Нужны ли России дети?

У страны, которая не заботится о подрастающем поколении, будущего нет. Это прописная истина. Однако, судя по переполненным детским домам и прочим социальным учреждениям, великое множество наших земляков не задумывается не только о будущем страны, но и о собственной жизни через несколько лет, когда уже не в них, а они будут нуждаться в поддержке и заботе. Дети нередко становятся разменной монетой для достижения сиюминутной цели. Историй таких не счесть.

ПЕШКОМ В САМАРУ

Недавняя встреча в Уссурийске вызвала у меня противоречивые чувства. Гнев на родителей, боль за ребенка и одновременно сострадание к людям, лишившимся своей малой родины. Каким бы все более циничным ни становился народ в последнее время, где-то в тайниках души хранится (порой прорываясь душевным спазмом) щемящее чувство тоски по дому, в котором родился, по местам, где прошли первые, самые счастливые и беззаботные годы, по друзьям детства. Вспомните, однажды даже Владимир Вольфович расплакался, посетив родные места. Причем видно было, что прожженный политик не играет очередную роль. Именно поэтому и жаль мне вынужденных переселенцев, ведь не столько потеря нажитого имущества, движимого и недвижимого, давит, сколько потеря этой самой малой родины. Когда в редакцию с жалобой приехала Нина Воронкова, первой мыслью было встать на ее защиту. Ну не должен человек жить на улице! Не может ребенок расти в железной будке! Мы отправились в Уссурийск.

Семья, о которой идет речь, приехала из Таджикистана. Сначала поселилась в Чугуевском районе, а в 96-м прибыла в Уссурийск, где как раз заселяли единственное в Приморье общежитие для вынужденных переселенцев. Понимаю, что в бывшей советской республике стало невыносимо тяжело, за жизнь пятерых детей боялись. Понимаю, что в такой ситуации готов бросить все, отдать за бесценок квартиру, поехать «на край света», только бы уберечь, выучить, накормить кровинушек, создать им условия для спокойной жизни. Да в такой ситуации день и ночь пахать будешь, из кожи вон вылезешь, создавая родовое гнездо на новом месте. А они через три года из благодатного района, где огород да тайга способны и накормить, и одеть, сбежали. Почему? Глава семейства Николай Буленков с недоумением посмотрел: «Так жилья же не было, да и с работой туго». Не лукавит ли собеседник? Ведь сельские жители даже при повальной безработице умудряются автомобили покупать, если не чураются, к примеру, по осени  день и ночь в тайге на сборе шишек пропадать. Тяжело, конечно, но жить хочешь – покрутишься. Многие местные ропщут, порой матом власть предержащих кроют, но вкалывают, потому что о детях прежде всего думают. Переселенцы потребовали все и сразу. И что интересно, кое-что получили.

Нынче проблема жилья, наверное, самая острая – квартирных очередей по сути не стало, денег на покупку квадратных метров у большинства тоже нет. А тут не просто комнату в общежитии дали - сразу три со всеми удобствами. Те, кто в республиках по-настоящему работал, этой зацепке обрадовались – можно было устраиваться на работу, брать ссуду, покупать жилье или вставать в очередь на его получение. Надо сказать, что уссурийцы, поначалу чрезвычайно радушно принявшие переселенцев и несшие им в подарок одежду и мебель, через некоторое время стали менее благодушно взирать на приехавших – такие блага многим местным жителям и не снились. Ну да ладно, пострадавшие они.

Тогда, десять лет назад, дети были маленькими. Главный специалист управления по делам миграции УВД Приморского края Татьяна Сорокина рассказывает, как много внимания уделяли и уделяют сотрудники разных ведомств именно подрастающему поколению переселенцев, как всех детей из этой семьи устроили в интернат. Но мама всеми силами противилась учебе ребят, выдвигая непостижимые аргументы – к примеру, дорогу им переходить опасно. Так что нормального образования никто практически не получил. Сейчас уже почти все выросли, кое-кто внуками родителей осчастливил. Осталась с отцом и матерью лишь 12-летняя Галя, которая тоже в интернат не рвется. Приехав в редакцию, Нина Станиславовна рассказывала, что девочку обижают, сверстники бомжихой обзывают. Дети бывают злы и беспощадны? Безусловно. Однако и им для такого отношения нужен повод. Если мать одноклассницы бутылки собирает, на помойках роется, а отец вот уже десять лет не работает «по состоянию здоровья» (это версия жены), такая реакция детей неизбежна. И никакая работа учителей, никакие внушения в данном случае не помогут – дети видят то, что есть.

