11 и 14 февраля в спектаклях Приморской сцены Мариинского театра выступит блестящий тенор Нажмиддин Мавлянов. Ведущий солист Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, приглашённый солист Мариинского и Большого театров, он стал первым узбекским тенором с международной карьерой. Певец покорил слушателей Метрополитен-опера в Нью-Йорке и Ковент-Гарден в Лондоне своим большим полётным голосом богатого тембра, музыкальностью и убедительной актёрской трактовкой роли. В преддверии выступлений во Владивостоке артист поделился своей историей успеха в интервью Натальи Рогудеевой, корреспондент РИА VladNews.
Из архитектуры – в музыку
- История Вашего пути в оперу напоминает сценарий фильма: как мастер строительных работ сначала ремонтировал оперный театр, а затем стал тенором с международной карьерой. Решение о столь кардинальной смене профессии было взвешенным, просчитанным или скорее интуитивным?
- Это была интуиция, конечно. Меня тянуло к музыке. Очень любил петь. Когда первый раз пришёл на строительные работы как ученик, помощник, то постоянно пел. Работал и пел в полный голос. Помню, как мастер мне сказал: «Лучше бы ты пошёл в оперный театр работать». Так потом и получилось, представляете? Почему он сказал про оперный театр, ведь я пел популярные эстрадные песни… Может, ему мой голос напомнил оперное исполнение. Когда во дворе пел, тоже удивлялись силе голоса.
Как-то меня услышали на капустнике и пригласили выступать в Дом офицеров. Потом я написал песню про Самарканд, выступил на конкурсе, занял третье место. И там была композитор Айше Умерова. Она сказала, что мне нужно обязательно заниматься, изучить ноты. В это время я закончил строительный колледж, уже стал мастером. Думал, поступать или нет в музыкальное училище. Но было очень интересно, что такое ноты, как вообще обучение у певцов проходит.
- В Вашей семье нет профессиональных музыкантов. Как отнеслись родные к Вашему решению сменить профессию?
- Мама сказала: конечно, если хочешь — поступай, это хорошая идея, мы поддержим. Но никто не знал, что меня ждёт. Я думал поступать на эстрадное отделение, а его тогда в училище не было. Поступил на оперное и потом как втянулся! Стал читать литературу, слушать записи разных певцов, учился играть на пианино, брал уроки вокала... Мне было так интересно всё!
Как-то педагог по итальянскому поставил запись Марио Дель Монако (крупнейший итальянский оперный тенор ХХ века — прим. ред.). Меня потрясло его пение. «И это тенор?», — думал я. Как блестяще он пел! До сих пор помню ощущения от звуков его голоса. Я был просто в восторге и ещё больше загорелся.
- Вы пришли в училище без музыкальной школы, специальной подготовки. Как проходило обучение по невокальным предметам (теория музыки, фортепиано)?
- Оо… Помню, как-то я зашёл в класс и сказал: «Я вообще ничего не понимаю. Как я это буду запоминать?» И педагог дал мне очень важный совет: вначале просто смотри и запоминай, а понимание придёт со временем. Было сложно. Но как человек спортивный, я понимал, нужно время, чтобы натренировать память, уметь читать ноты (мы ведь не могли когда-то ни читать, ни ходить). Когда не получается, нужно просто повторять ещё раз и ещё раз. И обязательно учить. Потом у меня уже и гармония хорошо получалась. Сольфеджио не любил, так как голос уставал. А гармония мне нравилась. Все предметы изучал. Потому как понимал: все эти знания потом буду слышны на сцене. Чтобы играть с хорошими музыкантами, нужно сначала самому стать таковым.
- А строительной работой продолжали заниматься?
- Сначала постоянно подрабатывал по ночам. Но затем понял, что совсем не высыпаюсь. И вся эта краска, пыль на стройке... Начал заниматься только творчеством. В пять утра шёл в училище, брал класс, занимался на фортепиано, учил ноты. Мне очень нравилось это. Настолько, что спал по 2–3 часа в сутки, и этого хватало.
- Когда окончательно определились с профессией?
- При поступлении в консерваторию. Перед этим участвовал в конкурсе, и у меня почему-то было такое решение: если я займу первое место, то пойду в консерваторию, если нет — вернусь к строительным работам. Значит, я недостаточно хорошо учился, или это не моё. Меня ждали и в архитектурном институте. Но я выиграл, представляете? (Смеётся). В консерваторию взяли без экзаменов.
