Настоящий социализм был в Харбине
После публикации в газете “Владивосток” статьи “Русские стихи с французского чердака”, посвященной судьбе известной поэтессы дальневосточного парнаса Лариссы Андерсен, вся молодость которой прошла в Китае, в редакцию по электронной почте пришло письмо от Михаила Дроздова, в прошлом выпускника восточного факультета ДВГУ, председателя “Русского клуба” в Шанхае.
В одном из номеров “В” мы с помощью Михаила Дроздова постараемся рассказать о том, как сегодня живут русские без России в том же Китае.
А сегодня хотим предложить вниманию наших читателей его интервью (в сокращенном варианте) с Олегом Леонидовичем Лундстремом, которое М. Дроздов сделал во время приезда “дедушки” джаза в Шанхай (в полном объеме интервью можно прочитать на сайте “Русского клуба” в Шанхае www.russianshanghai. com).Л. Андерсен была хорошо знакома с О. Лундстремом и собирается рассказать о шанхайском периоде его жизни в книге воспоминаний, которую она сейчас готовит к изданию.
Говорят, что синонимом слова “джаз” в русском языке вполне может стать вписанное золотыми буквами в историю мировой музыки имя Лундстрема. Но не все знают, что оркестр, бессменным руководителем которого он является без малого уже 70 лет, свою популярность завоевал именно в Шанхае. Поэтому, обращаясь к истории русской диаспоры 30-40-х годов XX века, неизменно наряду с Вертинским мы вспоминаем Лундстрема.
Это было так давно, что, казалось, о людях и событиях тех лет можно лишь прочитать в книгах. В легенду превращается и тот, ушедший Шанхай. Тем радостнее, оказавшись в гостиничном номере шанхайского отеля Peace Hotel, где останавливались Шаляпин, Чаплин и многие другие знаменитости, увидеть еще одного именитого постояльца, получив возможность в буквальном смысле прикоснуться к живой легенде. Трудно поверить, что башмаки Лундстрема, стоящие у входа, “прогуливались” сегодня по Вайтану.
- Олег Леонидович, что значит в вашей судьбе этот китайский город?
- Многое. В свое время мы тут нашумели! Мальчишками, но большими музыкальными энтузиастами мы приехали в Шанхай в 1936 году. А уже через четыре года, перед самой войной, считались лучшим биг-бэндом в городе.
- В 30-е годы в Шанхае был такой знаменитый центр развлечений “Большой мир”. Ходили слухи, что его построил гангстер.
- “Да шикэ” считался интереснейшим театром. Я там бывал. В нем выступали только мужчины, в том числе и знаменитый Мей Ланфань. И все женские роли пели мужчины. Только много позже туда стали принимать женщин. По-моему, жена Мао Цзэдуна – Ван Пин оттуда. Кажется, она выступала в модерновой труппе этого театра.
- Сейчас в вашем оркестре играют совершенно новые люди? Или еще кто-то “уцелел” из бывших?
- В оркестре сейчас три человека, которые работают с самого начала. Среди них мой друг детства Гравис. Бывший латыш. Затем советский гражданин, потом российский. С ним я бы в любую разведку пошел. Его отец был социал-демократом, боролся с царской властью, бежал из России в Маньчжурию, на КВЖД и там стал самым модным портным. А сына отдал учиться в советскую школу, мы сидели с ним за одной партой в первом классе. Это было в Харбине. Затем вместе пошли в коммерческое училище. Вскоре там открылись бесплатные музыкальные классы: скрипка, виолончель, фортепиано. Мы с Грависом пошли на скрипку. Мой брат стал брать уроки игры на фортепиано. Это было даже не совсем серьезно, профессиональных музыкантов в роду не было, просто хотелось заняться чем-то в свое удовольствие, пока студенты. А потом уже перейти к делу. У меня на курсе был дипломный проект – железнодорожный мост через реку. Я за него пятерку получил. Не знаю, построили его или нет. Вскоре пришли японцы, и мы драпанули из Харбина в Шанхай.
- Какими были отношения между советскими гражданами и белоэмигрантами, которые бежали в Шанхай с русского Дальнего Востока?
- Эмиграция, с моей точки зрения, самоупразднилась в день начала Великой Отечественной войны. Все толпой ринулись в консульство наше. Там была такая очередь! Даже на мосту стояли. Какой тут джаз. Надо воевать! Мы в первый день подали заявление всем оркестром с просьбой отправить на фронт. К нам еще из молодежи человек 30 присоединились. Меня делегатом отправили. Попал к Ерофееву. Он меня увидел и говорит: “Какие проблемы?” – “Немец под Смоленском, а мы тут, за границей, прохлаждаемся». Он в ответ: “Генеральный консул сказал: “Вы здесь нужнее!” Сейчас я думаю – это судьба.