А есть следующее. В Таджикистане Николай Васильевич работал газоэлектросварщиком, по крайней мере так утверждает. Нина Станиславовна вообще не работала, будучи инвалидом. Правда, думается мне, даже инвалид, если у него руки-ноги на месте, способен хотя бы полы в учреждении мыть, дабы что-то заработать – на исследование помоек сил ведь хватает. Ладно, у матери пенсия по инвалидности. А отец? Он вытаскивает кипу каких-то бумажек: «Это все направления на работу, но ведь без жилья». Подумать только! Работу предлагают, просят показать себя в деле хотя бы месяц, чтоб затем служебную квартиру выделить, но это так унизительно – что-то доказывать. Наверное, чувство собственного достоинства не позволило этим людям и гражданство российское получить, и переучет, подтверждающий статус вынужденного переселенца, пройти. Правда, Татьяна Сорокина говорит, что чаще всего они ссылались на длинные очереди в учреждениях, где бумаги оформлять нужно. Вероятно, очень заняты были. Как бы то ни было, из общежития их попросили – кончились права на проживание в нем. Но на улицу людей не так уж легко отправить – около года судебный процесс шел. Потом понадобилось время, чтобы найти средства на оплату труда тех, кто согласится под присмотром судебного пристава вещи из квартиры вынести. Думаете, люди отказывались, жалея эту семью? Нет, никто не соглашался зайти в вонючие, загаженные «апартаменты», куда сантехники и слесари «под дулом пистолета» шли. Говорят, квартиру они в свинарник превратили. «Не мы же, - комментирует Николай Васильевич, - это ухажеры дочерей». – «Вы им позволяли сантехнику ломать, электропроводку портить?». – «А что я мог поделать?». Когда эту семью из общежития выселили, соседи и комендант вздохнули с облегчением, но ремонт в комнатах продолжается до сих пор.

А теперь скажите, могла я испытывать жалость, когда глава семьи демонстрировал свое новое жилье? Собачья конура, мусорный ящик, железная будка? Я не знаю, как это назвать, и не знаю, как психически здоровые люди могут в нем существовать. И все-таки я страдала. Потому что не все из нас сильные, потому что я не знаю, как жила бы сама, оказавшись в роли вынужденного переселенца. Но больше всего болела душа за девочку Галю, мою тезку. «Каким вы видите будущее дочери?» - спросила у ее отца. «Она молодая, поймет нас», - ответил.

В Уссурийске с Ниной Станиславовной встретиться не довелось, она не то помойки в очередной раз исследовала, не то по кабинетам начальников отправилась – муж не был уверен. Николай Васильевич же оказался достаточно красноречив и даже гостеприимен – пригласил зайти в будку, что мы посчитали излишним геройством. Галя в основном молчала, пряча глаза. Сейчас ей 12, учится в четвертом классе. Говорят, ее мать мечтала еще детей нарожать, говорила: «Очень уж я маленьких люблю».

На прощание хозяин конуры мечтательно сказал: «Хочу к матери, в Самарскую область, уехать, у нее там дом». Увидев наше недоумение (о чем раньше думал?) и возмущение (зачем так долго ребенка мучил?), он вдруг встал в картинную позу: «Соберу сто рублей, табличку на грудь повешу, и всей семьей пешком, по шпалам в Самару пойдем». Похоже, Николай Васильевич затаил глубокую обиду на дальневосточников – плохо мы его приняли.

СПАСАТЬ ВСЕМ МИРОМ

Приморский край – не исключение. По всей России растет количество детских домов и социальных приютов. Причем не для круглых сирот они строятся, в основном живут там социальные сироты, то есть дети при живых родителях. Правда, называть так извергов язык не поворачивается. Один «отец» якобы роняет крошечного ребенка так, что тот остается калекой, другой насилует собственную дочь. «Мамочки» в роддомах оставляют новорожденных (это в лучшем случае), а то и на верную смерть собственными руками отправляют – вспомните недавно найденные трупы замерзших детей. От ужаса кричать хочется. Только криком здесь не поможешь – делом надо заниматься, активную позицию занять. Это ведь ДЕТИ, они пока сами за себя постоять не могут, а если выживают в нечеловеческих условиях, если вовремя государство их в казенные учреждения не пристраивает, они потом по родительским стопам идут – другой-то дороги не знают. Или того хуже – мстить начинают. Тем, кому больше повезло, тем, кого любили и любят.

