Проблема экстремизма и наказание за его проявление существует в России не так давно. В интервью РИА VladNews адвокат Приморской краевой коллегии адвокатов Антон Калачинский рассказал, за что могут наказать в интернете и как «шьются» дела об экстремизме.
– Антон Андреевич, вы наверняка слышали о резонансных случаях, когда людей реально судили за репосты в социальных сетях изображений, в которых нашли определённые экстремистские посылы. Насколько это законно и оправдано со стороны государства?
– Мы, юристы, привыкли рассуждать так – если по делу вынесен приговор или иное итоговое решение, то оно является законным. Хотя при этом оно может быть несправедливым. Как адвокат, я считаю, что в уголовном законодательстве много проблем, в частности по статьям об экстремистской деятельности. Корень проблемы, пожалуй, состоит в том, что у наших правоохранительных органов есть такая установка, что если в Уголовном кодексе РФ есть какая-то статья, то она должна действовать – положения статьи должны применяться на практике, должны выявляться преступления, а дальше, как говорят, «процедура известная». Поэтому в органах безопасности существуют определённые управления и оперативные сотрудники, которые занимаются выявлением этих преступлений. В принципе, это можно назвать выполнением плана. Если же говорить в целом о преступлениях экстремистской направленности, то большая часть таких дел рассматривается в так называемом особом порядке. Вкратце особый порядок выглядит следующим образом: обвиняемый соглашается с предъявленным ему обвинением, материалы дела не исследуются в суде. При этом обвиняемого допрашивают, он признаёт себя виновным и получает самое минимальное наказание. Для всех юристов понятно, что если по определённым статьям большая часть дел, почему-то, рассматривается в особом порядке, то, наверное, что-то не так. И, действительно, тенденция такова, что и следственные органы, и оперативные сотрудники всеми силами заставляют обвиняемых рассматривать дело в особом порядке.
– Заставляют? А как же презумпция невиновности, когда обвинитель должен взять на себя бремя доказывания вины обвиняемого?
– Безусловно. Но обвиняемому предлагают сделку: «Вы не вызываете свидетелей, не возражаете против обвинения. Вам дают смешное наказание или вовсе прекращают дело». Такие случаи есть. И такие моменты для адвокатов – очень яркий сигнал, что с доказательствами вины у обвинителей не всё хорошо. Важно понимать, что формально такие действия являются законными. Вам предлагают: «Нужны ли тебе такие проблемы? Срок по 282 статье вполне ощутимый, до пяти лет. Но ведь можно отделаться и штрафом в сто тысяч рублей. Так получилось, попал в такую ситуацию – выбирай». Понятное дело, что в такой ситуации многие выберут штраф и правильно сделают. Но для меня важно, что если в иных случаях следователь или оперативник, который разрабатывал дело, уверен в том, что есть состав преступления, он не предложит особый порядок. «Мы направляем дело в суд, защищайся, как хочешь!». А по статьям типа 282 УК РФ почему-то особый порядок. Это наводит на мысль о том, что никто не хочет разбираться с деталями, потому что вопросов возникает очень много. Первый вопрос – насколько вообще возможно осуждать человека, например, за репост картинки. Эта картинка есть где-то в интернете, то есть, в открытом доступе. Роскомнадзор не блокирует эту картинку, как нежелательную информацию, прокуратура не подаёт соответствующих исков. Человек берёт эту картинку и публикует на своей странице, не имея при этом прямого намерения привлечь людей к какой-либо экстремистской, по мнению властей, деятельности. Откуда здесь состав преступления? Человек взял всё из открытых источников, то есть сам ничего не создал. У него, фактически, нет умысла. В нашем уголовном праве для определения деяния как преступления необходимо, чтобы человек активно произвёл какие-то действия. Что он сделал? Скопировал и вставил. Или просто сбросил ссылку. Он никак не участвовал в изготовлении агитационного материала, который считается предметом преступления. Второй вопрос – достоверность экспертизы. На первоначальном этапе расследования ещё до возбуждения уголовного дела проводится исследование материалов. Например, в МВД может сидеть специалист, который говорит: «Да, здесь, пожалуй, экстремизм есть». Вот это самое «да, пожалуй» уже является достаточным основанием для возбуждения уголовного дела.
– То есть, вся экспертиза состоит из того, что эксперт посмотрел на спорное изображение и всё?
– Да, при этом оценил его не по каким-то объективным критериям, а на основе личного суждения. Надо понимать, что если есть формальные основания для возбуждения уголовного дела, то уже ни оперативник, ни следователь не может остановить этот процесс. Далее, единственный, к сожалению, вариант в наших правоохранительных органах – это направление дела с обвинительным заключением в суд. Это большая проблема, как для следственных органов, так и для оперативных, что у них нет возможности дать делу «задний ход». Если для возбуждения дела есть основания, то оно должно быть возбуждено, а если оно возбуждено, то его нельзя прекратить. Формально, по закону, можно, но фактически – нельзя. Поэтому правоохранительная система в определённой степени является заложником ситуации. Отсюда две основные проблемы: первая – в УК РФ есть статья, значит, по ней должны выявляться преступления, вторая – если преступление выявлено, то детально разобраться невозможно, оно должно уйти в суд с обвинительным заключением. Потому обвиняемому и предлагают сделку, при этом ни суд, ни прокурор обычно не против. Складывается впечатление, что все понимают, что вся эта деятельность не совсем законна, но с другой стороны, ищут меньшее из зол.
– То есть создаётся только видимость деятельности в отношении дел об экстремизме?
– В этом случае краеугольный камень – это вопрос профессионализма оперативных работников. Дело не рождается в следственном комитете или в полиции. Материалы о возбуждении дела приходят от оперативных сотрудников, и вот как они видят своё служебное предназначение, так и будет идти борьба с теми или иными преступлениями. Хочу заметить, что неправильным будет говорить, что у нас вообще нет экстремистских преступлений. Они есть, их достаточно много, в частности, серьёзных насильственных преступлений – убийств, грабежей, которые совершаются, в том числе, на почве этнической нетерпимости. Но необходимо понимать, что в случаях тех же убийств и грабежей мотивы нетерпимости – лишь отягчающие обстоятельства и не выводятся в ранг самостоятельного преступления. Если взять, к примеру, неонацистов, которые как раз объединяются на почве ненависти к определённым группам населения, то в этом случае смело можно наряду с убийствами и нанесением вреда здоровью вменять 282 статью УК РФ.
