 года Хабаровск и Харбин (почти тезки!) находятся в побратимских, то есть родственных отношениях.

А в 20-30-х здесь был азиатский центр русской белой эмиграции – наподобие Парижа в Европе, но только там русские были меньшинством, а в Харбине некоторое время доминировали над китайцами. Почему именно Харбин? Может быть, потому, что заложен он был в 1898 году русскими строителями по петербургскому проекту на месте небольшой деревушки. Харбин предназначался для строителей и сотрудников Китайско-Восточной железной дороги и сразу стал центром КВЖД, в котором русская речь звучала чаще китайской. К 1917 году здесь постоянно проживало около 100 тысяч русских; интересно, что большевистская организация Харбина появилась уже в 1905-м. 
По самой распространенной версии, «Харбин» на одном из местных наречий означает «лебедь» (считается, что геометрическая форма провинции напоминает эту гордую птицу, из-за чего Харбин поэтически называют жемчугом под шеей лебедя). Сегодняшний центр Хэйлунцзяна да и всего северо-восточного Китая – современный растущий город с небоскребами, аквапарками и многозвездными отелями. Иногда его называют «Восточной Москвой», а после возведения самой высокой в Азии Башни Дракона (336 метров) местные жители стали использовать и метафору «Восточный Париж». Интересно, что эта башня ровно на три метра выше токийской – похоже, китайцы специально поставили цель догнать и перегнать исторически не любимых ими японцев. Достопримечательностей – пусть вторичных – здесь хватит и на Париж, и на Москву: своя «Триумфальная арка», свой Кремль в специальном архитектурном парке - почти как настоящий. Китайцы любят все свое. Даже проникшие в этот коммунистический бастион кока-колу и «Макдональдс» здесь называют китайскими словами, означающими «напиток радости» и «быстрая еда». А чтобы найти в Харбине Интернет-салон, корреспонденту «В» пришлось выучить слово «ху ля ван», то есть «всеобщая сеть».
Сейчас Харбин в основном расположен на правом берегу Сунгари, впадающей в Амур-Хэйлунцзян. Но на левобережье уже растут высотные здания – туда недавно переехала харбинская мэрия, пакует чемоданы и правительство провинции. Пятимиллионный (пол-Москвы!) город расползается, к семи районам уже добавился восьмой, и скоро центр переместится за реку. Харбину есть куда расти, это не зажатый на полуострове Владивосток. За Сунгари все еще хватает пустырей. Именно там, кстати, расположен крупнейший в мире тигриный парк.
Вечера на хуторе близ Сунгари
В 1922 году, когда Красная армия заняла Владивосток, «белый» поток хлынул в Харбин, превратившийся в своего рода заповедник Российской империи, уголок замершего времени. В 1930 году здесь жило полтора миллиона русских и всего полмиллиона китайцев. В харбинской опере пели Шаляпин и Вертинский, а в 1934 году именно здесь студент Харбинского политехнического института Олег Лундстрем основал свой легендарный джаз-оркестр. Первым деканом местного юрфака был известный мыслитель-«сменовеховец», предтеча евразийства Николай Устрялов.

