Мамонты по земле все еще ходят
Руководители компартии, в особенности ее лидер Геннадий Зюганов, не устают выказывать негативное отношение к нынешней власти. Особенно усилилась критика в связи с приближающейся юбилейной, если можно так выразиться, годовщиной печально известного путча. При этом особо подчеркивается, что не только компартия, но и народ не жалует демократов. Вот и в Нижегородской губернии поддержали не креатуру Кремля, а коммуниста. Если такое происходит в реформенном оазисе, взлелеянном супердемократом Немцовым, то что уж говорить о “красных поясах”…
Руководители компартии, в особенности ее лидер Геннадий Зюганов, не устают выказывать негативное отношение к нынешней власти. Особенно усилилась критика в связи с приближающейся юбилейной, если можно так выразиться, годовщиной печально известного путча. При этом особо подчеркивается, что не только компартия, но и народ не жалует демократов. Вот и в Нижегородской губернии поддержали не креатуру Кремля, а коммуниста. Если такое происходит в реформенном оазисе, взлелеянном супердемократом Немцовым, то что уж говорить о “красных поясах”…
Многое в их словах правильно. И про урезанные социальные завоевания, и про вздорожавшее медицинское обслуживание, и про небесплатную теперь учебу, и про многое другое.
Но вот в чем закавыка. Вожди компартии, яростно обличая нынешнее руководство, упорно обходят молчанием конкретно августовские события. Точнее, отношение народа к пресловутому ГКЧП, если брать шире – к партийному руководству страны. Такая забывчивость о многом говорит.
В Москве на защиту Белого дома, в котором находилось правительство России, встало более 50 тысяч народу. По всей стране бушевали митинги. Море лозунгов, всячески приветствующих демократию, Ельцина. И ни одного столь привычного в прежние времена “Слава КПСС!”, “Народ и партия – едины” или чего-нибудь еще в этом роде.
Если компартия такой рьяный поборник интересов народа, о чем не устает подчеркивать ее руководство, то почему народ не встал на защиту своих “защитников”?
2. Между нами - пропастьСобытия тех дней врезались в память на всю жизнь. Они действительно перевернули страну.
20 августа ранним утром в Дальневосточное отделение ТАСС, где тогда работал, поступила информация о путче, а также указания немедленно сообщать в Москву о реакции населения, действиях местной власти, позиции правоохранительных органов и т.д.
Связываюсь с крайкомом партии. Весьма кстати – вот-вот откроется экстренное совещание. Мчу в “Белый дом”. В нужном зале собрался партактив. На лицах – подавленность, растерянность.
Поудобнее усаживаюсь, достаю блокнот.
Вдруг кто-то трогает за плечо. Оборачиваюсь - некая дама подозрительно меня осматривает: как я здесь оказался? Предъявляю удостоверение, также говорю, что имею право присутствовать еще и потому, что являюсь секретарем первичной партийной организации.
Тут же подскакивает человек, представляется Востриковым и с ходу на буфет: “Вы кто такой, как сюда попали? Это закрытое совещание. Да, по поводу событий в Москве, но только для партийного руководства”.
И передо мной захлопнулась дверь. Прошу знакомого партийца доложить первому секретарю А. Головизину, а сам возвращаюсь в офис - срочно надо передать в Москву.
Вскоре звонок из крайкома.
Милый женский голос:
- С вами будет говорить Анатолий Сергеевич.
Первый секретарь долго извиняется, обещает наказать переусердствовавших. И просит постоянно держать в курсе поступающей информации из Москвы. Дескать, крайком абсолютно не владеет ситуацией.
Столичные коллеги, с которыми мы связались, отвечали то же самое. Что делается в ЦК – неизвестно, прессу не пускают. В Москве повсюду митинги, но никого из партийного руководства не видно. Ни из ЦК, ни из МГК, ни из районных комитетов.
Такая же картина в те действительно тревожные августовские дни была по всем другим городам и весям матушки-России.
Столь подробно акцентирую внимание на личных впечатлениях только потому, что в них как в капле воды отразилась пропасть, которая в те дни пролегла между народом и партийной верхушкой.
3. Низы хотели, а верхи не моглиСтрана вздыбилась, народ вышел на улицы, а ее вожди заперлись в своих кабинетах. Но даже если бы вышли, то что они могли сказать? Как объяснили бы, что на 74-м году “развитого и окончательно победившего” социализма страна в массовом порядке перешла на карточную систему и куда ни ткнись - везде дефицит?
Партийная власть, казавшаяся неприступным бастионом, рушилась как карточный домик. Кредит доверия был исчерпан полностью, без остатка. Мы тогда еще не знали, у какой экономической пропасти оказались. Только потом выяснится, что золотой запас проеден почти полностью. Что втайне от народа совершались антигосударственные акции вроде секретной передачи Америке министром иностранных дел Шеварднадзе (тем самым, что сегодня ждет не дождется, когда Грузия вступит в НАТО) нескольких десятков тысяч квадратных километров в районе Берингова моря.
Власть не просто обанкротилась, а выродилась. Развал был очевиден и неизбежен. “Предатели” Горбачев и Ельцин здесь ни при чем, разве что усугубили процесс.
Народ был буквально доведен до отчаяния тотальной узурпацией. Рассудок захлестнули эмоции. И как только представилась возможность выбирать, не колеблясь, выразил вотум недоверия.
Никто даже не задумывался, что, голосуя за новых русских, попадаем из огня да в полымя.
Сама по себе коммунистическая идея не так уж и плоха, как это пытаются представить адепты “нового мышления”. По сути это та же идея социальной справедливости, верховенства закона и порядка во всем. Только вот как все это внедрялось...
