Отступать некуда: за нами - Самарга
Судьба бассейна реки Самарги в последние годы напоминает перманентную холодную войну между защитниками первобытных лесов и их уничтожителями, гордо именующими себя лесопромышленным комплексом. Еще в конце 80-х приморцы при полной и – на удивление – мудрой поддержке партийных властей отстояли здешние леса от экзотического нашествия кубинских лесорубов, окопавшихся на соседнем Сукпае.
Черно-белая тайга
Решение о резервировании Самарги как будто не было забыто. Оно даже продублировано постановлением губернатора в 1998 году при утверждении краевой “Программы сохранения биоразнообразия Сихотэ-Алиня”. Все эти годы лесники делали вид, будто удерживают натиск лесопромышленников, в принципе неспособных вести экономически устойчивую и экологически неистощительную деятельность в ранее освоенных массивах и потому глядящих в неосвоенные леса с вожделением. На самом деле лесники просто сидели и ждали, когда кто-то из бравых древесно-мебельных капиталистов встанет на ноги после кризиса и придет к ним за арендой девственных лесов с круглой суммой. Коренным жителям, как бы имеющим неоспоренные права на свою тайгу, при этом оставалось только лихорадочно оглядываться вокруг в поисках доброго дяди, готового помочь им не только в оформлении аренды, но и в выходе на новый, буржуйский рынок с нехитрой, всегда ходовой продукцией – пушниной, папоротником, рыбой, элеутерококком, грибами да ягодами. То, что в начале 90-х мировой спрос на пушнину усилиями экологов заметно упал вместе с ценой, вообще говоря, имело значение больше для зарубежных перекупщиков. Для охотников в студеной Сибири изменились только первичные скупщики: на смену умершему государству пришли нелегальные спекулянты, такие же нелегальные мастера-надомники и вездесущие китайцы. Белый рынок сменился на черный, заполонив собольими шапками базары, но рынком быть от этого вовсе не перестал. Не отказывались удэгейцы и от любых заезжих туристов, поскольку, вообще говоря, девственная тайга и украшающая ее культура лесного народа сами по себе являются весьма ценным товаром на своеобразном рынке приключенческого и экологического туризма и при толковой организации и рекламе способны приносить общине некоторый доход практически без начальных инвестиций.
Лес - это бревна
Дело было за малым – узаконить еще раз всю эту спорадическую и рисковую подпольно-коммерческую деятельность, тем более что она ставила целью реализацию декларированных федеральным и местным правительством стратегических задач по сохранению ненарушенной тайги. Заманчиво? Еще как. Только, увы, не для тех, кто всю свою связанную с тайгой жизнь посвятил служению бревнам, то бишь спиленным, погубленным деревьям, которые на лукавом языке заготовительных баронов продолжают зваться лесом. Лукавство это имеет очень глубокие корни. На наш взгляд, именно оно превратило благородных хранителей и спасителей леса от вырубки, справедливо зовущихся лесниками, еще в советские времена в жалких прислужников большой древесно-стружечной индустрии, а в последние годы, уже в канун уничтожения лесного хозяйства президентом Путиным, - едва ли не в главную, сильно криминализованную лесоразорительную структуру. За все время существования лесной аренды, регламентированной Лесным кодексом, в Приморье невозможно припомнить случая, когда бы лесники отказались выдать участок лесфонда в аренду под вырубку (тоже, кстати, лукавый термин, вырубить топорами миллионы кубометров не смогли бы и рабы Рима, это можно только выпилить мотопилой или комбайном-харвестером) в пользу компании или общины, претендующей только на заготовку недревесных продуктов без изъятия деревьев. Даже выставление участка леса на конкурс или аукцион непременно сопровождается цифрой – объемом древесины, которую можно там изъять для продажи. Более того, правила таковы, что за недоизъятие заготовителя штрафуют!
Аренда или продажа?
В этой ситуации не стоило бы удивляться, что Самарга, охраняемая от мотопил в течение 90-х годов не столько в силу краевого закона о резервировании, сколько из-за недееспособности заготовителей древесины и общего кризиса, была наконец выставлена на конкурс и сдана в пилку (прошу прощения за термин, но писать лживое слово “рубка” уже не поднимается рука) приказом председателя комитета по природным ресурсам администрации края за № 13 от 27 февраля 2001 г. Однако удивляться мы будем, и очень сильно. Потому что таинственность подготовки конкурса, а затем и арендного договора с “Тернейлесом” превзошла все мыслимые масштабы краевых. Как это принято в России, для самаргинского конкурса комитет по природным ресурсам краевой администрации во главе с бессменным, еще с кузнецовских времен, председателем Евгением Стоматюком вместе с ведущими лесниками Федерального комитета природных ресурсов по Приморскому краю (КПР) выбрал смутное время губернаторских выборов.
