Девочки из малосемейки

 Я познакомился с ними в обычной городской многоэтажке Арсеньева. Вполне симпатичные, но какие-то ужасно невезучие. Они что, жертвы обстоятельств или просто дурехи?

По нескольку раз на дню они собираются кружком на одном из этажей своей малосемейки, чтобы покурить и часок-другой поболтать. А вечером стайкой отправляются куда-нибудь в людное место, чаще всего обозначаемое в Арсеньеве вывеской сомнительного заведения. Старшей, Наташе, – 21. Младшей, Лене, – 17. И хотя старшая уже имеет за плечами ходку в три года на “малолетку”, командует здесь все же Оксана, которой только что исполнилось 20.

Есть еще четвертая подружка, 19-летняя Нина, настоящая красавица. Никто из них не работает. 35-40-летние матери их, в общем-то молодые еще совсем женщины, – тоже. Только у двух есть отцы. Точнее, отчимы.

Оксана

- И как я умудрилась целых два года прожить с 44-летним, - истово удивляется она. – Уже, может быть, семейной была бы. Я так хочу ребенка! Пробовала завести без замужества – что-то не получается.

Оксана любит нянчиться с годовалой дочерью Нины и обзывает всякими нелитературными словами отца девочки - лицо кавказской национальности, - бросившего по сути двух еще девчонок на произвол судьбы. “Этот козел” - чаще всего произносит она презрительно. Впрочем, когда у Нины совсем худо с продуктами, Оксана идет к его друзьям, тоже лицам кавказской национальности, которые в принципе не одобряют поступок парня. Нет-нет да и заставят его после этого помочь Нине. Или сами что-нибудь подбросят.

Вообще-то Оксана, самая отчаянная из подруг, уже тоже должна была бы побывать в колонии, но несколько раз проносило. А путь-дорожку туда ей неоднократно торил родной дядя, которого она называет просто Дима. Он вор со стажем, “профессию” свою очень любит и учитель на этом поприще талантливый. Однако и племянницу так любил, что в случае провала ни за что не выдавал кровную подельницу. Оксана отказалась от этого промысла, когда Диму вместе с Наташей взяли на грабеже.

Мать Оксаны не работает, на прокорм семьи зарабатывает отчим, с которым они живут почти полтора десятка лет. Судя по тому, как тепло называет Оксана отчима папой, родной он ей человек. Неплохо зарабатывает, мотаясь по стройкам Владивостока и других городов и весей Приморья.

- Обещал мне к зиме дубленку и сапоги купить, вот и купил, - между прочим сообщает Оксана.

Летом я ее видел чаще всего в одном и том же “адидасном” костюме. Рукава куртки подвернуты. И напрасно подвернуты... Впрочем, ей все равно, что скажут или подумают люди о характерных отметинах на внутренних сгибах локтей. Оксана понемногу наркоманит. Вкалывает себе в кругу таких же девчонок в наркопристанище наискосок от ее малосемейки порцию опиума, как только заведется копейка.

- Нет, - пыталась она как-то возражать мне, заметив брошенный мною взгляд на фиолетовые дорожки по венам на обеих руках. – Это давно было, а теперь я не колюсь.

Колется, да еще как! Что мне и подтвердили девчонки. Лена, например, категорично заметила:

- Оксанка как только хватанет опиума, так дура дурой. Вот и вчера никакая домой пришла, а потом очухалась, давай права качать. Разборки еще по прошлому году давай наводить – спала я или не спала с ее тогдашним парнем. Да нужен он мне был! Я тогда беременная была и своего любила...

Живет Оксана с мужчинами с 14 лет. В это время – в 7-м классе - и бросила школу, о чем сейчас ничуть не жалеет.

- А вон и с высшим образованием полно безработных, - резюмирует она. И смеется: – Выйду замуж, детей заведу, ухаживать за ними буду – чем не женская работа?

На днях видел Оксану с парнем ее же возраста. Шли под ручку к малосемейке – может, и сложится у нее семья.