Беда (а может, и вина?) коммунистических руководителей, что в общем–то здравый замысел они довели до абсурда. В результате вышел потрясающий уродец в виде “развитого и окончательно победившего социализма”. Достопамятный Никита Сергеевич Хрущев завещал, что все мы еще в 1980 году будем жить при коммунизме…
Мне как-то довелось несколько дней работать в архиве с партийными документами. От этих бумаг повеяло, как бы поделикатнее выразиться, мертвечиной, что ли.
Сама жизнь настоятельно взывала: дайте простор инициативе, предпринимательству, творческой мысли. А в “белых” и “серых” домах с завидным упорством скирдовались постановления – усилить, улучшить, обеспечить ускорение…
Но вот что самое любопытное. Как только появлялись желающие произвести это самое усиление, да еще подходили к делу творчески, не считаясь с партийными канонами, все - пиши пропало.
Не только этой газетной страницы, но и годовой подшивки не хватит, чтобы привести хотя бы сотую часть примеров, как губилась на корню предприимчивость, как выхолащивалась подлинная, а не показная инициатива.
Только лишь один случай. Сегодня уже мало кто помнит о деле Нефедова. Был такой в конце 80-х лесопромышленник (жаль, имя запамятовал), начальник Шумненского леспромхоза. Вот он и проявил инициативу, к которой так настойчиво призывали сверху. Используя невостребованную древесину, он так обновил родной поселок, что тот два года подряд признавался самым благоустроенным по линии Министерства лесной промышленности СССР. Казалось, к ордену надо представлять, а кончилось уголовным делом, длительным сроком. И хотя было установлено, что вся деятельность директора, за исключением нескольких малозначащих нарушений, была направлена только на благо поселка и его жителей, вердикт суда был однозначен: посадить!
Вся вина директора была только в том, что он опередил свое время. Делал тогда то, что спустя десять лет станет нормой.
4. Авось и свой Дэн Сяопин появится…
Гляжу на буйство лотков, “очкуров”, “торцов” и прочих торговых изобретений и думаю: “Ну что мешало советской власти дать простор малому бизнесу?”
Глубоко прав был Дэн Сяопин, говоривший: “Неважно, какого цвета кошка, главное - чтобы мышей ловила”. И ведь уживаются в Китае коммунистические идеи и бизнес. И нисколько друг другу не мешают.
Мне скажут: такова тогда была государственная политика, да и в программе партии так было записано. Но опять же: почему так подвержены мы догматам? Ведь еще Ленин, как бы его ни кляли новые русские, утверждал: “Ни черта нельзя сделать без личной заинтересованности”.
Кто и когда извратил идею и поставил великий народ в положение раба, у которого можно отнять все и ничего не дать?
Допускаю, на заре новой власти это делалось представителями той категории населения, которая не отражала интересы ни государства, ни нации. Но впоследствии, особенно в послевоенное время, что мешало положить конец уравниловке и дать возможность народу развернуться?
С одной стороны - прекрасные лозунги о социальной справедливости, о равенстве всех перед законом, с другой – всеохватная власть партноменклатуры. Раз попавший в нее (случайно или нет – не имело значения) отныне и до конца дней своих мог больше не беспокоиться за свою дальнейшую судьбу. Будь он даже трижды дурак или тупица, но оказавшись в обойме, оттуда уж никогда не выпадал. Даже если сам хотел – не давали.
К началу 90-х годов партийная, а с ней и советская номенклатура превратилась в некий анклав ни к чему не способных, ни перед кем не ответственных, в сущности безнадзорных бюрократов, озабоченных разве что дележом портфелей.
Вовсе не собираюсь стричь всех под одну гребенку. Были в партийной системе работники крупного ранга, сознававшие свою ответственность не только перед партией, но и перед народом. Я еще успел застать в живых первого секретаря крайкома Василия Ефимовича Чернышева, руководителя подлинно государственного масштаба, чуткого, отзывчивого. Под стать ему был преемник Виктор Павлович Ломакин, хотя как личность намного сложнее. Останется в памяти своими делами Д. Н. Гагаров. Денно и нощно жили заботами края руководители советских органов – в первую очередь запомнились председатель крайисполкома Дмитрий Иванович Карабанов, зампред Георгий Фомич Матюшенко. И на местах, бывая в командировках, нередко встречал партийных секретарей, которых народ уважительно называл комиссарами. Они действительно стремились служить идее, но опять же по рукам и ногам были скованы инструкциями и действовали с оглядкой и по указке сверху.
Пишу эти строки и ловлю себя на мысли: все это, конечно, так. Но народ сейчас, что ни говори, а голосует за коммунистов. Ладно, мол, тогда в 91-м ельцинисты запудрили мозги, но люди-то теперь разобрались.
Что тут сказать…
Действительно, разобрались и увидели, что сулит светлое капиталистическое будущее. Сам намедни очень даже хорошо ощутил прелести демократической перестройки. Занедужил малость, так анализы, медицинские услуги и лекарства вмиг съели зарплату, и женину вдобавок. И это у людей, далеко не последних в обществе, еще работающих, слава богу. А что сказать про пенсионеров или малоимущих?
Кто же будет за такую власть? Но выбирали ее ведь сами. На митинговой волне, на эмоциях, так ловко подогретых перестройщиками. Не отдавали себе отчета, что по сути выбираем тех же, только перекрасившихся. А впрочем, какое это сейчас имеет значение?
Теперь остается только ждать. Ждать, когда они сойдут со сцены. И к власти придут здоровые силы, не отягощенные партократическим прошлым и сознающие, что они для народа, а не народ для них. Что-то вроде Минина и Пожарского.
Ну а как с коммунистической идеей? С ней тоже придется повременить. И надеяться. Авось свой Дэн Сяопин появится…
Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ, "Владивосток"