- В 2009 году выступили на Международном конкурсе вокалистов имени Глинки, после которого Вас звали в Италию и пригласили на прослушивание в театр Станиславского и Немировича-Данченко. Почему выбрали московский театр?
- Москва мне ближе. Все мы родом из СССР. Это было более реальное предложение. И меня позвали на конкретную партию — Альваро в опере Джузеппе Верди «Сила судьбы». Плюс: наш оперный театр в Ташкенте, где я был солистом, закрыли на реконструкцию. Как будто дорога в Москву открылась. Думаю, поеду и поработаю. Дебют в «Силе судьбы» оказался удачным. Меня пригласили остаться, стать штатным солистом. Я был счастлив и первые три года так много работал, что буквально жил в театре. Постепенно карьера стала складываться. Затем была и Италия, и всё остальное.
Пение – как спорт
- В феврале на Приморской сцене у Вас запланированы выступления в двух больших спектаклях. Один из них — «Дон Карлос» — редкая опера в афишах российских театров. Почему?
- Сложно собрать состав. В ней трудные партии, которые требуют большого мастерства от исполнителей. Думаю, поэтому. Ведь музыка в этой опере красивая, меня она очень сильно трогает. Дон Карлос — одна из самых любимых моих партий.
- Ещё один образ, который Вы представите — Герман в «Пиковой даме». Как-то Вы назвали Германа больным человеком чуть ли не в медицинском плане…
- Когда я пропускаю через себя персонажа, думаю о том, какой была его жизнь до событий в опере. Есть люди, которые не могут справиться со своими страстями, любят азарт, игру. Если проанализировать все действия Германа, который в самом начале поёт «Я болен, я влюблён!», то увидим, что в его ауре уже есть что-то нездоровое. В сущности, у Германа как будто есть тёмные силы. Его тянет к этому разрушению, это даёт ему энергию, но она тёмная. Герман не может из этого выбраться, быть довольным своей жизнью, положением. Он очень хочет быть на равных с аристократами, входить в любое общество. Но не желает постепенно всего добиваться. Его тянет к мистике, чему-то неизведанному. Слышит историю о трёх картах, начинает себя накручивать, хочет выиграть всё в один момент. В итоге сходит с ума. Это дорога в никуда.
- Партия Германа — одна из самых сложных для тенора. Вы пели эту роль только в Театре Станиславского и Немировича, Мариинском, Большом, а также во Владивостоке на фестивале «Мариинский». Почему отклоняете предложения спеть в «Пиковой даме» от других театров?
- На эту партию у меня было очень много предложений. Но с самого начала я решил не слишком часто её исполнять. В моём репертуаре около 50 партий. Чтобы сохранить свежесть голоса, нельзя «садиться» на определённую роль, тем более такую тяжёлую, как Герман. Нужно распределять нагрузку равномерно, чтобы не перегружать голосовой аппарат. Партия Германа очень насыщенная, требует много энергии, весь ресурс забирает. Я её люблю, однако нужно знать меру, понимать, сколько можно петь без вреда для голоса. Это как в спорте – перетрудиться опасно. А так, будь моя воля, хоть каждый день бы пел Германа, настолько эта роль захватывает.
- Вы соблюдаете особый режим, чтобы быть в хорошей певческой форме?
- Конечно. Есть много факторов, которые влияют на выносливость голоса. Нужно и питаться правильно, и высыпаться, тренироваться, — в целом вести правильный образ жизни, чтобы качественно исполнять оперные партии. Пение — как спорт, без режима голос не будет отвечать. Есть продукты, которые люблю, но в них аллергены, приходится ограничивать себя в них. Лёгкие спортивные тренировки очень помогают. Кардио, например. Положительный настрой тоже входит в режим. Он сильно влияет на голос. И на первом месте, естественно, — занятия. К этому я отношусь серьёзно. Был период, когда готовился к конкурсу певцов как к чемпионату. Сейчас тоже стараюсь придерживаться режима.
«Петь голым не стану»
- В Вашем репертуаре пол сотни партий. Кроме того, постоянно учите новые. Можете назвать себя трудоголиком?
