Поле чудес у кромки моря
Почти серьезные размышления о мусорных традициях Владивостока.
Дым из трубы…
Когда жителю приморской столицы надо избавиться от чего-нибудь испортившегося, устаревшего или надоевшего, он прибавляет это к совокупности предметов, нареченных мусором, выносит за порог своего дома, и ему уже все равно, кто и куда уберет отвергнутое, - лишь бы поскорее с глаз долой. Дальнейшая судьба не нужных нам вещей станет заботой специальных служб, занимающихся вывозом и утилизацией бытовых отходов. Мусоросборные машины с грузом регулярно следуют своим обычным маршрутом на мусоросжигательный завод или на свалку.
Идеальна как потенциально возможная идея утилизации мусора на спецзаводе: всепоглощающее пламя печей превращает зловонные кучи в горстку безвредного пепла, в процессе сгорания выделяется тепловая энергия, а урон окружающей среде ограничивается струйкой прозрачного дыма. Налицо одна только польза и очевидный профит. В реальности эта идея несовершенна. Оказывается, мусор вовсе не топливо. Он может вспыхнуть в момент транспортировки, а может намокнуть под дождем и не поддаваться огню. На Владивостокском мусоросжигательном заводе к объективным факторам добавляются трудности технического характера. Один из трех мусоросжигательных котлов вообще не функционирует, а два остальных редко работают одновременно на полную мощность. Завод, рассчитанный на утилизацию 500 тыс. кубометров бытовых отходов в год, едва справляется с 300 тыс. - а это лишь одна треть от объема, производимого городом. Две трети направляются на свалку, где подвергаются воздействию времени и стихий. Здесь же покоится крупногабаритный бытовой мусор вроде диванов и холодильников.
До неба еще высоко
На нынешнее место городская свалка перебралась в 1963 г. из района улицы Сахалинской, а туда еще раньше ее перенесли с мыса Кунгасного. Предполагалось, что на новых позициях свалка просуществует пять лет, но, пустив свои мусорные корни, она чудненько прижилась на скалистом берегу Уссурийского залива и благополучно переместилась во времени из эпохи волевых решений в эру экологического контроля, когда стало выясняться, что полигоны бытовых отходов (так именуются свалки на казенном языке официальных документов) должны эксплуатироваться в соответствии с проектной документацией и со строгим соблюдением экологических и санитарных норм. Разумеется, архаичная мусорная масса вблизи поселка Рыбачьего никоим образом не подходит под определение ПБО и, следовательно, не имеет права на свое отравляющее окружающую среду существование.
На разных уровнях обсуждались пути выхода из затруднительного положения. Согласно одному из вариантов решения проблемы предлагалось разрубить гордиев узел мусорного кризиса с гениальной простотой - перенести свалку в окрестности Артема. Владивосток разом избавлялся бы от экологического бедствия, правда, артемовцы были бы недовольны - да кто бы их спрашивал. Так или иначе, эксплуатацию свалки на Горностае прекратили зимой 2001 г., а вопрос об открытии новой остался нерешенным. Возникла патовая ситуация, но “спасли партию” просто: эксплуатацию ПБО временно разрешили, и город сдал его в аренду ЗАО «Спецавтохозяйство», галантно предоставив коммерсантам решать как технические проблемы, так и экологические.
САХ занимается вывозом мусора самостоятельно и принимает его для складирования на свалке от других организаций. Предприятие работает на основании договора с городской администрацией по тарифам, ею же и утвержденным. Складирование одного кубометра отходов стоит четыре руб. Ежедневно ПБО принимает около 2 тыс. кубометров. Администрация задолжала предприятию за полгода около 900 тыс. руб. Объясняя задержку выплат несвоевременным поступлением в бюджет платежей за коммунальные услуги от населения, чиновники, со своей стороны, предлагают оплачивать услуги спецслужб пропорционально собираемости коммунальных платежей (прим. около 40 процентов), но при этом мусор должен вывозиться в полном объеме. Технике нужны ремонт и топливо, людям зарплата, но средств на это нет. Нет их и для проведения мероприятий, предписываемых органами экологического и санитарно-эпидемиологического контроля. И пока эксплуатация данного объекта сводится к тому, чтобы обеспечивать подъезд и разгрузку мусоровозов. Свалка за почти сорок лет своего существования выросла на несколько десятков метров и продолжает прибавлять, но до неба еще высоко.
