«Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия»

 Вот уже почти сто лет у всех на слуху имя Петра Столыпина. В начале XX века он возглавил правительство России. Одни считают его сильным главой кабинета, другие - вешателем, инициатором военно-полевых судов, третьи - великим преобразователем Сибири и Дальнего Востока. Кем же он был на самом деле?..

1. Не поминайте всуе…

Писать о Столыпине, со дня рождения которого в эти дни исполняется 140 лет, и легко и трудно. Легко потому, что его идеи и по сей день не потеряли своей актуальности, а трудно…

Не так давно в небольшой заметке “Не поминайте всуе Столыпина” (“В” от 1 февраля с. г.) автор этих строк попытался обратить внимание читателей на инициативу некоторых государственных деятелей начать возрождение Сибири, в связи с чем в Томске было проведено соответствующее совещание.

Дело, безусловно, стоящее, но вот беда: такому масштабному предприятию возрожденцы, а были это преимущественно представители федерального центра, уделили несколько часов и в тот же день разъехались. В качестве примера я напомнил, как к этому вопросу подходил в той же Сибири еще в начале XX века глава русского правительства П. Столыпин. В отличие от нынешних реформаторов донельзя занятой премьер нашел возможность посвятить знакомству с положением дел на месте ни много ни мало – целый месяц!

Читатели среагировали адекватно. Напомнили автору и про разрушение общины, и про разорение крестьян. И, конечно, про пресловутые столыпинские галстуки…

Обидно, конечно, и грустно, хотя, по правде говоря, трудно рассчитывать на иную реакцию.

Большинству сегодняшних россиян очень сложно представить масштабы и характер деятельности Столыпина. Ибо той России, на которую он положил столько трудов и ради процветания которой обрек себя на Голгофу (в самом начале своего реформаторского пути он скажет: я знаю, что за это меня убьют), давно уже нет.

В конце прошлого года в Хабаровске мне удалось получить допуск к знаменитому архиву Брема – недавно вернувшемуся на Родину уникальному собранию документов по русской послеоктябрьской эмиграции.

Хабаровские архивисты, используя бремовское собрание, составили картотеку на 16 тысяч персоналий. Получился единственный в своем роде мартиролог канувшей в Лету русской Атлантиды.

Из страны уехали, а точнее, были выдавлены не пресловутые мироеды или дельцы, нажившие капитал сомнительным путем (таких был ничтожный процент), а трудолюбивые, агрономически подкованные, беспредельно любящие землю аграрии. Подавляющее большинство - сибиряки и дальневосточники. Все те, кто переселился за Урал сначала по призывам Витте, а затем Столыпина.

2. «Дайте нам 20 лет…»

Аграрная реформа в России началась осенью 1906 года по царскому указу. Возглавивший к тому времени Совет министров Столыпин рещил сделать ставку на сильных крестьян-собственников. “Пока крестьянин беден, - решительно заявлял новый премьер, - пока он не обладает личной земельной собственностью, пока он находится насильно в тисках общины – он останется рабом, и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы”. В другой раз Столыпин указывал, что “когда мы пишем закон для всей страны, надо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых…”

Неправда, что крестьянин руками и зубами держался за общину. Архивные документы свидетельствуют как раз об обратном. Идеи о крепком крестьянине-единоличнике пришлись по душе русскому мужику.

