Менты. Новая версия
- Кто там? - Участковый… - А что случилось? - Проверочка…
- Участковый…
- А что случилось?
- Проверочка…
Женщина долго смотрела на нас в глазок и, разглядев-таки в полутьме подъезда милицейскую форму, осторожно приоткрыла дверь. Убедившись, что на площадке действительно участковый, открыла дверь шире…
В иной день среднестатистическому участковому уполномоченному приходится посетить с разными проверками до нескольких десятков квартир. Так что сносить пару ботинок за месяц – дело обычное. А потому корреспондента “В”, собравшегося провести день с участковыми на 26-м опорном пункте милиции, предупредили – обуть что-нибудь прочное и удобное, поскольку бегать придется много.
Опорный пункт - опора порядка
- А где же ваше табельное оружие? – спросила я, выдвигаясь после утреннего развода вместе с “моими” участковыми на опорный пункт.
- Наше оружие – слово, - отшутились те. Правда, потом сказали, что пистолеты им положены, но хранятся в оружейной и используются крайне редко.
Оказалось, что у участкового “сто одна инструкция”, свести которые можно к несколько расплывчато сформулированной на посторонний взгляд задаче - “охрана общественного порядка”. То есть не может он пройти мимо нарушения, будь то мойка машины в неустановленном месте, уличная ссора или торговля левым алкоголем. Помимо этого приходится разбирать жалобы жителей участка, помогать уголовному розыску, работать с трудными детьми, усмирять разбушевавшихся пьяниц, проверять, как ведут себя освободившиеся из колонии и “перевоспитавшиеся” там граждане...
При такой загруженности из технических средств есть лишь ручка и бумаги – бланки протоколов. Далеко не все опорные пункты телефонизированы.
26-й – из таких. Участковые договорились с продавцами из соседнего магазинчика, и те позволяют им звонить. Машины тоже нет. Как нет компьютера, факс-аппарата и прочих совсем не лишних мелочей.
Опорный пункт № 26 расположен на первом этаже одной из гостинок на улице Надибаидзе. В нескольких его комнатах работают шесть участковых соседних участков.
Кстати, официально восьмичасовой рабочий день участкового выглядит так: с 9 до 13 часов в первой половине дня, и с 18 до 22 вечером. Предполагается, что в перерыв милиционер может пойти домой, пообедать, проверить уроки у детей, забить в стену так нужный жене гвоздь... На деле же никто им не пользуется, поскольку иначе работу просто не сделать.
Ночью подрался - утром забыл
Каждое утро в опорный пункт приходят телефонограммы из травмпунктов и больниц: по ночам некоторые граждане имеют привычку напиваться, задирать прохожих и, как правило, получать “сувениры” в виде подбитых глаз, а то и чего похуже.
Одно из таких дел расследовалось участковым капитаном милиции Юрием Буряковым на глазах корреспондента “В”. Драка произошла в сауне. Накануне туда отправились попариться две девушки и четыре парня. Двое из них подрались, да так, что порезали друг друга горлышками пивных бутылок, о чем участковым и сообщили из травмпункта. Поскольку большинство участников были пьяные, толковых показаний ни один дать не смог. Кроме того, сами пострадавшие утром написали заявления, что никаких претензий друг к другу не имеют и даже не помнят, кто затеял драку.
Что ж, дело закроют. Останутся лишь вопросы к хозяйке сауны, которая обязана обеспечивать там порядок. Например, нанять охранника или заключить договор с вневедомственной охраной и установить “кнопку вызова милиции”. Иначе таких неприятностей не избежать – сегодня порезали друг друга битыми бутылками, завтра у кого-то окажется нож...
Берегите нервы!
Отработав сауну, Юрий Буряков отправился проверять еще одно происшествие. Как говорилось в сводке, прошлой ночью была драка недалеко от бара “Жигули”, и милиционеру надлежало попытаться найти ее участников либо свидетелей.
