Воротишься на Родину. Ну что ж…

«Любимая, мне некому писать, кроме тебя. Я растерял почти всех своих знакомых. Есть еще один человек, чье мнение мне дорого, но он далеко, и я не уверен, что сегодня мы поймем друг друга. Впрочем, выбирая из многих адресов, я написал бы только тебе.

Это любовное письмо, но оно покажется рассудочным. Действительно, я считаю любовь явлением рациональным. Взять хотя бы знаменитые любовные письма гусарского полковника из города мертвых; сначала кажется, что они дидактичны и совсем не лиричны, даже задаешься вопросом, с чего бы вдруг они адресованы женщине. Но иначе не может быть устроено любовное послание. Любви свойственно требовать всего сразу, приходится говорить обо всем. Он пишет женщине об истории, о религии, о родине; совокупность представлений обо всем этом и есть наиболее полное объяснение в любви.

…Есть еще одна причина - географическая. Я часто жил на Западе и забывал пустыри своей родины, ее ватное небо, похожее на больничный халат. Всякий раз, глядя издалека, мне казалось, я вижу мираж, но едва я возвращался, миражом делался Запад. И совместить два эти пространства мне не удавалось никогда…»

Никогда не удается любить двух женщин одновременно - одна из них неизменно остается в стороне. Автор письма - известнейший российский график Максим Кантор - не исключение. Он любит свою, одну-единственную женщину - Россию. Несмотря на то, что своенравная особа не всегда жалует безнадежно влюбленного. 

Кантор пишет гравировальным резцом и красками одно эпическое полотно, универсальное и бесконечное, и тема его - Россия. В постмодернистском художественном пространстве мало трезвых, вменяемых художников, решающихся на жесткую политизацию собственного творчества. Даже и не назовешь, кто кроме Кантора может позволить себе такую трагическую высокопарность, сохраняя искренность и ясность взгляда. Россия у него поднялась из мрака, хаоса, мусора, непрерывного апокалипсиса, искусства андеграунда. И эта дрожащая грязная плоть - материал, в котором Кантор роется без брезгливости, но и без позерства, - мы все оттуда. Обособленность и выделенность человека - любимая тема художника. Персонажи проработаны почти с молекулярной тщательностью. Их организмы графически сплетены. Графика Кантора, которую гораздо больше знают и чтят за рубежом, поражает своей скрупулезностью. Впрочем, офорты всегда отличались точностью штриха. И не смотрите на то, что черчено не по бумаге, а по медной пластине иглой. Так острее и точнее выходит любая тема. И любая боль…

«Любимая! Каждой строчкой, которую пишу, я хочу обнимать тебя, каждой буквой, которую вывожу, я хочу прижаться к тебе. У меня нет другой жизни, кроме твоей жизни, других глаз и рук, кроме твоих глаз и рук, и другого слова, кроме твоего имени. Я уже прожил большую часть жизни, и прожил скверно, и теперь хочу оправдать оставшуюся часть.

Меня учили, что надо любить искусство, свободу и правду, и они ответят взаимностью. Мне также говорили, что надобно хоть немного, но любить Родину, с незавязанными глазами и не стоя на коленях, а если не получится - тоже не страшно. Россия подождет, пребудет вечной невестой…»

Кантор любит свою невесту с открытыми глазами. Герои картин - алкоголики, нищие, уроды, интеллигенты, политики, люди в арестантской робе, старухи. Здесь нет поколения, выбирающего пепси. Потому что это уже не Россия в чистом ее виде. А нечто среднее, чего и быть-то в принципе не может. Не оттого ли все западные новшества так трудно приживаются на русской территории? Не оттого ли любая ясная для всего мира идея проверяется на степень абсурдности? Чем абсурднее, тем реальнее…

Главная тема Кантора - Россия сама по себе логично смыкается с еще одной: Россия в отношениях с Западом.

На листе «Россия и Европа» запечатлен поцелуй Запада с маской, за которой скалится звериная алая морда. Россия обманывает Европу, прикидываясь цивилизованной и западной.

«Милый друг, выбирая, как обратиться к вам, я остановился на этом эпитете. Именно так, как покинутая любовница к безупречному красавцу, и должен обращаться русский к европейцу. Было время, и совсем недавнее, когда всматривался в ваши черты, столь похожие на мои, но отмеченные печатью избранности, ясности пути и предназначения, всматривался с благоговением и преданностью и надеялся стать достойным вашего знакомства. Мое происхождение меня не пугало, своей дикой родни я не стеснялся, моя жизнь мне самому представлялась нелепицей, и как же хотелось той цельности и ясности, что присущи вам. Еще немного, казалось мне, и мы впрямь станем равны, я тоже буду включен в это великое братство цивилизованных…»

Но нет. Кантор остается русским. Мастерская в Москве, где он царапает доски - обиталище философа. А Россия для него - пустырь. Здесь нет времени, про завтра тут не думают, а вчера сомнительно. Недаром столько раз пересматривается история согласно очередному пришедшему к власти. Карта этой пустоши хорошо знакома художнику. Как родное лицо. Он всматривается в него не как врач или наблюдатель, но как родственник. С содроганием и нежностью. Про Кантора придумано - «яростное человеколюбие».

«Любимая, я странный, это правда, но я не сумасшедший. От нормальных людей я отличаюсь только тем, что стараюсь не сойти с ума. Правда, здоровья в этом занятии нет. Я так упорно сопротивлялся разным формам безумия, что это стало походить на манию преследования. Сопротивляться сразу всему невозможно: легко быть диссидентом по отношению к Советской власти, когда за спиной у тебя весь мир, а стать диссидентом по отношению к миру - страшная глупость. Боюсь, я ее совершил. Хуже всего, я сделал это с твоим именем на устах…»

Графика Кантора литературна недаром. Его работы - некий визуальный ряд к Довлатову, Вене Ерофееву, Мамлееву. Но художник не просто снабжает офорты пояснительными текстами. Каталог содержит 120 страниц самостоятельной публицистической прозы. Скорее, это не пояснительная записка, адресованная искушенным европейцам, - на Западе с успехом прошли десятки выставок художника. Это объяснение в любви. К востоку - России. Впрочем, как и сам проект «Пустырь. Атлас», который художник лично представит во Владивостоке в ноябре. Наш город будет первым пунктом, откуда серия из 70 офортов прошествует по 12 музеям России, последует в Британский и Берлинский музеи.

Место действия произведений Кантора - весь мир. И Россия. «…Да, ты явилась мне такой, а не иной, я нарисовал и описал тебя, единственную и неповторимую, но поверь мне, с течением времени черты лица определятся настолько, что будет совершенно неважна форма носа и цвет глаз. Черты станут определеннее повседневной определенности и тверже обычной твердости. И тогда через твое лицо заговорят тысячи других лиц, и твои объятия откроются тысяче других любовей».

Автор: Ольга Зотова, "В"