Евгений Евтушенко: Тот, кто не понимает мира, не сможет понять свою страну

«Неустаюноша седой», поэт-шестидесятник Евгений Евтушенко отметил 70-летие. Он все так же любим, собирает полные залы… Все так же строками из его стихов объясняются в любви. Он по-настоящему серьезен, когда речь заходит о судьбах государства – остается гражданином, верящим... в отмену государства. Ведь главное для него – человек. Об этом и многом другом Евгений Евтушенко говорил в редакции нашей газеты, где состоялась пресс-конференция поэта, после которой он дал эксклюзивное интервью корреспонденту «В».      

РОДОМ ИЗ 60-Х

- Евгений Александрович, хрестоматийная фраза гласит «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан…» В 60-е именно ваше поколение поэтов выступило в роли трибунов: ваши собственные строки «Я выше поэзии ставлю сраженье добра и зла…» об этом. Как вы считаете,  сегодня поэт остается гражданином в России? Будет ли услышан его голос?

- Нашему поколению действительно выпала миссия пробивать своими руками ржавеющий, но все-таки крепкий железный занавес. Время было сумасшедшее – наклеивания ярлыков. К примеру, во время поездки во Владивосток в 1955 году  я впервые увидел зеркальные очки – их и в Москве-то еще не было.  Аджубей, кстати, считал темные очки некоей призмой, дающей особый взгляд на мир. Я даже привел его слова в одной из своих книг, чтобы дать почувствовать сумасшедшинку времени. Меня записали в антисоветчики за совершенно невинные строки «Когда со знамени имя снимаете, не повредите знамя…»  или «Мы должны очистить древко нашего знамени от всех следов крови, от грязных рук…». В действительности я никогда не был антисоветчиком, как раз напротив - принадлежал к тем шестидесятникам, которые искренне верили в революционные идеалы.

Мы пробили этот занавес, и я счастлив, что воплотил свои строки, которые читал здесь, во Владивостоке, «Границы мне мешают, мне неловко не знать Буэнос-Айреса, Нью-Йорка. Хочу шататься, сколько надо Лондоном, со всеми говорить хотя б на ломаном…...» Сейчас все изменилось, и я горжусь, что в этом есть и моя заслуга. Когда я был депутатом, добивался, чтобы отменили выездные комиссии. Их отменили. Недавно был в Одессе, у молодых ребят на улице спросил, знают ли они, что такое выездные комиссии. Не знают...… Конечно, многие надежды шестидесятников были искорежены, не воплотились. Мы были не подготовлены к тому, чтобы идти во власть. К сожалению, те, кто пришел за нами, начали с геростратизма. Поколение 80-х слишком много тратило времени на сжигание храмов, вместо того чтобы строить свои. Символом этого стал Виктор Ерофеев, страшный циник, который вообще хотел похоронить всю русскую литературу. Способный, на мой взгляд, поэт Дима Быков, пишет неплохие стихи. И в то же время - циничные статьи. Но в душе ведь нет перегородки…...

- В своей книге «60-е. Мир советского человека» Вайль и Генис назвали Евгения Евтушенко одним из мифов того времени. Как вы прокомментируете это?

- Знаете, лицом к лицу лица не увидать...… Пусть пройдет еще какое-то время. Все встанет на свои места.

ЛЮБОЙ ИЗ НАС ХОТЬ ЧУТОЧКУ ЕСЕНИН

- Принято думать, что эпоха глобальных информационных потоков не оставляет времени на стихи – дескать, вышли из моды. Но может ли быть мода на поэзию?

