На фоне Крамарова

В том, что Лоцман испытывает слабость к мемуарам, читатель имел возможность убедиться не раз. В хорошей мемуарной литературе Лоцман видит сплав трех составляющих: в целом беспристрастного рассказа о судьбе человека, известного и любимого многими; бесценных крупиц его жизненного опыта; деталей, которые доселе не были известны, но могут помочь понять поступки кумира… Если есть в книге эти «три кита», она будет и интересной с точки зрения познавательности, и в меру воспитательной…

Но есть самое главное в мемуарах, как считает Лоцман, особенно если они пишутся не от первого лица, - это умение автора забыть о себе и писать только о человеке, которого хорошо знал, любил, которым восхищался… Это - стержень, фундамент, связующая нить любых воспоминаний - отдать должное другому, рассказать о нем…

Если этого стержня нет - мемуары будут, выразимся корректно, несколько с перекосом. К сожалению, представляемая сегодня в обзоре книга, на взгляд Лоцмана, таким перекосом страдает в изрядной степени.

«Он пришел попрощаться со мною, зная, что я печатаюсь в центральной прессе, а на его отвальную наверняка просочатся сотрудники органов и перепишут всех, кто пришел попрощаться с артистом, покидающим, а следовательно, как считалось тогда, и предающим родину.

Савелий принес мне на память книгу об Ильфе и Петрове - редкое издание, несомненно ценное для него, а маме (маме автора. - Прим. Лоцмана) - коробку конфет…

- Ты сделал мне в жизни только хорошее, - сказал Савелий и перехватил мой взгляд на телефон, - зря боишься, на всех пленки не хватит. И стукачей боишься, что могут прийти на мою отвальную. Поэтому я сам пришел прощаться с тобою…».

«То же самое я думал о Феликсе Камове, когда отговаривал его от отъезда. Мы расстались лучшими друзьями, и по прошествии многих лет, когда мои враги пытались в его глазах опорочить меня, он остановил их: «Стронгин был единственным человеком, который в самое трудное время предложил мне материальную помощь».

Вот и скажите, дорогой читатель, основываясь на вышеприведенных отрывках: о ком книжка-то? О большом актере, человеке с непростой судьбой Савелии Крамарове? Или все-таки перед нами нечто в стиле «на фоне Пушкина снимается семейство»?

В книге так много авторского «я», так много фраз «как мне кажется, Савелий думал тогда…», «я уверен, что Савелий повел себя так потому…», «я полагаю, что Савелий так поступил…». Поневоле приходится задуматься: какую цель ставил автор? Ненавязчиво похвалить себя, любимого?

В мультфильме про Карлсона есть эпизод: толстячок с пропеллером, приглашая Малыша зайти к себе в гости, громко говорит: «Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон! Ну и ты… тоже… входи…».

Очень жаль, когда по такому же принципу пишутся книги.

Автор: Ваш Книжный Лоцман