Вопрос, быть или не быть горностаевской свалке, скорее риторический, нежели насущный, тем более что официально она уже закрыта. Администрации незачем возвращаться к проблеме, требующей затрат времени, сил и денежных средств, которые так необходимы для политических маневров. Органам экологического и санитарно-эпидемиологического контроля тоже нет причин для особого рвения – у них появилось вполне конкретное юридическое лицо, в адрес которого можно направлять запросы и предписания и с которого можно спросить за все предыдущие, настоящие и будущие нарушения при эксплуатации ПБО. По всей видимости, свалка просуществует еще не один год. Уж по крайней мере свой сорокалетний юбилей она справит.
Клиенты третьего ГУМа
В канадском мультсериале «Скала фрэглов» старая мудрая куча мусора лежала на пути из скалы во внешний мир и была уважаема веселыми фрэглами за свои мудрые советы и добрый нрав. Доведись беззаботным человечкам и куче мусора на Горностае познакомиться, они наверняка подружились бы, но наша свалка не испытывает недостатка внимания со стороны вполне несказочных существ. В любой день и в любую погоду сюда стекается довольно значительное число людей из города и близлежащих поселков. Конечно, движет ими не желание преисполниться мудрости или попеть песни, а необходимость искать себе хлеб насущный.
Свалка и ее окрестности богаты на чудеса. На пляже по соседству можно увидеть людей. Одни бродят по колено в воде, тщательно вглядываются в море и время от времени достают из него пинцетом мелкие предметы; другие стучат молотками по кускам конгломерата неопределенного цвета, по всей видимости, бывшего ранее грудой металлолома, принявшей свой нынешний вид под воздействием времени и морского прибоя. Одного из тех, кто орудует молотком, зовут Сергеем. Он не прочь побеседовать и охотно отвечает на вопросы. Сергей поведал, что ищет лом цветных металлов, и остальные занимаются тем же. Металл выносится морем, и особенно хорошо дело идет после шторма. Но в настоящее время даже после шторма не найдешь столько, сколько доводилось находить раньше.
К нам присоединяется до того бродивший по берегу Володя. Старатели закуривают санкт-петербургскую «Приму», и разговор переходит на общие темы. Выясняется, что у Володи зять работает в милиции (и тут “мусор”) и что вчера в кругу семьи они вместе выпивали спасскую водку. В общем-то, он ничего не имеет против качества напитка, но жизнь нынче все-таки дорогая - то ли дело раньше было. Оба собеседника живут в городе и добираются до Рыбачьего на автобусе. Большими заработками они не хвастают, но и дело свое бросать не желают. Люди на пляже предоставлены сами себе, сами распоряжаются собственным временем, т. е обладают относительной свободой. Летом многие из них проводят здесь по нескольку дней, а то и недель подряд.
Постоянно дымящая мусорная громада время от времени взрывами салютует проезжающим по дороге автомобилям с закрытыми окнами. Хотя мои собеседники как адепты своего дела непосредственно на свалке не работают, они не претендуют на высокие эстетические стандарты при выборе предметов своего гардероба, а потому без лишнего снобизма и руководствуясь чисто практическими соображениями наведываются иногда на то место, которое между собой называют третьим ГУМом. Володя не без гордости сообщает, что недавно сапоги справил, и в подтверждение своих слов демонстрирует на себе обновку - два правых сапога разных размеров и фасонов. Лучшие обноски обретают новых хозяев, лучшие объедки поддерживают физическое существование самых нетребовательных бродяг или бездомных псов, последние, впрочем, и сами рискуют быть съеденными. Свалка некоторым образом решает проблемы соцобеспечения, правда, местные старожилы сетуют на то, что мусор, прежде чем попасть на свалку, проходит через руки их коллег в городе, после чего во многом теряет свою ценность.
Мусор концентрирует вокруг себя человеческие ресурсы. На свалке люди, не имеющие да часто и не желающие иметь свое место в обществе, находят работу. “Производственный процесс” не отличается высокой технологичностью. При разработке мусорных недр из них извлекаются предметы, сохранившие часть своих качеств, и возвращаются в общественный оборот. Человек, покупающий пиво, не интересуется, откуда взялась сама бутылка, и заведомо прощает таре ее возможное мусорное прошлое. А общество экономит немалые средства, за полцены скупая у неутомимых старателей их находки, по недоразумению угодившие в утиль.
Автор: Павел ВАЙМУГИН, специально для «В»
