Зачем тебе, бабка, авто?

 Равнодушие и формализм чиновников по отношению к ветеранам Великой Отечественной войны ранят сильнее пули. Во время прошлогоднего Парада Победы в Москве Александра Петровна упала в обморок. Ветеранов – участников праздничного марша – несколько часов гоняли по Красной площади. Сердце 80-летней женщины не выдержало, и она свалилась на руки соседям по шеренге. Через несколько дней в столичной больнице у нее из спины вышел осколок – из тех нескольких, что еще остались в теле Александры Петровны как вечная память о самой страшной войне прошлого века.

Она ушла на фронт по сути дела девчонкой, воевала в разведке, брала языков. Шесть раз ее настигали фашистские пули и снаряды. Последнее ранение было тяжелым. Она попала в плен без сознания, с развороченным правым плечом, кровавым месивом вместо лица. Врач – пожилой немец – выделил ее среди других раненых, не позволил ампутировать руку, лично выхаживал, собрал лицо из кусочков (позже, когда их уже освободили советские войска, Александра спросила у врача – почему? “У меня дома осталась дочь твоего возраста, - ответил он, - я надеюсь, что кто-то спасет жизнь ей”). После Победы с восемью медалями на груди (в том числе “За боевые заслуги”) она попала на праздничный прием к Сталину. У Александры Петровны перехватывает горло, когда она вспоминает, как великий вождь держал ее за руку и называл “доченькой”. Тогда она попросила у генералиссимуса милости к спасшему ее врачу.

А потом были демобилизация, долгие годы работы, замужество, рождение детей, снова работа – словом, обычная жизнь той уже не существующей общности, что гордо звала себя “советский народ”.

Старые ранения все чаще напоминали о себе, сердце подводило, постепенно слеп правый глаз. Трагическая смерть старшего сына подкосила мужа Александры Петровны (он увидел сюжет об аварии по телевизору и узнал сына)…

Но наши бабушки и дедушки не привыкли много жаловаться, они жили и живут по принципу “раньше думай о родине, а потом о себе”, а потому Александра Петровна радовалась любой помощи, приходящей из отдела соцобеспечения, согласилась на уговоры военкома поехать в Москву на Парад Победы…

- Вскоре после моего возвращения из Москвы, - вспоминает она, - позвонили мне из собеса и сказали: радуйтесь, бабушка, повезло: машину вам выделили. Приходите, получайте.

Казалось бы, какие здесь возможны трудности? Заслуженному человеку, ветерану с больным сердцем государство решило немного облегчить жизнь. Черта с два!

У нас всегда так: в красивой обертке, если развернешь, оказывается куча разного рода гадостей. Для того чтобы получить выделенное ей средство передвижения, рассказали Захаровой в собесе, нужно собрать девять справок, в том числе – заключение ВТЭК о том, что ей требуется этот самый спецтранспорт. Два месяца собирала старушка справки. Обошла полгорода, в некоторые сиятельные кабинеты приходила по два-три раза. И в конце концов получила заключение врачебной комиссии: автотранспорт по состоянию здоровья ей… не положен.

- В одной комиссии, - утирает слезы Александра Петровна, - молодой такой врач зашел в комнату, сказал: снимите-ка, бабушка, юбку. Стою я, стыдно сказать, в трусах, а он и говорит: о, какие у вас ноги еще крепкие – нашим бы 30-летним девчонкам такие! Натянула я юбку, расплакалась, а он хохочет! Не положена вам машина, говорит, ноги-то у вас практически в порядке.

Это действительно выглядит как издевательство, но по сути жизнерадостный врач абсолютно прав. Как разъяснили мне в главном бюро медико-санитарной экспертизы, существует перечень медицинских показаний для получения спецавтотранспорта. Среди них (всего 17 пунктов): ампутация, парезы и параличи, заболевания костей и суставов с выраженными последствиями, и все это – для нижних конечностей, ног, проще говоря. У Александры Петровны тяжелая гипертония, серьезные проблемы с сосудами головного мозга, с глазами, но вот ноги – вот ведь не повезло как! – больны не очень.

- Я помню эту женщину, - говорит начальник бюро Галина Крашевская, - и помню ее обиду и растерянность. Но у нее мы обнаружили только начальные проявления деформирующего артроза коленного сустава, других патологий нижних конечностей нет. И поэтому – согласно перечню – спецавтотранспорт ей, увы, не положен. И поделать мы ничего не можем.

Александра Петровна искренне недоумевает: как же так? Газеты, что ни месяц, сообщают, что очередные ветераны войны получили машины, да и ей друзья звонят, радостью делятся, а заодно интересуются: а ты-то как? Получила?

- Обидно мне, - вздыхает пожилая женщина. – Ну разве ж я виновата, что ноги меня пока что держат? Одна знакомая мне тут недавно сказала: а может, тебе, Саша, просто взятку кому-нибудь дать? Зелененькими. И мигом тебе болезнь подходящую отыщут. У меня прямо сердце зашлось – да что ж это такое? Я ведь по чиновникам не ходила, машину эту не выпрашивала, мне ее сами предложили, за что ж такое унижение? Я пошла и дала телеграмму президенту Путину. На 200 рублей написала, а ответ пришел – ваше письмо направлено в местные органы с указанием разобраться. И оттуда мне ответили опять то же: пока ноги здоровые, ходи, бабка, мимо.

Между прочим, перечень, согласно которому нашпигованному осколками ветерану с больным сердцем машина не нужна, был принят и утвержден… в 1970 году. И с тех пор не менялся. В те достопамятные времена любой приходивший с просьбой о выделении чего бы то ни было, рассматривался в первую очередь как рвач и хапуга, а потому все комиссии и нормативные документы в первую очередь создавались для того, чтобы поставить все возможные препоны на пути этих прохвостов, чего-то требующих от социалистического государства (и не убеждайте меня в обратном – слишком хорошо я помню ярость однополчанина моего деда, вынужденного периодически являться на комиссию, дабы та убедилась, что у него по-прежнему не отросла ампутированная на фронте нога и своими льготами он пользуется законно). Однако и тогда, и тем более сегодня находились хитрюшки, обходившие любые законы и перечни. Да мне ли говорить, сколько народу за это время “откосило” от той же армии, будучи абсолютно здоровым, а следовательно, любой перечень всегда можно обойти, было бы желание.

Та же Галина Крашевская вспоминает, что в середине 90-х годов в комиссию стали обращаться участники войны, потерявшие зрение вследствие полученных на фронте увечий. Они не могли передвигаться самостоятельно, но автомобиль – и тут на свет всплывает все тот же треклятый перечень! – был им не положен. Ноги, понимаете, были в порядке. После многочисленных жалоб Минздрав со скрипом зашевелился и выдал на-гора уточнение: им тоже можно выделять бесплатный транспорт. Сегодня вряд ли можно ожидать “многочисленных жалоб” - слишком многие солдаты, как пел Бернес, улетели с журавлиной стаей. И потому не чешутся чиновники…

Александра Петровна принесла в редакцию все свои бумаги, медицинские карточки, даже квитанции коммунальных платежей. Она наивна, как все пожилые люди, она ранима, как все старики, искренне и заслуженно считающие, что ратный труд на фронте и честная работа в мирное время почетны и достойны уважения. Она родилась в начале прошлого века. Сохранила трезвый ум. Вырастила детей. Погубила здоровье во имя страны. Вы и в самом деле думаете, что ей не положена эта несчастная бесплатная машина? Господа чиновники! Вопрос к вам!

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ, «Владивосток»