А вот с наследниками – сложнее. Умудрилась она к своим 20 годам почти всеми видами гепатита переболеть, и без вензаболеваний не обошлось. Потому, наверное, и тоска в ее глазах. И в словах: “Я так хочу ребенка!” Оксана любит спокойную музыку. “Милый, любимый, единственный, как же ты там без меня?” – подтягивает она вслед за певицей, с надрывом рассказывающей о временно разлученной паре.

Впрочем, грустные глаза не только у Оксаны...

Нина

Мать, до безработицы работавшая продавцом, считает, что Нинку свою она три года назад недоглядела. Но ведь как же

25-летний Артур ухаживал за девчонкой! Цветы дарил, серьги, перстни. А узнал, что беременная, – обеих на руках носил: Нинку и вроде бы как теперь тещу.

Да сник вдруг. Объясняет: мальчика ждал, а вышла девочка. Не живут уже целый год они с Ниной, уже другая женщина есть, но и эту по-своему не забывает. Трудно девчонке одной, пытается жизнь устроить, вот и ухажеров заводит не столь для физиологии, сколь ради ревизии на предмет годности к породнению. А отец Маришки по этому поводу и мордобой может устроить. На прошлой неделе заставил ретироваться из комнаты одного “ревизуемого” довольно скорым шагом. И уже на улице умудрился заметный фингал ему поставить.

Нина в четверке подруг самая образованная: у нее целых девять классов. Она панически боится выходить на улицу одна с наступлением темноты: при таких великолепных формах - просто опасно. Чтобы понять это, ей хватило одной попытки изнасилования – спасибо, люди спасли. Она все еще любит своего кавказца и, как может, ждет его возвращения.

Она старается следить за собой. Одевается скромно, но со вкусом. Когда подружки к осени натягивают утепленные “адидаски”, она облачается в темных тонов колготки, подчеркивающие стройность ее ног. А летом ее можно увидеть днем в халатике, сидящей на лавочке у малосемейки и наблюдающей за играющей Маришкой. Похоже, в ней, в дочурке, все ее на сегодня счастье.

Лена

Самая из них миниатюрная, хотя вполне сформировавшаяся к 17 годам женщина. Первый раз “полюбила” в 13. Со старшеклассником. И еще были встречи, пока не приглядел ее в 16-летнем возрасте доармейский паренек.

- Вот зас...нец, - возмущается Лена. – Сколько пацанов было, и никогда не беременела, а тут чуть больше месяца пожили, смотрю, что-то не то. И еще через месяц – не то... В гинекологии “обрадовали”: готовься, сказали, матерью стать.

Пробыла Ленка в истерике с неделю, задумала аборт сделать, а милый все уговаривает: рожай, брак обязательно оформим, вместе ребенка растить будем. Да вдруг исчез. Погорел на воровстве. Сидит теперь где-то и весточки не шлет.

- Спасибо маме, - говорит Лена. - Ей бы самой жизнь себе устраивать, молодая совсем еще, а она со мной и с внуком возится. Во время беременности подкармливала меня сыром, может, поэтому и родился Ромка нормальным – я ведь вроде как дистрофичка.

Ленкина мама, как и десятки глав семей из подобных домовин, торгует китайским и иным спиртом. Причем умно торгует: кому попало не продаст, чтобы не подставиться правосудию. Только знакомым, уже проверенным. Торгует не ради барышей, а элементарно чтобы выжить. Чтобы прокормить и хоть как-то одеть-обуть Ленку и внука.

Но опять же сегодня, пока хвори Ольгу Афанасьевну не сильно одолевают, накормит, оденет и обует их она. А не дай бог, завтра споткнется? У Ленки при ее шести классах образования нет никаких шансов, притом с еще только начинающим ходить “довеском”, устроиться на работу даже посудомойкой. А на “детские” без материнской помощи проще умереть, чем жить.

Наташа

Как была она сорвиголовой, так и осталась. Клянчит деньги у любого знакомого и, конечно, не отдает потом. Потихоньку ворует, что плохо лежит. И даже не собирается отходить от воровской “малины”.

