Прекрасная леди Лариса
Премьера шоу “Гранд-попурри”, заявленная на начало ноября, для актрисы академического театра Ларисы Белобровой станет своеобразным дебютом. Ее партия «Адажио» Альбинони - почти оперный уровень. Впрочем, очередной театральный сезон принес актрисе не только новые роли. Белоброва после недолгого отсутствия на сцене вернулась к зрителю лауреатом премии имени народного артиста Вадима Мялка, мамой малышки Ярославы, родившейся в мае. Впрочем, о новом статусе Ларисе задумываться некогда – она занята в доброй половине репертуара театра, в том числе во всех без исключения мюзиклах.
На вопросы журналиста “В” актриса отвечала в актерской гримерке.
Актрисы непростое мастерство
- Лариса, премия имени народного артиста России Вадима Яновича Мялка присуждена вам за вклад в возрождение традиций музыкальных спектаклей на сцене драматического театра. Ваш вокальный дар оценен по достоинству. Вы с кем-то занимались?
- Специально - нет, это данные от природы. Мои родители всегда пели. Я выросла в Арсеньеве и там училась в музыкальной школе. Пела в вокально-инструментальном ансамбле “Магеллан”. Плюс занятия вокалом в институте.
- Одна из историй, которую рассказывают в театре, о вас: столичные гости - участники шоу Ефима Звеняцкого говорили, что с вашим голосом запросто можно ехать покорять Москву. Было такое желание?
- Если честно, я испугалась ехать туда в 17 лет поступать учиться. Мне казалось, что поющих детей много и что я не смогу петь оперу. Голоса не хватит. Поэтому поступила на актерский факультет здесь, во Владивостоке. Позже, когда из театра уезжали в Москву и Санкт-Петербург другие актеры, я уже вполне осознанно не хотела в столицу. У меня в Москве очень много друзей, я часто бываю там и вижу, как там тяжело. А я теплолюбивое растение - не избалованное, нет - но я бы не хотела идти на какие-то компромиссы, что в той же Москве часто приходится делать. Я не утверждаю, что все, кто туда уехал, прошли огонь, воду и медные трубы, но чтобы обрести известность там, тратишь очень много сил. Иногда впустую.
- В репертуаре театра много спектаклей, где занята актриса Лариса Белоброва. У вас есть любимая роль?
- Трудно сказать. Роли как дети, каждая по-своему замечательна. В студенческие годы - Пьеро из блоковского “Балаганчика”. Сегодня - “Поминальная молитва”, безусловно. Я играю одну из дочерей Тевье-молочника. Для меня и для других актеров этот спектакль - большое достижение. Планка общего настроя очень высока. Такого еще не было - идет 40-й спектакль, а мы собираем полные залы. Зрители плачут вместе с актерами. Даже сейчас я говорю о “...молитве”, и слезы наворачиваются. Иначе нельзя, потому что тогда нам не поднять зал в 900 человек. “Поминальная молитва” - это работа актерского ансамбля. И в принципе, запоминаются спектакли, где есть взаимодействие актеров. Есть такое понятие - кураж. Когда играешь, и внутри коллектива появляется нечто, что держит весь спектакль. Например, мюзикл “Мафиози”. Он, кстати, будет восстановлен. Еще помню работу по пьесе Горького “Дети”. Спектакль маленький, но отличался потрясающей актерской взаимностью.
- Вы одинаково легко справляетесь с классическим репертуаром и с мюзиклами. Но к чему-то все равно душа лежит больше…
- Все зависит от режиссера. Главное, чтобы он был молод душой. И тогда у него, а значит, и у актера все получится, при условии, что режиссер талантлив. Нельзя быть старым внутренне… Но вообще я, конечно, люблю петь. Хотя думаю, что не смогла бы исполнить что-то трагическое. Мне тогда нужно было бы пить, наверное, что-то успокоительное, иначе просто перехватило бы горло. Хотя, мне кажется, даже самое трагическое можно делать жизнеутверждающе.
“Игру нашли смешную – жизнь…”
- Как вы понимаете фразу Шекспира “Весь мир - театр”?- Театр - жизнь… Это как у Булгакова - рассказ в рассказе. Я не знаю, почему считается, что бог посылает лицедеев после смерти в ад. Я не верю в это…
- В вашей жизни были серьезные испытания, вы теряли близких людей, это как-то влияло на работу? Трудно выходить на сцену и отдавать зрителю свою энергию, если в душе рана…
- Знаете, чем больше отдаешь, тем больше получаешь взамен. Это старая истина. Театр в этом смысле не исключение. Но у меня был период, когда я потеряла голос. Я не могла работать почти полгода.
- Это страшно?
- Да, это же профессия. И когда ты теряешь то, на что раньше не обращал внимания, это очень страшно. Но я думала, что так угодно богу. И если ему будет угодно, то он вернет мне голос. Сейчас у меня новая жизнь, и все восстановилось, я снова пою.
- Кто помогал вам пережить трудный момент?
- Друзья и моя старшая дочь. Она всегда рядом со мной, как бы я ни терроризировала ее своими испытаниями.
- У вас есть собственный педагогический метод? Как воспитываются театральные дети?