Весной 1910 года на заседании Госсовета премьер докладывал, что “за три года изъявили желание укрепить свои участки в личную собственность более одного миллиона домохозяев, то есть около 17 процентов всех общинников-домохозяев. Окончательно укрепили свои участки около 1 миллиона 200 тысяч домохозяев…”

Глава кабинета с гордостью сообщал, что “землеустроительная комиссия правительства все время оказывала крестьянам помощь в связи с их расселением на надельной земле. Всего за четыре года (1906-1910) комиссия назначила ссуды 157 560 домохозяевам на общую сумму 12 млн. 410 тыс. рублей и выдала на руки 118 тыс. домохозяевам в виде безвозвратных (!) пособий на сумму 9 миллионов 230 тыс рублей. Кроме того, 35 423 дворам оказано содействие в постройке новых жилищ путем льготного и бесплатного отпуска лесных материалов…”

Ну-ка, поищем, дорогой читатель, подобные примеры в сегодняшнем реформенном бытие. Неплохо бы сравнить. Тем более повод есть – аккурат 10 лет назад начались гайдаровские реформы. И сколько же граждан получили кредиты или, пуще того, безвозвратные ссуды?

Но вернемся к столыпинским реформам. Председатель Совета министров требовал немного. “Дайте, - говорил он радикалам, жаждавшим немедленной и всеобщей национализации земли, - государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России”.

Существует легенда, что в более узком кругу Петр Аркадьевич выразился еще круче. На замечание одного военного, что прежде необходимо укреплять оборону государства, он с достоинством заявил: “Дайте мне 20 лет, и я раздавлю Европу хлебом”.

Очень скоро этот прогноз начал приобретать вполне реальные очертания. В 1912 году Россия по экспорту хлеба вышла на второе после США место в мире, по росту промышленного производства выдвинулась в пятерку ведущих держав. Сам Ленин признавал, что в России в то время был “самый передовой промышленный и финансовый капитализм”.

3. «До основанья, а затем…»

Самое поразительное, что первыми, оценившими по достоинству новый курс, были именно радикалы. Так, съезд партии эсэров в сентябре 1908 года принял резолюцию, в которой говорилось: “Правительство, подавив попытку открытого восстания и захвата земель в деревне, поставило себе целью распылить крестьянство усиленным насаждением личной частной собственности или хуторским хозяйством. Всякий успех правительства на этом направлении наносит ущерб делу революции”.

Вот в чем корень зла: люди получат частную собственность. Умри, Денис, а лучше не скажешь!

Еще откровеннее был Ленин: “Столыпин правильно понял дело: без ломки старого землевладения нельзя обеспечить хозяйственное развитие России. Столыпин и помещики смело вступили на революционный путь, ломая самым беспощадным образом старые порядки…” Вот, оказывается, как оценивал пролетарский вождь “реакционную” деятельность главного классового оппонента!

Да и как было не воздать должное. Прежде что ни год, то большевики устраивали свои съезды, а появился Столыпин - и почва враз ушла из-под ног. Следующий съезд удастся собрать только через 10 лет…

Ратуя за эволюционный путь, Столыпин всячески предостерегал от радикальных методов решения аграрной проблемы: “Путем же передела всей земли государство не приобретет ни одного лишнего колоска хлеба. Уничтожены будут, конечно, культурные хозяйства. Временно будут увеличены крестьянские наделы, но при росте населения они скоро обратятся в пыль, и эта распыленная земля будет высылать в города массы обнищавшего пролетариата…”

Увы, никто не прислушается, верх возьмет теория “до основанья, а затем…” и через полвека богатейшая земледельческая страна превратится из экспортера в крупнейшего импортера хлеба. Как тут не вспомнить гневную отповедь Столыпина ультрарадикалам на одном из заседаний Государственной думы: “Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!..”

4. Столыпин и восток России

Красной нитью сквозь всю его подвижническую деятельность проходит забота о развитии Сибири и дальневосточной окраины. Как никто другой он смог реализовать знаменитый ломоносовский тезис “Россия будет прирастать Сибирью”.

За какую бы сферу ни брался, в любой на целые десятилетия, а то и больше, опережал время. Например, в вопросах отношений с восточными соседями. В отличие от своих экспансионистски настроенных современников Столыпин был убежден, что “для нас высшим благом явился бы вечный мир с Японией и Китаем…” Как актуальны сегодня эти слова! А ведь сказаны были почти сто лет назад!