- У меня, бывает, и тысячи в кармане лежат, - запросто откровенничает Наташа. – Но сейчас туго. Мальчик мой уже месяц как во Владивостоке, он по трамваям, троллейбусам и автобусам “работает”. Вот вернется – озолотит!

Между тем “живет” Наташа пока с другим мальчиком. В воровском мире сошка он помельче, не так удачлив, потому приходится Наташе его самого подкармливать и собственноручно купленным вином утешать.

Замуж она не собирается. Нужно, говорит, сначала хорошенько оглядеться, определиться. Одно дело мужика в постель затащить, другое – жизнь наладить. Тут, размышляет она, никак нельзя ошибиться.

- Еще лет пять погуляю, - смеется Наташа, - потом стану серьезной. Как вы думаете, хорошая из меня жена и мама выйдет?

Наташа прошлась с десяток метров по асфальту, как по подиуму, изящно поводя рукою и покачиваясь всеми изгибами тела. Мне трудно было что-то ответить. Когда-то слышал: в жены лучше брать уже нагулявшуюся женщину – вот кто будет настоящей хранительницей семейного очага! Насколько соответствует истине это утверждение, судить не берусь – статистики не собирал, научных данных не имею...

Все вместе

Настоящая жизнь у них начинается к ночи. К этому времени девчонки правдами-неправдами добывают спиртное и начинают уик-энд, присев у коридорного окна малосемейки. На закусь идет все: корка хлеба, соленый помидор, огурец. У Оксаны есть сердобольная бабушка с дачей – оттуда витаминная продукция.

Иногда к выпитому Ленка умудряется незаметно изъять из назначенной матерью на разлив-продажу бутыли еще пол-литра спирта. Тогда девчонки доходят до кондиции под названием “потребность подвига”. И дружной стайкой идут туда, где можно повеселиться уже с мужской компанией. Нет, “этим делом” они ни за что не хотят зарабатывать, но случается, что, разобранные “мальчиками”, утром все же просыпаются в чужой постели. Потом – домой, отсыпаться до полудня. И снова: покурить, поболтать, материализовать подготовку к вечернему бдению.

И так – по кругу. Круг не без кошмаров. Вот история.

Сошлись компания на компанию. Девочки и мальчики. Мальчики не то чтобы крутые, но при иномарке. Владелец ее, Боря, развез девочек по мальчикам, а на другой день мальчики повыхватывали из собственных квартир всех: Оксану, Нину и Лену (Наташа минувшую ночь, к счастью, провела со своим вором) – и потребовали вернуть 2 тысячи рублей, якобы пропавшие из бардачка. Девчонки поклялись, что вообще этих денег не видели. Тогда их вывезли в лес и, привязав к деревьям, стали пытать. Загоняли проволоку от автопроводки под ногти, били головами о ствол, по очереди насиловали Оксану, считая ее наиболее вероятной похитительницей денег. Кричать и звать на помощь запретили, пригрозив, что на этом всем и придет конец. И девчонки только вскрикивали от боли, только плакали тихо, умоляюще смотрели друг на друга: если взял кто – признайся.

Шли тогда девчонки, грязные и оборванные, из леса. Хорошо, ночь была, по городу прошмыгнули незаметно. Месяц потом не выходили из дома, а если и выходили, то только при крайней необходимости и с матерями.

- Да не брали мы этих денег, - по-моему, совершенно искренне восклицает, глядя на меня, Оксана. - Вон Нинка – она-то и дома ничего не возьмет без спросу! А я скорее сдохну с голоду, в обносках ходить буду, но воровать не стану.

...Сидят девчонки. Попыхивают “Примой”, коротая послеобеденное время за неспешными разговорами. Подходит паренек, трогает Ленку за плечо:

- Мать дома?

- Ага!

- Как там насчет спирта?

- Ну если и на нашу долю возьмешь, тогда найдется.

Жизнь продолжается...

Автор: Виктор ДЕБЕЛОВ, "Владивосток"