- Поэзия очень нужна народу - это я видел на своих творческих вечерах. Я бы даже сказал, что сегодня наступило время тоски по поэзии. Но нужно, чтобы появилась плеяда. Сколько нас осталось, шестидесятников? Первым после нашего поколения  был Бродский. Ну, хоть убейте меня, Бродского нельзя назвать национальным поэтом. Он особого склада – с одной стороны, продолжает линию Баратынского, с другой - очень многому научился у западной поэзии. Но в нем нет продолжения Пушкина, я не помню, чтобы он его упоминал. Национальный же поэт не может, на мой взгляд, обойтись без Пушкина и Есенина. Я писал в свое время: «Поэты русские, друг друга мы браним, Парнас российский дрязгами заселен, но все мы чем-то связаны одним, любой из нас хоть чуточку Есенин...…»

К сожалению, среди молодых немного имен, которые можно назвать...…

К примеру, есть в Саратове женщина-поэт Инна Кабыш. У нее вышла несколько лет назад потрясающая книга тиражом …500 экземпляров. Ни одного стихотворения плохого. Но 500 экземпляров для России - что это такое?!  Есть еще одна поэтесса, живет в Донецке, Наташа Хаткина. Очень хорошие стихи, о тяжелой жизни многих женщин, живущих в провинции на маленькую зарплату. Это гордые стихи. Но говорить о поколении не приходится. Кроме того, мне кажется, моду на поэзию надо воспитывать. К примеру, сделать постоянные передачи на одном из общероссийских каналов. «Культура» не в счет, хотя канал сильно вырос за последнее время.

- Евгений Александрович, а какова, на ваш взгляд, вообще ситуация в русской поэзии сегодня?

- Если говорить в целом, то лучше всего выразился Межиров: сегодняшняя молодая поэзия напоминает хоровое исполнение сольной арии Бродского. Бродский - индивидуальность. Впрочем, вообще поэт – индивидуальность. Сначала все находятся в  стадии подражания. Моя первая интонация, очень личная, пожалуй, появилась в стихотворении «Со мною вот что происходит, ко мне мой старый друг не ходит…...» Нечаянно пойманная. Я писал его не для печати. В то время я был влюблен в Беллу Ахмадуллину.  Мы были в ссоре, и мне хотелось во что бы то ни стало помириться с ней. Эти строки стали популярными неожиданно для меня. Стихотворение напечатали случайно. Позвонили из «Нового мира» и попросили что-то о любви. Потом его пели у костра, переписывали, Михаил Горбачев признался, что Раиса переписала его в свою тетрадку в то время, когда их отношения только начали складываться…...

Словом, наступает момент - у поэта вырабатывается свой стиль. У Бродского есть свой почерк, свой стиль. Вы можете найти его стихи случайно, на улице, и сразу скажите, что это Бродский. А можете услышать строки его имитатора и тоже скажете, что это Бродский.  Но нельзя по чужой формуле создать свое. К сожалению, в молодой поэзии мало оригинального.

- Даже если оно появляется, как узнать об этом? Тиражи литературных журналов, которые когда-то служили проводником хорошей прозы и поэзии в читательскую аудиторию, чрезвычайно малы сегодня…

- Мне кажется, что причина падения популярности толстых журналов как раз в том, что нет хорошей литературы. Напечатать в журнале что-то стоящее - значит поднять его тираж. К сожалению, сейчас нет сильных произведений. Вернее, их гораздо меньше, чем в подцензурные времена. Мы должны возродить интерес к литературе в принципе…... 

ГРАНИЦЫ НЕ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЯ

- Евгений Александрович, в свое время о том же Бродском говорили с иронией: считая себя российским поэтом, он жил в Америке, а похоронен в Италии. Вы тоже в последнее время живете и работаете в США. Так удобнее?

- Почему не может русский поэт жить в Америке? Или где бы то ни было? Судьбы людей складываются по-разному. Бродский никогда не был борцом с политическим режимом, он просто не замечал советской власти, чем сильно раздражал ее. Он был не антисоветским поэтом, а абсолютно не советским. Поэтому ему и приделали ярлык, что сделало его в глазах западной публики борцом. В свое время Полевой не хотел печатать его стихи, но мы с Аксеновым попросили, сказали: если вы сейчас не напечатаете, то решите судьбу человека. Придрались к одной строчке: «Мой веселый, мой пьющий народ…»... Можно было снять эту строчку, можно было из восьми заявленных стихотворений напечатать семь. Но Бродский отказался, потому что изданные миллионным тиражом стихи моментально лишили бы его ореола героя. Он сделал выбор. И уехал на Запад. В моем случае все иначе.