От одного знакомого я позже узнал, Ерофеев тогда сказал ему: “Таким бешеным успехом пользуется оркестр, наш, советский, и вдруг его на убой”. Умер Ерофеев совсем недавно, в Москве, в возрасте 90 лет.
Можно сказать, из-за Ерофеева я архитектором стал, французский изучил. Высшую математику два раза проходил. Один раз по-русски, второй – по-французски.
- Известно, что, живя в Китае, вы все время стремились на родину. Что вас влекло туда, в страну, о которой вы знали, можно сказать, понаслышке?
- Этот вопрос мне все задают. И еще удивляются, почему я вернулся, когда мой отец, уехавший в 1935 году, был репрессирован. Причем как раз за то, что если он жил в Маньчжурии, то просто обязан был оказаться японским шпионом. За редким исключением, всех вернувшихся пересажали. Они при всей нашей нищете много рассказывали о том, как им жилось в Харбине. Многие считали, что социализм настоящий был в Харбине.
- Кто из той шанхайской жизни вспоминается и сейчас?
- Борисов. Он работал у англичан таможенником. Прославился тем, что выписывал пластинки всех фирм мира. Дом его напоминал библиотеку, только все шкафы были забиты пластинками. У него к тому времени имелась “Викторола”.
По профессору Вернадскому, быть человеком нового века – это вопрос психики. Борисов, который был британским подданным, но при этом оставался истинно русским человеком, был человеком ХХI века еще тогда. Он специально для нас, мальчишек, а мы приходили почти всем оркестром – человек 8-10, по воскресеньям устраивал встречи у себя дома и ставил музыку, какую мы желали, модернистов. Шенберга впервые у него услышали. Меня тогда страшно интересовал Стравинский…
- Расскажите о своих предках.
- Мой дед был чистокровный швед. Шведы патриархальные, у них семья считается основной ячейкой государственной. Самый большой праздник для них – сочельник. В этот день по гостям не ходят, собирается семья, и с первой звездой все садятся за стол. Каждый сочельник дед поднимал бокал и говорил: “Имейте в виду, все мои дети и я – русские”. Мой прадед был технолог, то есть образование имел «средненькое». Поэтому я всегда гордился своим пролетарским происхождением. Прадед первым привез в Россию паровое отопление, шведские радиаторы поставлял через Финляндию. Один из его сыновей окончил Петербургский лесной институт и получил назначение в Казань. Прадед поехал с ним и первое, что сделал – в Казанской психиатрической лечебнице поставил батареи. Когда
император Александр III проезжал через Казань в Сибирь, ему показали это уникальное новшество, а дворец, надо сказать, в то время тоже печками отапливался. Император спросил: “Кто это сделал?” Вытолкнули моего прадеда-технолога вперед. Царь пожал ему руку и поблагодарил.
Лет 10 назад приехали мы с гастролями в Читу, так местные краеведы выдали мне послужной список моего деда. Любопытный факт: когда он заведовал на Алтае лесничеством его императорского величества, так это называлось, порядок здесь навел образцовый. И в 1902 году высочайшим повелением царь пожаловал его в действительные статские советники. Это генеральское звание в гражданской жизни с присвоением дворянства. А дворянское происхождение на всю жизнь давалось.
- Как вам удалось переломить негативное отношение к джазу советских партийных чиновников?
- Нас долго за границу не пускали. И вот в один прекрасный день приглашают нас в Чехословакию на фестиваль. Собрался партком. Судили-рядили. Отказали, сославшись на то, что не успевают оформить документы. Прошло совсем немного времени, приходит запрос на наш оркестр с Ньюпортского фестиваля – самого знаменитого в Америке. Началась невероятная паника. Опять отказали. Американцам написали, что те, мол, слишком поздно обратились. Но американцы ребята дотошные – тут же прислали приглашение на будущий год. Тут опять запрос, уже из Чехословакии.
“Росконцерт” не знает, как быть. Я спрашиваю: “В чем дело?” – “Да там не решили, кого с вами послать руководителем группы, вы ведь из-за границы приехали».
Кончилось все тем, что руководителем группы назначили меня, сказав при этом: «Вы жили за границей – вы уважаемый человек”.
Так началась наша «выездная» концертная жизнь.
Автор: Михаил ДРОЗДОВ, Шанхай, специально для «В»