Инициативу комитета по социальной политике и защите прав граждан Законодательного собрания ПК, который разрабатывает сейчас закон «О защите прав ребенка в Приморском крае», можно только приветствовать. Потому что самодеятельность в данном вопросе мало эффективна. Как, например, помочь той же Гале из Уссурийска, если родители ее не избивают, голодом не морят? Они просто планомерно изживают в ней человеческое достоинство. По мне так лучше бы девочка в государственном учреждении жила. Только вот разработать такой закон оказалось делом чрезвычайно сложным, работать над ним начали еще депутаты второго созыва. Нынешние - тендер объявили, надеясь, что кто-то из специалистов сумеет систематизировать все предложения и довести закон до ума. Не получилось – один профи, взявшийся за это дело, решил полученную предоплату вернуть и отдать свои наработки бесплатно, понял, что не осилит такую работу. Вероника Ильина, председатель комитета по социальной политике и защите прав граждан, говорит: «Думаю, в результате получится увесистый том, потому что прежде всего нужно определить социальные стандарты качества жизни ребенка». Похоже, на защиту прав самых беззащитных уже пытались встать многие регионы, но в результате каждый разрабатывал лишь одну линию: профилактику правонарушений или наркомании, к примеру. Наши депутаты пошли другим путем, ведь все равно общего федерального закона не существует – принятие многих решений отдано на откуп субъектов федерации. Наверное, они правы – кто-то должен начать. И начали правильно – попросили совета на местах.

Вероника Петровна говорит, что именно от профессионалов, работающих в районах края, пришли самые дельные предложения. Например, о доплатах многодетным семьям. Правда, она при этом соглашается, что такие доплаты – палка о двух концах, семьи-то разные. Одни душу в детей вкладывают, другие рожают, чтобы пособие получить. Или проблема обеспечения жильем выпускников детских домов. Краевой фонд «Жилье – детям» необходим, но по силам ли Приморью его создание? Вопросов множество, однако если ничего не делать, можно погубить весь край. У Гали из Уссурийска, по сути, будущего уже нет. Не будет принят закон о защите прав ребенка – будущего не будет у тысяч приморских детей.

Наши депутаты собираются предложить Госдуме принять дополнения к федеральному закону об образовании. Если предусмотреть в нем наказание родителей (вплоть до уголовного), коль ребенок не посещает школу, если лишить учителей (безусловно, замотанных оболтусами) права отправлять ребят в вечернюю школу, если самих детей (хоть насильно) заставлять учиться девять лет, возможно, это уменьшит беспризорность.

К сожалению, многое пока в задумках. Действительность же такова: «Сотрудники милиции отмечают рост преступлений, совершенных детьми и подростками. По сравнению с прошлым годом их количество выросло на 10 процентов. Более 50 процентов несовершеннолетних, привлеченных в прошедшем году к уголовной ответственности, воспитываются в асоциальных семьях. У органов правопорядка в настоящее время нет возможности воздействовать на горе-родителей, например направлять на принудительное лечение тех, кто злоупотребляет алкоголем» (из пресс-релиза отдела прессы и информации Законодательного собрания ПК).

Безусловно, все начинается с семьи – ребенок не рождается беспризорником и негодяем. Закон нужен. Но думается, работать над ним должны не только депутаты да специалисты образования, здравоохранения и милиции. Если все неравнодушные люди, многодетные родители, опекуны, просто настоящие отцы и матери примут в его создании живое участие, может быть, подростковая наркомания в крае перестанет превышать общероссийский  показатель на 46 процентов, уменьшится число безнадзорных детей и, следовательно, меньше средств придется направлять на строительство новых реабилитационных центров.

Когда-то говорили: маленькие детки – маленькие бедки. Нынче это огромная беда. Она касается нас всех. Только всем миром можно с ней справиться.

Автор: Галина КУШНАРЕВА, «Владивосток», совместно с представительством Всемирной ассоциации детей и родителей