Как и ожидал милиционер, никто ничего не видел и не слышал. Чтобы закрыть дело, ему нужно было лишь зафиксировать это в протоколе. Тут-то и началось…
Работавшего в ту ночь бармена пришлось уговаривать добрых 30 минут. Он упорно не желал, чтобы его фамилия оказалась в протоколе, - ссылался на то, что скрывается от трех жен, которым не платит алименты, утверждал, что он бомж, выдумывал непроизносимые фамилии. Но участковый был невозмутим, и парень сдался. Еще полчаса ушло на официантку, которая испугалась, что ее теперь затаскают по судам. И даже получив заветные бумажки и покинув бар, участковый не позволил себе хотя бы резкого слова. Нервы! Завидуйте, хулиганы, и трепещите!
Водочные эксперты
Иногда участковые ездят на машине, и далеко не всегда это милицейский газик с мигалкой. Например, изымать левый алкоголь в тот день мы отправились на личной машине капитана Константина Зубова. Удивительно, как его старенькая иномарка умудрялась взбираться на крутые горки и выныривать из глубоких ям, но до магазина мы доехали.
На такие дела менты не ходят наобум. Они знают магазины, где хозяева не прочь подзаработать поддельным товаром, и периодически их проверяют. Промашек, как правило, не бывает. За годы работы участковые научились безошибочно распознавать поддельную продукцию. Например, у водки “Исток” на донышке бутылки есть номер партии, который должен совпадать с цифрами на этикетке.
Как оказалось, в этом магазине (название участковые просили не указывать) незадолго до нас побывали сотрудники второго отдела Первомайского УВД и изъяли подозрительную продукцию и санитарную книжку продавца. Тем не менее на полках красовались бутылки “Истока” и “Холодного рая” без новых акцизных марок, а чуть ниже стояли явно подозрительные чекушки с мутной жидкостью и грязными этикетками.
- Видимо, они не хранят весь товар в одном месте, а подвозят небольшими партиями, - пояснил Константин Зубов. - Надеются, что раз изъяли у них сотню бутылок, то теперь не скоро появимся.
Хозяин, мрачный азербайджанец, попытался отстоять хотя бы часть водки:
- Я ее еще до новых марок покупал! Что мне теперь, вылить ее? Я ж дэньги платил!
- Надо было переоформить товар, вот и все! – пояснили участковые и принялись описывать конфискованную водку.
Хозяин на удивление безропотно помогал. Даже жаль его немного стало – какой-то весь несуразный, небритый, замученный. С одной стороны, здоровый золотой болт на пальце, с другой – усыпанные перхотью плечи засаленного пиджака, на левой кисти татуировка АНА.
- Это что? Девушку такую любили? – спрашиваю.
- Нэт! – его глаза мгновенно наполнились пафосом, плечи распрямились. – Это по-азербайджански значит мать!
Вот-вот, думаю… Маму любит, а закон нарушает, людей поддельной водкой травит. Говорят, все злодеи очень сентиментальны.
Детки
Потом мы обедали. В самой дальней комнате опорного пункта участковые пожарили картошку - дешевых столовых в окрестности нет.
Поев и немного отдохнув, участковые сели за бумажную работу – печатать протоколы и постановления. Курсов машинописи никто из них не оканчивал, но все довольно быстро умеют печатать одним пальцем, отчаянно грохоча допотопными машинками.
Корреспондент тем временем принялся изучать картотеку на трудных подростков, стоящих на учете в милиции. В 26-м пункте таких 34. У многих уже есть судимости, преимущественно по 158, 161 и 228-й статьям Уголовного кодекса, а это кража, грабеж, хранение наркотиков.
Есть в этой картотеке и родители, оказывающие отрицательное влияние на детей, – они пьют, не работают, не занимаются воспитанием ребенка.
И тут как по заказу пришла женщина – жаловаться на сына-токсикомана. Правда, как это свойственно большинству родителей, вину она попыталась переложить на “друзей”:
- Этот Ромка, он его постоянно поджидает, зовет в подвал. Караулит перед школой, уводит куда-то. Вот вчера он в школе не был, а недавно совсем дома не ночевал. Утром пришел – от него опять морилкой пахнет! (Морилка – краска для дерева, ее теперь нюхают вместо “Момента”.) Сделайте хоть что-нибудь, напугайте его!
