Любовь к отеческим гробам…

В селе Новомихайловка Чугуевского района побывали гости из Страны восходящего солнца - представители всеяпонского общества военнопленных. Под эгидой министерства здравоохранения, труда и социального обеспечения Японии они проводят инвентаризацию захоронений своих соотечественников, окончивших дни в плену на нашей земле

Эндо Седзи 78 лет, за три года в составе экспедиций общества он объездил все районы Приморья. Его задача – убедиться, что в указанном месте действительно находятся останки японских военнослужащих, трудом искупавших перед нашей страной вину за агрессивную политику своего правительства. Могилы раскапывают, останки фотографируют. Устраивают безмолвную церемонию поминовения с курением благовоний. Следующая экспедиция проводит эксгумацию, потом в присутствии родственников останки кремируют и увозят на родину.

Новомихайловское захоронение числится в реестре под номером 5210 – столько кладбищ военнопленных на нашей земле. На каждом - десяток-другой могил, в Новомихайловке их должно быть 17. Продолговатые холмики давно заросли кустарником – прошло полвека. Но совсем недавно местные жители прорубили тропу к забытому погосту и очистили могилы от подлеска.

Все это было сделано по инициативе учительницы начальных классов здешней школы, руководителя детско-юношеской организации “Славянский хоровод” Анны Семеновны Пешковой. Она и учитель русской словесности Раиса Ирламовна Пак принесли в день приезда японцев на могилы цветы – роскошные садовые пионы. К микроавтобусу, на котором владивостокская турфирма “СОИТ” привезла японских ветеранов-подвижников, подходили старушки в платочках, возможно, с надеждой узнать в гостях давних знакомцев-пленников или их родственников. У местных жителей старшего поколения, в молодости работавших бок о бок с японскими военнопленными и нередко деливших с ними последний кусок хлеба, о поневоле загостившихся чужаках сохранились в основном добрые воспоминания.

Но приехавший в Новомихайловку Эндо-сан провел 3,5 года плена не в нашем районе, а в Имане (ныне Дальнереченск). Это время врезалось в его память невеселыми воспоминаниями. Невыносимо холодная зима, тяжелый труд на лесоповале. На троих “лесорубов” норма - 30 кубометров древесины за смену. Для многих она была непосильной. От производительности зависело, сколько еды получит работник. Стопроцентная выработка – “стопроцентная” порция, недотянул – недоел. Большинство похороненных у нас, по словам Эндо Седзи, умерли от истощения. Седзи выжил, потому что очень хотел этого: внимательно прислушивался к советам врача, такого же военнопленного, глотал горький настой хвои, ел кедровые орешки, таежные ягоды и травы, весной чужая земля щедро поила его березовым соком.

Седзи, как и большинство пленных, не был кадровым военным - до войны работал на заводе, в 20 лет был призван на обязательную военную службу, а через два года попал в плен. По возвращении на родину в 1949 году основал компанию по производству и наладке измерительных приборов, вырастил с женой двоих сыновей, сейчас у него подросли внук и внучка.

Всем своим потомкам Эндо-сан рассказывал о школе жизни, пройденной в плену в Приморье: “Они меня понимали. Старались учиться, хорошо работали. Как и я в молодости, основали свое дело. Я ими доволен”. С такими продолжателями дела его жизни и достойной пенсией ветеран мог бы отдыхать со спокойной душой. А Эндо Седзи, несмотря на годы, ведет походный образ жизни – кочует по Приморью с ревизией кладбищ своих соплеменников. Зачем это ему? Ради заработка?

- Нет, - качает головой Седзи, - это не работа, это общественная деятельность. Я ее делаю, потому что не могу забыть своих товарищей по плену, оставшихся в вашей земле. Это мой долг перед ними.

Автор: Ирина ТИХАЯ, специально для "В"