Небритый охламон по имени Димон
Его искусство – жест. А жест – пощечина пространству, так метко и иронично охарактеризовал пантомиму кто-то из мимов.
Эти пощечины Дмитрий Рекачевский раздает ежедневно в школе современной пантомимы Марселя Марсо в Париже. Репетирует, чтобы потом выйти на сцену и заслужить шквал аплодисментов, как это случилось в Пушкинском театре на рождественском концерте.
Единственное выступление Дмитрий дал во время каникул, на которые он приехал во Владивосток. Позади – год учебы во всемирно известном классе, впереди – еще год. Нашему зрителю удалось как бы заглянуть в щелку Диминой творческой шкатулки. Он уже не тот ученик театра-студии «Фреска» Ларисы Нагорной, которым он уезжал сдавать экзамены в город вечного праздника, но все-таки еще студент. Впрочем, вполне состоявшийся.
Летом прошлого года Рекачевский играл в шоу «Праздник ночи» в Версале. Ему «досталась» роль одной из муз, что «помогали» Людовику XIV создавать парк Версаль. Постоянно присутствуя на сцене, иллюстрируя происходящее, музы-мимы как бы плели единое полотно. А на недавнем рождественском представлении в мэрии Булони Дмитрий играл Деда Мороза. Среди персонажей сказки это была единственная «говорящая» роль. Разумеется, по-французски – bonjour, madam-sirs! Но это сегодня. А вчера…
Актер театра «Фреска», трижды абитуриент Дальневосточной академии искусств, но, увы, несостоявшийся студент. Выпускник режиссерского факультета хабаровского института культуры, участник поэтического объединения «Серая лошадь». Кстати, строчка в заголовке – из его стихов. Причина непоступления на актерский факультет нашего вуза все же выяснилась: один из педагогов приемной комиссии объяснил: «Не хотели портить. У вас совсем иная стезя»… Так оно и вышло.
Мим – подражающий. Он должен уметь изобразить… все. Вещественное и невещественное. Зародившееся в античности искусство в наши дни получило новое наполнение. Если прежде это было зрелищем, то сегодня – психологический театр. Со всеми его тончайшими душевными коллизиями. Сначала идея. Именно в школе Марселя Марсо, где учатся мимы всего мира, современная пантомима получила новое звучание. У патриарха есть номера, когда тело становится символом: изображаемая вещь перестает быть предметом, олицетворяя идею. Один из них - «Пожар двух сердец». На первый взгляд абсолютно кровожадная вещь служит иллюстрацией к абсолютному же чувству – любви. Речь идет о маньяке, который, чтобы удержать любовь, вырывает сердце у своей жертвы и съедает его. Свидетелем другой любовной истории – уже в исполнении Дмитрия Рекачевского -стал владивостокский зритель. Сначала мим добивался внимания Шарика, потом испугался шквала ответного чувства. Гордый Шарик взмыл вверх, а когда опомнившийся мим попытался удержать его, лопнул…
Без сомнения, найдется тот, кто посчитает современную пантомиму обычным кривлянием. Дмитрий же рассуждает о ней всерьез. Это визуальное искусство, в котором совместились драма и собственно пантомима. Родина мимов – Франция. Но и в России есть свои имена: Вячеслав Полунин своим шоу завоевал Париж. Его гастроли были продлены, и целых три месяца французы восторгались «Асисяем». Сам Марсель Марсо ходил смотреть на прославленного русского мима. Тем более что они – представители разных направлений. Марсо – минималист, главным выразительным средством которого является тело, Полунин – шоумен, который использует спецэффекты, яркие костюмы, декорации и прочую бутафорию.
Дмитрий склонен следовать первому. Его язык – тело. Он любит короткие номера, простые мизансцены, в которых каждое движение важно, его, как слово из песни, невозможно изменить или выкинуть. И это тоже один из принципов школы Марсо – точно повторять заданный номер. 79-летняя легенда пантомимы, Марсель, создавший грамматику жанра, читает своим студентам лекции два раза в неделю. Кроме них ежедневные тренировки тела. По нескольку часов в день. Занятие это – не из легких. И не для всех. Достаточно сказать, что из 26 человек, принятых на курс вместе с Дмитрием, после экзамена по итогам учебного года осталось 17. Разумеется, Дмитрий среди них.
Он мечтает о собственном театре, с которым мог бы колесить по свету, давать концерты. Для него это означает – жить. Неважно, в какой точке планеты.
- Понимаете, без работы нет смысла существования, - поясняет он. – Дело не в Париже, если бы такая школа была в Китае, еще лучше. Ближе было бы ездить. Но почувствовал себя артистом именно в Париже, где я востребован, получаю приглашения в разные программы. Здесь к моему искусству относились как к самодеятельности. Причиной тому – наша система театра. В Европе 5-10 человек – уже театр. У нас – это государственное учреждение с большой труппой. Через год я получу свидетельство об окончании школы Марсо.
Что дальше? Свободный полет…
Автор: Ольга ЗОТОВА, «Владивосток»