Участковые, конечно, успокоили женщину, пообещали побеседовать с ее чадом. Однако сами они считают, что время уже упущено. Отваживать от улицы имеет смысл с раннего детства, а в 15 это уже поздно. Тем более что мальчик – токсикоман. Только мать не желает замечать этого, веря, что ее ребенок – лишь жертва дворовой шпаны.
В цинизме упрекать участковых нельзя. Они сами говорят, что дети – их самая большая головная и сердечная боль, но окружить их каждодневной заботой и вниманием просто не могут. Вот и ограничиваются походами по подъездам, отлавливанием пьяных малолеток да профилактическими беседами с ними.
На что жалуемся?
Обычно по вечерам на опорном пункте идет прием граждан. Примерно половина жалуется на соседей, что мешают спать, или на мужей, которые по пьяному делу распускают руки.
На этот раз пришел дедушка. Его приемный сын забрал у него все документы, включая ордер на квартиру, – якобы дед злоупотребляет алкоголем. Такие случаи теперь встречаются часто – родители отбирают документы у детей-наркоманов, чтобы не потерять жилплощадь, а дети – у пьющих родителей.
«Вашингтон»
Вечером мы поехали в “Вашингтон”. Кто и почему назвал так два трехэтажных барака сталинских времен, сейчас никто и не знает. Страшные, сроду не ремонтировавшиеся дома с удобствами на улице населены преимущественно народом асоциальным, который путем долгих или не очень комбинаций с недвижимостью оседает в итоге в самом дешевом жилье.
“Вашингтон” находится на участке Николая Мошнягула, который, кстати, живет в точно таком же бараке с женой и ребенком. Так что с местными жителями обращается уверенно – быстро выстраивает подозрительных у стенки, обыскивает.
Но приехали сюда милиционеры вовсе не за тем, чтобы “шмонать” пьяниц. Из своих источников Николай узнал, что в одной из комнат есть пистолет. И он действительно там оказался, правда, не боевой, а газовый. А вместе с ним неизвестно чей паспорт и военный билет и упаковка “противорадиационного” - это такие таблетки из индивидуальных аптечек на случай ядерного взрыва, обладающие галлюциногенным действием.
Объяснить наличие в своей квартире пистолета и чужих документов хозяин не смог: мало ли, говорит, кто ко мне в гости приходит.
Помимо мужчины в этой квартире (вернее, комнате) с закопченными стенами и потолком живут его родители-пенсионеры, сожительница и ребенок. Как они все тут помещаются – в голове не укладывается. Вся комната завалена грязным тряпьем и прочим хламом, описать который невозможно. Тараканов столько, что они хрустят под ногами, а стоящая в комнате вонь мгновенно впиталась в одежду.
Арестовать подозреваемого не удалось. Во-первых, он инвалид, а во-вторых, у него на иждивении находятся родители и ребенок.
Но, по крайней мере, изъятый пистолет не будет уже фигурировать в криминальных сводках.
***
По домам разъезжались за полночь. Для участковых это обычное время конца рабочего дня, а потому удержаться от банального вопроса насчет личной жизни было трудно. Ответ был короткий:
- Вся личная жизнь в выходные.
Кому-то этого не понять – зачем так выкладываться за небольшую зарплату?
Но любой оперативник скажет, что немалая доля тяжких преступлений раскрывается, а то и пресекается при помощи информации, добытой участковыми. Они выбрали себе работу, связанную с самой грязной и неприглядной стороной нашей отнюдь не сказочной жизни. Круг их ежедневного общения – пьяницы, токсикоманы, опустившиеся люди. Менты – не романтики, не тешат себя мыслью искоренить вселенское зло. Но сделать нашу жизнь немного спокойнее – может быть…
Автор: Юлия ИГНАТЕНКО (фото автора), "Владивосток"