Сегодня русского здесь осталось мало. Разве что архитектура: постройки царского и сталинского стиля соседствуют со сверкающими небоскребами, а вот классические китайские загнутые крыши попадаются очень редко. Возле моста через Сунгари – парк Сталина, которого здесь почитают как освободителя китайского народа от японских оккупантов. Правда, изображений Иосифа Виссарионовича я так и не нашел. На постаменте белели только каменные фигурки китайских пионеров.
С натяжкой можно назвать русскими  преподносящиеся в качестве таковых заведения – ресторан Гоголя, «Бар близ берега реки Волга» и другие, расположенные на улице имени автора «Вечеров на хуторе близ Диканьки». В гоголевском ресторане подают макароны почти по-флотски и острый борщ без свеклы, больше напоминающий разогретое лечо. Ничего удивительного: основной клиент – китаец, и русскую кухню адаптируют к местным вкусам точно так же, как и в наших «китайских» ресторанах. Зато песни – не подделка: из динамиков раздается то «Летят перелетные птицы» (не нужен нам берег китайский?), то ностальгическая «Москва-Пекин», то столь любимые обитателями Поднебесной «Подмосковные вечера».
В жару очень хорошо идет местное пиво завода «Harbin beer» - в Харбине к нему пристрастились даже женщины из российской делегации, прежде слабостью к пенному напитку не отличавшиеся. Говорят, этот пивзавод основал в свое время русский купец Хренников.
Из 26 харбинских православных храмов к началу XXI века уцелели только три. Один передали католикам, другой – самый красивый 53-метровый Софийский – сейчас не более чем музей, третий, Свято-Покровский, еще действует. Он расположен неподалеку от универмага «Чурин»…
Тхин будун, или Здесь вам не тут!
Оазисом дореволюционной России Харбин оставался вплоть до 1945 года, когда советские войска начали теснить на территории оккупированной японцами в начале 30-х Маньчжурии (Маньчжоу-го) самурайскую Квантунскую армию. «Для захвата Харбина мы создали сильную армейскую подвижную группу в составе 77-й и 257-й танковых бригад (64 танка), двух самоходно-артиллерийских дивизионов (около 20 машин), 60-й истребительно-противотанковой бригады, 52-й минометной бригады, семи стрелковых батальонов из разных полков 22-й и 300-й дивизий, а также других частей», - вспоминал потом генерал Афанасий Белобородов, командующий 1-й Краснознаменной армией 1-го Дальневосточного фронта. Армия простояла в Харбине три месяца. В городе открылось консульство СССР, некоторые эмигранты получили советское гражданство. Работала также контрразведка. Тогда, по большому счету, и закончилась эпоха Харбина как центра русской эмиграции, который с таким удивлением открыли для себя советские солдаты и офицеры в 45-м: «По улицам катили пролетки с извозчиками в поддевках и высоких цилиндрах, пробегали стайки девочек-гимназисток, степенно шагали бородатые студенты в мундирах и фуражках со значками политехнического института».
Несколькими годами позже («Русский с китайцем – братья навек!») советские инженеры участвовали в первой китайской пятилетке, создавая на северо-востоке страны промышленную базу. В 50-х, когда отношения с КНР уже начали портиться, оставшиеся в Харбине эмигранты в основном выехали – кто в СССР, кто в Корею, США или Австралию. Немногим не пожелавшим покидать Харбин изрядно досталось от культурной революции и хунвэйбинов, зверевших при одних звуках русской речи. Сейчас на месте старого русского кладбища - парк культуры и отдыха. Не тронут только участок с могилами солдат 1945-го.
Сегодняшний центр Хэйлунцзяна – продукт уникальной переплавки духа классического Китая, культур многочисленных северных национальных меньшинств Поднебесной, а также Японии и СССР-России. Харбин – это не Суйфэньхэ и даже не Дуннин. На наши кровные рубли сотрудники самого серьезного в стране «Bank of China» смотрели с плохо скрытым подозрением и обменивать отказывались наотрез, предпочитая вечнозеленую валюту. По возвращении из поездки, кстати, я без труда разменял в Хабаровске оставшиеся юани на рубли.
Вопреки нашим ожиданиям здесь уже никто не говорит по-русски, да и реанимированный из школьных еще закоулков памяти английский успеха не возымел. Пришлось переходить на китайский, по крайней мере универсальную фразу «тхин будун» («не понимаю») корреспондент «В» освоил сразу.
В пятизвездной гостинице «Сингапур» о России напоминают ловящееся здесь НТВ и выставленные в холле вполне славянские матрешки (для кого?). А красная гамма, преобладающая среди всех прочих цветов, напоминает о коммунистических временах.
По улицам носятся старенькие красные «Фольксвагены» местного производства – такси, которыми Харбин просто переполнен. У таксистов (берущих, кстати, строго по счетчику) совершенно безбашенный по нашим меркам стиль вождения: они не обращают особого внимания ни на разметку, ни на светофоры, ни на пешеходов и постоянно сигналят – впрочем, не подкрепляя свои действия мимикой или руганью.
…Может быть, только здесь начинаешь понимать, что ты все-таки европеец. Хотя бы в том смысле, что не азиат.

Автор: Василий АВЧЕНКО (фото автора), «Владивосток» Харбин - Хабаровск - Владивосток