Было очевидно, что за политической шумихой продажа огромного бассейна для его уничтожения за смешные 8 миллионов рублей обоими, почти одноименными комитетами, краевым и федеральным, проскочит незаметно. А что до экологов и удэгейцев, то они у нас, как известно, судиться не умеют, не любят, да и боятся. Беспрецедентное слово продажа здесь – вовсе не вымысел, а цитата из арендного договора, намного опередившая Государственную думу в вопросах приватизации земель. Ведь известно, что даже приватизация сельскохозяйственных земель еще не решена законодателями, а продать можно лишь то, что является собственностью, то есть приватизировано.
Как заметил в приватном разговоре один из руководителей КПР в администрации нового губернатора Сергея Дарькина, решения подобного рода должны исключить. Причем разговор шел в присутствии главного заинтересованного представителя коренного населения Самарги - руководителя удэгейской родовой общины “Агзу” Аркадия Казы. Однако приказ Стоматюка о выставлении запретной Самарги на лесозаготовительный конкурс подтверждает, что сделано это не вдруг и не без повода, а на основании представления того же КПР от 16 февраля 2001 года № 05-16/19-04. Стало быть, лукавил не только Стоматюк, делая вид, будто не знает, что нельзя выставлять на конкурс пильщиков территорию, у которой есть своя стратегия жизни, свое население и свои законы, стоящие на страже его интересов.
Лукавил, похоже, и руководитель КПР Александр Саввин, подписывая весной столь судьбоносный для удэгейцев документ, о котором даже не упомянул в разговоре с лидером общины спустя пять месяцев. Хотя, вполне возможно, Александра Викторовича подставили его же подчиненные - лесники из отдела управления лесфондом. И не просто подставили, но и не соизволили проинформировать, что по закону он обязан известить лидера общины о запланированном варварстве официально, как того требуют Конституция и целый пакет законов об охране окружающей среды, экологической экспертизе и правах коренного населения (закон “О гарантиях прав коренных малочисленных народов”, № 82-ФЗ от 30.04.99, ст.4, 7, 8). Более того, мнение общины о перспективах комплексного и рационального использования природных ресурсов в бассейне Самарги (протокол № 1 от 22.10.99), поддержанное главой Тернейского района В. А. Усольцевым, было проигнорировано полностью. Экологическая экспертиза и ОВОС, которые по закону должны предшествовать передаче столь значительной площади девственных лесов в вырубку в рамках краевой стратегии развития лесопромышленной отрасли, не проводились, а сама стратегия в крае просто отсутствует, потому что она никому не нужна.
Главный инженер компании “Тернейлес” Владимир Наумкин в нашем кратком разговоре в Хабаровске по поводу состоявшейся аренды в резком тоне заявил, что его ни в коей мере не волнуют проблемы каких-то удэгейцев и экологов, равно как и законы, нарушенные при сдаче бассейна в аренду: это все на совести тех, кто проводил конкурс. По-своему, юридически, он прав. Однако, как представитель компании, претендующей на звание инициатора процесса экологической сертификации лесопользователей в ДВ округе, то есть по правилам сертификации, признающей неприкасаемость ненарушенных лесов и первостепенность интересов коренного населения, Наумкин и его компания ведут себя просто абсурдно. В ближайшее время сотни организаций коренных народов мира и экологических групп – членов Глобальной лесной коалиции и Лесного форума ООН обрушат на главного партнера “Тернейлеса”, японскую компанию “Сумитомо”, свои пропагандистско-информационные бомбы. И тогда уже мало не покажется респектабельным японцам, которые в отличие от наших новоиспеченных буржуев весьма чувствительны к реальной экологической чистоте любого продукта.
Обманутая “ХЁндэ”
Но ведь это все уже было ровно десять лет назад на водоразделе Бикин - Светлая. Когда экологи всей планеты вместе с удэгейцами Бикина, казаками и гражданами Приморья восстали против готовящихся массовых рубок (пилок!) в бассейне верхнего Бикина, оплаченных капиталами южнокорейской компании “Хёндэ” (тогда мы звали ее “Хюндай”). Еще не было и в помине нынешнего роскошного бизнес-центра компании во Владивостоке, еще при полной власти и силе был создатель и идеолог компании Чон Чжу Ён. И уже тогда мы предупреждали инвесторов и капиталистов: не верьте обещаниям приморского губернатора Кузнецова и лесопромышленников, войти на Бикин вы не имеете права, и ваши капиталы пропадут, разворованные ушлыми российскими партнерами, как только они получат вашу долю в любом виде. Неспроста же они выдали общественности нелепую утку о том, будто корейцы за 60 миллионов долларов инвестиций утешатся древесиной из усыхающих ельников Светлинско-Пейского водораздела.