- Да. Но вокалистам нужно быть им в меру, чтобы не навредить голосу. Был период, думал, что в год могу спокойно петь партий десять. Сейчас я осторожнее. Люблю работать много, это приносит мне удовольствие. К тому же, когда всё успеваешь, и это идёт от сердца, почему нет?
- В одном интервью Вы сказали: «Сейчас я могу выбирать, где петь, что, с кем и сколько. У меня есть свои установки, в чём я участвую, в чём нет». Можете раскрыть свои принципы? В чём не будете участвовать?
- Допустим, не буду петь голым, участвовать в провокационных сценах. Зачем это нужно? Мне такое не близко. Также не пою партии, опасные для моего голоса. Нужно уметь выбирать, что петь. Например, Вагнер. Хочется, музыка красивая, меня много лет уже приглашают его петь. Пока отказываюсь. Не всегда нужно идти на поводу даже очень привлекательных предложений. У меня есть мечта: выучить базовый курс немецкого, чтобы я мог на нём общаться и приступить к работе над партиями или крупными вокальными циклами на этом языке. Сейчас заканчиваю расширенный курс итальянского.
- Сколько языков знаете?
- Французский, итальянский, английский, русский, узбекский, таджикский — те языки, на которых пою и могу говорить.
- Как-то сказали, что «понимаете дирижёров». В своё время даже брали уроки дирижирования. Планируете попробовать себя в этой роли?
- Были у меня мысли, говорили, что и способности для этого есть. Но потом пришёл к выводу, что лучше буду петь. Столько всего хочется исполнить! Для моего типа голоса (лирико-драматический тенор) репертуар огромный. Для себя и сейчас я изучаю ноты, читаю книги, написанные именитыми маэстро. Но использую это для работы певца, чтобы лучше взаимодействовать с дирижёрами и оркестром. Это колоссальная помощь для вокалиста, когда всю партитуру ты можешь разобрать в деталях.
- Вы производите впечатление очень дисциплинированного и собранного человека. А какие-то события в личной жизни могут выбить из колеи? Помню случаи из биографий артистов, когда им объявляли о смерти близкого буквально перед выходом на сцену.
- Что вы, конечно! Когда я приехал в Москву на репетиции «Силы судьбы», у меня умерла мама. Было очень тяжело. Она мне во сне снилась, я просыпался в слезах. Было очень трудно петь. Но меня поддерживала установка моей мамы: что бы ни случилось, ты всегда должен идти дальше, работать над собой, быть сильным. Я пел на сцене в память о матери и сейчас это делаю. Мама для меня — свет. Она выросла в детдоме, рассказывала, какая жизнь там была. Всегда гордилась не только моими достижениями, но даже мелкими добрыми поступками — сумку донёс кому-то до дома, забор поставить помог. Её это очень радовало. «Прибавляешь мне жизни», — говорила она. Это давало мне стимул, силы. И когда я репетировал в Москве, то думал о том, каким бы меня хотела видеть мать, чтобы она была мной довольна. Эти мысли, мамины слова меня подпитывали. Не унывать, много работать — её наставления, которым я следую в жизни. И по сей день они мне дают огромную силу, помогают идти по правильному пути.
- Ваша жена – тоже оперная певица, сопрано. Думали о семейном оперном дуэте?
Да, вполне возможно, я бы с удовольствием. Нас приглашают на концерты, иногда мы выступаем вместе. Мне нравится с ней петь, она очень хорошо это делает. Но проблема в моём гастрольном графике. У меня такая занятость в опере, трудно организовать концерт при участии жены. В свободное время я бы с удовольствием это сделал.
- Вы проделали огромный путь. Секрет успеха от Нажмиддина Мавлянова.
Искренне любить своё дело, много трудиться, быть разносторонним и думать о творчестве. Чтобы хотелось просыпаться, чтобы с утра у тебя уже горели глаза.
Нажмиддин Мавлянов выступит во Владивостоке на Приморской сцене Мариинского театра в партии Дон Карлоса в опере Джузеппе Верди «Дон Карлос» (11 февраля, 19:00) и партии Германа в опере Петра Чайковского «Пиковая дама» (14 февраля, 17:00). Подробности на сайте prim.mariinsky.ru