Исключительное значение придавал развитию коммуникаций, прежде всего - железных дорог, по его образному выражению, “скреплению нашего расшатанного государственного тела железным обручем”.

По инициативе главы кабинета Государственная дума специально рассматривала проект строительства Амурской железной дороги.

Создание стальной магистрали, считал он, позволит пустить в оборот миллионы гектаров витимских, забайкальских и приамурских земель. Это, в свою очередь, будет иметь важнейшее стратегическое значение.

Нельзя без волнения читать его думскую речь: “Отдаленная наша суровая окраина вместе с тем богата, богата золотом, богата лесом, богата пушниной, богата громадными пространствами земли, годной для культуры. И при таких обстоятельствах, господа, при наличии государства, густо населенного, соседнего нам, эта окраина не останется пустынной. В нее прососется чужестранец, если раньше не придет туда русский, и это просачивание, господа, уже началось… Если мы будем продолжать спать летаргическим сном, то край этот будет пропитан чужими соками, и когда мы проснемся, может быть, он окажется русским только по названию…”

Господи, как будто бы это сегодня сказано!

Ну а теперь самый главный итог.

До начала переселенческой политики за три столетия в Сибири “наскреблось” всего 4,5 миллиона русского населения. За 15 лет с конца XIX и по начало XX века прибыло около 3 миллионов. Из них более 1,5 миллиона приходится на столыпинское трехлетие - с 1907 по 1909 год.

Россия сдвинулась с насиженных мест! Здесь-то и открылась еще одна особенность столыпинских реформ – их демографическая направленность.

Прибывают переселенцы на новое место. Кредиты есть. Скотина какая-никая – тоже. Земли – достаточно. Но с кем поднимать? Муж, жена да двое-трое малолетних. Выход один - клепать детей. Через 15-20 лет в семье вполне будет работников. Вот, между прочим, что еще стояло за знаменитым столыпинским тезисом “дайте нам 20 лет, и вы не узнаете России”.

Прозорливый Дмитрий Иванович Менделеев первым увидел глубинный смысл реформ. Он скажет: “Через 100 лет в России будет 300-350 миллионов населения…”
Увы, увы…

5. Почему убили Столыпина?

14 сентября 1911 года в киевском театре оперы на глазах государя-императора Столыпин был смертельно ранен.

Кто и почему поднял руку?

Роковые выстрелы совершил Дмитрий Богров. До сих пор точно не установлено: то ли эсэр, то ли агент охранки. Но в любом случае он менее всего, чем кто-либо, имел оснований. Сын богатого, преуспевающего мещанина, инородца, владевшего в Киеве шикарным, в несколько этажей особняком. Не притеснялся, ни в чем не нуждался.

Почти 70 лет нам внушали, что Богров стрелял потому, что мстил за инициированные Столыпиным военно-полевые суды - в их ходе было повешено и расстреляно около 3 тысяч противоправных элементов, преимущественно инородцев.

Сегодня уже очевидно, что теория фанатика-одиночки по меньшей мере несостоятельна. Вопрос в другом – кому это нужно было?

Некоторые исследователи, в частности писатель-историк Дмитрий Жуков, склоняются к мысли, что нити ведут за океан. Они обратили внимание на странную закономерность. Различные акции антигосударственного характера, совершавшиеся в России, по срокам совпадали с громкими антирусскими заявлениями американского миллиардера Якова Шифа.

Раньше эти теории не воспринимались всерьез.

Но вот наступили новые времена, и мы уже не удивляемся практике легально-публичного устранения сильных, но неугодных лидеров государств. Но с кого-то это начиналось. С Петра Столыпина? А может, еще раньше – с Александра Второго?

Явление однополярного мира очень даже стыкуется с тем, что вчера, казалось, не имело никакой логики…

Воистину прав Сергей Есенин: “Большое видится на расстоянии”.

Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ, «Владивосток»