История расставила все по местам. После долгих лет внешнего управления российско-корейское СП “Светлая”, по проекту вознамерившееся выпиливать миллион кубометров в год на Светлой и верхнем Бикине, наконец объявлено банкротом. Инвестиции компании “Хёндэ”, проигнорировавшей предупреждения экологов и памятную блокаду лесного порта в Светлой в 1992 году силами международной
команды парусника “Гринпис” “Воин Радуги”, пошли прахом. Проще – разворованы и разгромлены партнерами СП и их приспешниками. Между прочим, одним из двух российских партнеров СП “Светлая” был все тот же “Тернейлес”, возглавляемый все тем же Владимиром Щербаковым, ныне положившим свой коварный глаз на Самаргу.
Сертификат другого уровня
Но есть в этой цепи предательств и лукавства один, чисто экономический аспект. Известно, что все таежные поселки и районы Приморья десятилетиями жили за счет великолепно организованного и развитого охотничье-промыслового хозяйства в виде системы государственных и кооперативных хозяйств. Никто не мешал лидеру экономики Тернейского района “Тернейлесу”, завершив войну за независимость от “Приморлеспрома” и его лидера Виктора Дорошенко, обратить внимание на эту отрасль таежной экономики. Тем более что капитализм имеет только одну реально позитивную черту - дает безграничную возможность зарабатывать деньги любым законным способом. Конечно, соблазн сделать больше денег на нелегальном бизнесе и товаре, как делают сегодня почти все в Приморье и в России, – этот соблазн велик. Но надо знать Щербакова, чтобы понять, насколько логичным в соответствии с широко распространенным образом могло бы стать его пришествие в малый охотничье-промысловый бизнес на той же Самарге, сулящий столь же малые прибыли с живого леса, но – всегда, и при реальном уважении местных жителей. Могло бы, да не стало.
В то же время, обвиняя “Тернейлес” в забвении интересов коренного населения, не стоит забывать, в каких реалиях до совсем недавнего времени существовал приморский бизнес вообще, какими, с позволения сказать, методами решались судьбы компаний и территорий. Бог знает, как оно обернется дальше, но переходное время смены власти всегда дает мудрому – и честному! – предпринимателю бесценный шанс. Шанс остаться не проклятым, уважаемым потомками. Для этого нужно, в общем, совсем мало – услышать слабый голос забитой и нищей таежной деревни, усиленный глобальной поддержкой, и понять, что им нужно в тысячи раз меньше начального капитала, чем лесорубам, чтобы начать жить культурно и зарабатывать на живом лесе. Пусть немного, но – всегда.
При этом “Тернейлес”, поднявший руку на один из последних массивов девственной Уссурийской тайги, энергично вкладывает средства в развитие процесса экологической сертификации лесопользователей на Дальнем Востоке – дело, уже охватившее значительную часть мирового рынка древесины. Неясно только, каким образом надеются хозяева компании обойти два ключевых принципа международного Лесного попечительского совета, дающего окончательное “добро” на такой сертификат. Первый принцип состоит в полном отказе от лесозаготовок в ненарушенных лесах (Самарга, как мы помним, последний из них в крае), второй – в абсолютном приоритете права коренного населения на свой лес и его ресурсы. То есть если удэгейцы сказали заготовителям “нет” – компания должна уйти с этой земли. Или потерять все шансы на сертификат.
“Тернейлес” пока выбрал второе – уйти он не намерен. Любопытно: изменится ли стратегия фирмы, когда на неприличное поведение в тайге ее руководству укажут главные покупатели – японцы из компании “Сумитомо”? И не просто укажут, а легко блокируют рынок. Кому нужен нечистоплотный партнер? И отправится тогда пластунская элита на поклон к нелюбимым китайцам. Эти по дешевке возьмут что угодно. И без документов. Только вот вопрос – нужно ли это бизнесмену совсем иного уровня Владимиру Щербакову?
Автор: Анатолий ЛЕБЕДЕВ, специально для "В"