Меня часто спрашивают, почему я живу в Америке? Да какая разница? Что важнее, что «Мертвые души» написаны или что они написаны именно в России? Для меня моя страна – это родина, любовь к которой начинается со своего двора, с пола, на котором впервые расквасил нос. Но речь не об этом. Сейчас все настолько тесно переплетено, что границы не имеют большого значения. Они были прочерчены в свое время войнами. Европа сделала большой шаг, объединившись в единое пространство. Замечательно, когда можно ездить в другие страны без виз, не обменивая деньги. Но это же не означает, что ты не имеешь Родины. Я продолжаю работать, и мне необходимо общаться с разными людьми, видеть разные страны. То, что я работаю в Америке, мне помогает лучше понять Россию. Происходят одинаковые процессы, и тот,  кто не понимает мира, не может сегодня понять свою страну.

ОТЦЫ И ДЕТИ

- Евгений Александрович, у вас есть замечательные строки об отношении отцов и детей «У сына и матери есть роковое неравенство, особенно, если он взрослый и если один…» Как складываются у вас отношения с детьми?  В роли отца вы похожи на своего отца?

- Мои мама и папа развелись, когда я был совсем маленьким. Папа любил путешествовать, он был геологом. Мама придерживалась более строгих правил. Она не мешала нам видеться. Папа воспитывал меня поэзией. Он писал стихи сам, знал их огромное количество. От него я узнал Павла Васильева, Бориса Корнилова, Николая Гумилева. Он вообще блестяще знал литературу и давал мне полезные уроки.  Когда я написал строки, посвященные вхождению советских войск в Будапешт: «Огромный город помрачнел, в нем затаился враг, цветком нечаянным белел парламентерский флаг», он сказал: «Вот здесь поэзия: «Цветком нечаянным белел». Женя, здесь поэзия». Было еще одно стихотворение «Когда же стянется сизый дым моих костров к берегам, ты, наверно, пойдешь, мой старший сын, по моим неостывшим следам. И я знаю, что там на склоне реки, где ты будешь поить коня, по походке твоей, по движенью руки узнают и вспомнят меня». И через 40 с лишним лет после того, как были написаны эти строки, одна женщина, работавшая у отца в экспедиции  поварихой, действительно узнала меня  по папиному жесту...…

Своих детей я прежде всего стараюсь понимать. Мой сын Женя пишет стихи по-английски. Хотя прекрасно  говорит по-русски, выступает со мной вместе. Но я не стараюсь навязывать ему любовь к литературе. Пусть сам выберет свой путь. К слову, сейчас он хочет стать историком, что для 14-летнего мальчика – редкость. Но если сохранится стремление, дай бог. Другой сын увлечен компьютерами. Еще один сын Саша, которому 24 года,  страстный поклонник Хэмингуэя, разбирается в  литературе. Но когда мы вместе путешествовали по Америке, невозможно было слушать то, что он ставил в магнитофон. Мы договорились в итоге и делили время. Мне кажется, абсолютно ровных отношений у младшего поколения не может быть ни с отцом, ни с матерью.  Главное, все мои дети занимаются тем, чем они хотят.

«ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ ЖЕНСКАЯ РУКА…»

- Евгений Александрович, ваши лирические строки известны не менее, чем знаменитые поэмы. Что питает творческий костер?

- Любовь к женщине…... Влюбчивость всегда была моим недостатком. Впрочем, разве можно считать это недостатком? Я ведь не циник...… Мне всегда везло с женщинами, они выручали меня. Все мои жены – замечательные подруги. Меня не предавали, и я не предавал. Хотя бывали разные ситуации. Не дай бог любить – по-настоящему - двух женщин одновременно.

- Вам пришлось выбирать?