- Никак (смеется). Наши дети все – “брошенки”. Не в каком-то плохом смысле. Но жизнь актера невозможно разделить на театр и все остальное. Света была со мной в театре еще до своего рождения. Когда я вынашивала ее, на пятом месяце играла в спектакле “Самоубийца”. По ходу действия я должна была залезть под кровать. И мне говорили: “Белоброва, ты только не роди там”. Если серьезно, мое глубочайшее убеждение - дети и родители не должны мешать друг другу. Каждый человек приходит на эту землю со своей миссией. Не надо стоять над ребенком, заставлять. Только помогать.
- А дочь помогает вам разучивать роли?
- Нет, такого не было, чтобы она подавала мне реплики. Но мое трепетное отношение к сцене ей, думаю, передалось. Она человек очень тонкой душевной организации. Хотя, в общем, Света такая же, как все девочки, - учится в школе, общается с подружками.
- И гордится мамой?
- Я говорю ей: Светочка, не надо заострять внимание на моей профессии. Что делать тому, у кого мама повар? Это тоже работа. И я мыла полы, когда училась в институте.
- Вы считаете мюзикл “Моя прекрасная леди” в некотором роде автобиографичным: девочка из небольшого приморского города - сегодня одна из ведущих актрис академического театра драмы, первая леди края?
- Думаю, ко мне это определение имеет такое же отношение, как и к подавляющему большинству. Любой девчонке из провинциального городка приходилось пробиваться наверх. Может быть, пять процентов этого не делали, остальные карабкались. Но в принципе, конечно, меня можно сравнить с Элизой Дулиттл. Я пришла в институт искусств с говором - “гэкала” страшно, говорила “поняла”. После того как провалилась на вступительных экзаменах, работала курьером на Дальзаводе, костюмером и прочее. Сегодня многое по-другому.
Пусть пироги печет пирожник
- Лариса, как вы прокомментируете фразу: “Мужчина работает, сколько сможет, а женщина - сколько надо”?
- Мужчина может сделать все лучше женщины. Но сильный пол напоминает мне этаких узкопрофильников. Они могут заниматься чем-то одним, и все. Во всяком случае, я могу сказать это о близких - папе, брате. Если мой папа готовит есть, то делает это на все сто процентов. Мама, конечно, тоже вкусно готовит, но при этом она могла еще и убираться, стирать, ругать нас за плохую отметку в школе. Все одновременно. Так что женщина, наверное, все же работает больше…
- Ваш день начинается…
- С домашнего завтрака. Ничего экзотического, “овсянка, сэр” (смеется). Муж пьет кофе, я предпочитаю чай.
- Вы балуете семью пирогами по выходным?
- Нет, у меня не хватает времени. Может быть, иногда что-то легкое. Но по большому счету я не хозяйка. Мне жалко тратить на это время.
- Как вы относитесь к поговорке “Муж – голова, жена – шея”?
- Вопрос о том, кто в семье главный, наверное, решают очень многие. Но я считаю, все должно быть обоюдоострым. В ответ на поговорку расскажу такой анекдот: счастливая пара отмечает золотую свадьбу. Супругам задают вопрос: “Как вам удалось прожить столько лет в мире и согласии?” Муж отвечает: “Нет никакого секрета, просто в день свадьбы мы договорились, что я решаю большие проблемы, а жена маленькие. Так вот, больших проблем не возникало”… Мужчина должен быть мужчиной без лишних слов.
О возрасте и о богатстве
- Возраст женщины упоминать не принято, чтобы число ее морщинок не ассоциировалось с количеством прожитых лет. А как вы относитесь и к морщинам, и к возрасту?
- Наверное, естественно, что женщина не хочет стареть. Но я думаю, не стоит опасаться этих вещей. И дело даже не в том, что с возрастом становишься мудрее. Великая Анна Маньяни говорила: “Мои морщины – мое богатство”. И я полностью ее поддерживаю. Всегда видно, что нос или губы сделаны рукой хирурга. Не знаю, в чем тут дело, в непрофессионализме врачей или в природе человека. Но это же прекрасно, когда нос с горбинкой – женщина породиста, наконец, она просто такая! И потом все, что мы делаем, по большому счету делаем для мужчин. Ну не за нос же они нас любят!
- На сцене ваш туалет полностью зависит от театрального художника. Во что вы любите одеваться в жизни?
- Одежда должна быть удобной. И стильной. Обязательное качество женщины – вкус. Я люблю что-то выбирать в магазинчиках, примерять, но не здесь. Владивосток город небольшой, а потому нет гарантии, что в определенной ситуации не увидишь двойника. Я, конечно, не Элизабет Тейлор, в обморок не упаду, но все же приятно, когда ты не похожа на других.
- Ваше отношение к фразе “Счастье не в деньгах, а в их количестве”…
- Деньги – это определенный эквивалент свободы, с этим трудно спорить. Но они никогда не заменят некоторых вещей. Я бываю за границей, в Европе, там высокий уровень жизни. Но почему тогда так много психоаналитиков? Чуть ли не у каждого человека есть врач, разве это не заболевание общества?
Шестой акт
- Есть в жизни вещи, которых вы боитесь?
- Да. Страшно терять людей. Я теперь знаю точно, что проблема есть, когда нет человека. В определенный момент мне показалось, что я уже ничего не боюсь. Но родилась моя младшая дочь, которой сейчас полгода, и снова появился страх. За нее. Но это неправильно. Мы всегда боимся за своих детей, может быть, мысли материализуются. Этого нужно избегать всеми силами. Надо просто любить все окружающее. Не за что-то конкретное, а любить вселенски. Того, кто этого не умеет, надо жалеть…
Автор: Ольга ЗОТОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото),"Владивосток"