- В конечном счете да. Это очень тяжело, практически невозможно. У меня даже есть строки «Две любви, как два камня, сильнее потянут  на дно. Я боюсь полюбить, потому что люблю. И давно...…» Есть те, кто понимает любовь как роман с конкретным развитием событий. Я против этого. Гораздо важнее состояние, которое испытывает влюбленный человек.

АГЕНТ-70

- В СМИ появилась информация о том, что все экспонаты сочинского литературного музея – книги - приобрели историческую ценность благодаря тому, что вы оставили свой автограф. И в то же время вы пишете «Не бронзоветь нам ссутуленно…». Как это совместить? В наше время поэт нуждается в PR-поддержке?

- СМИ должны поддерживать все молодое и талантливое. Сегодня поэтам действительно не хватает раскрутки. Меня раскручивала история, и я, в свою очередь, ее раскручивал. Но за мной не стоит никаких больших капиталистов. Когда я выступал в Кремлевском зале – ни одного спонсора, но газеты и телевидение очень поддержали меня. Дибров за одну ночь записал передачу, хотя не верил, что будет полный зал…...

- Вас приходят послушать не только в России, но и в США?

- Я читал в Карнеги-холл в рамках концерта Ашкенази. Потом ездил по Калифорнии, выступал в Чикаго, Оклахоме, в Нью-Йорке на Брайтон-бич - в бастионе нашей попсы в зале «Миллениум» на 2,5 тысячи мест. Собственно, так начинался мой юбилейный тур. Американцы называют этот год «Евтушенко-anniversary 07». Еще один ноль и получится агент 007 (смеется). Потом я приехал в Санкт-Петербург, и в рамках празднования 300-летия города прочел стихотворение «Ленинградская симфония» о том, как я впервые мальчишкой слушал симфонию Шостаковича из черной тарелки репродуктора на станции Зима. Выступал в Одессе, Киеве, Москве...… В Москве читал в Политехническом музее, с которым у меня подписан договор о праздновании моих дней рождения сроком на 25 лет. Девять дней рождения я уже отметил в этом зале, но поскольку контракт подписан, а я честный человек, то до 2019 года я буду давать творческие вечера. После Москвы – родина. Выступал в Братске, Зиме. Братская ГЭС прекрасно издала ко дню рождения мою книгу, на станции Зима, где спасли мой дом, открыли литературный музей. Мне жизнь делает подарки, грех жаловаться...…

«ЖИТЬ И ЖИТЬ БЫ НА СВЕТЕ...»

- Это тоже ваши строки, Евгений Александрович… Вы по-прежнему полны творческой энергии?

- Сегодня силы сосредоточены на антологии «10 веков русской поэзии». С XI по XXI век. Колоссальная работа, я планировал закончить уже, но юбилей помешал. Думаю, завершу в мае. На предыдущую антологию «Строфы века» пришли 53 рецензии, некоторые очень дельные, я учел их. Отбираю стихи, выключая личные симпатии и антипатии. К примеру, включил стихи Куняева, Софронова. Я не разделяю их позиции. Но стихи хорошие. Особенно у Софронова военные строки: «Я ласкаю чужих детей в полотняных белых рубахах, из походной сумки своей достаю пожелтевший сахар. Мне один, весь в сиянии глаз говорит, теребя медали:  «Где мой папа воюет сейчас, вы на фронте его не видали?» К сожалению, талантливых молодых поэтов мало.

После этого собираюсь снять фильм. Как ни странно, о футболе – ведь я несостоявшийся вратарь. Это будет лента о судьбе футбольной звезды сталинского времени, которая даст возможность говорить о времени, судьбе, вызаимоотношениях людей, политике, словом, обо всем. В Харькове ставят мою недавно написанную  пьесу «Благодарю вас навсегда» по мотивам Дюма – современная мушкетерская история, пронизанная размышлениями о взаимоотношениях личности и государства. Я все-таки живу надеждой, что они могут складываться иначе, чем сегодня...… 

Р. S. Дальневосточный тур поэта состоялся при поддержке Российского Пен-центра и ОАО «Дальсвязь».

Автор: Ольга ЗОТОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), «Владивосток»