В прямом эфире радио "Лемма" политологи Александр Шемелев и Павел Наливайко вместе с журналистом Андреем Калачинским обсудили политические вопросы, которые возникли на прошлой неделе. А именно, какое обвинение ещё предъявлено отстраненному от должности мэру Владивостока Игорю Пушкареву, является ли взяткой помощь брату и на что ещё идет следствие, когда рушится основное обвинение мэра в коррупции. Полную расшифровку радиоэфира публикует РИА VladNews.
Андрей Калачинский: Добрый день! Минувшая неделя принесла очень много интересных событий, которые мы бы хотели обсудить и понять, что за ними стоит. Но вот одно из самых важных событий - были опубликованы данные приморской статистики, и оказалось, что Приморский край летит в «тартары» практически по всем показателям. То есть, индекс промышленного производства ниже, оборот розничной торговли ниже и, что интересно, оборот общественного питания просто рухнул на 12% по сравнению с прошлым годом. О чем это говорит? Да о том, что у людей нет денег. В экономике нет средств для развития, а у людей нет денег. Ещё одна новость -это перестройки в администрации города и края. И ещё одно любопытное сообщение - следствие выдвинуло новое обвинению мэру Владивостока Игорю Пушкареву, который сейчас практически последний год находится в Москве, в СИЗО. Для того, чтобы обсудить эти вопросы, я позвал экспертов - Александра Шемелёва и Павла Наливайко. Начнем с самого простого: какие новые обвинения предъявлены Игорю Пушкареву?
Павел Наливайко: Главу Владивостока обвиняют в получении взятки в особо крупном размере. Изначально было несколько обвинений. Превышение должностными полномочиями и коммерческий подкуп.
Андрей Калачинский: А теперь, получается, наоборот, что ему дали взятку? И кто же её дал?
Павел Наливайко: Да, а теперь ему дали взятку за то, чтобы он приобретал материалы у своего родного брата. И дал эту взятку его же родной брат - Андрей Пушкарев. Сейчас он также задержан и находится под домашним арестом в Москве.
Андрей Калачинский: Насколько серьезны эти обвинения?
Павел Наливайко: Обвинения намного серьезней, чем первоначальные. При этом, фабула обвинения осталась та же самая, то есть одно и то же действие квалифицировали под разными статьями и раньше, если это было экономическое преступление, то сейчас следствие подозревает именно серьезное, а серьезное со стороны имиджевых потерь для главы города, потому что взятка - это неприятно.
Александр Шемелёв: Здесь любое событие можно же рассматривать как отдельно взятое. Есть там юридические аспекты, ещё что-то. А можно рассматривать его как цепь событий, которые мы наблюдали последние месяцы. Первое, что бросается в глаза, это то, что последние месяца мэр города, хоть и временно отстраненный, но остающийся главой, активно транслировал в медиа позицию своего несогласия с предъявленными обвинениями. Он не признавал себя виновным. Может, это одна из причин того, что он до сих пор находится в СИЗО. Он явно давал понять, что с предъявленными обвинениями он не согласен и иллюстрировал абсурд некоторых обвинений. Там, конечно, наворочено много всего: есть оценочные вещи, есть счетные, экспертные вещи, и во всем, наверное, может разобраться только суд. И вот подоспело второе обвинение, когда он сообщил, что не согласен с первым обвинением. Обратило на себя внимание то, что по сути новое обвинение основано на тех же самых фактах, что и предыдущее.
Андрей Калачинский: Насколько я понимаю, если первое обвинение развалится, то второе развалится тоже? То есть, если докажут, что городу не нанесен ущерб, то тогда какая взятка? И это сейчас главный вопрос для всех, в том числе и для следствия. Я просто напомню, что Арбитражный суд Приморского края первоначально решил, что ущерба городу нет, и антимонопольное законодательство не нарушалось. Но через полгода, в конце, буквально, Арбитражный суд в Хабаровске решил, что нужно пересмотреть, вернуться к делу, и Приморский Арбитражный суд вновь будет пересматривать это дело.
Павел Наливайко: Не только ущерба нет, но и долг, который был образован с 2008 по 2015 годы между МУП «Дороги Владивостока» и «Востокцемент» был прощен. И даже дебиторской задолженности нет. Откуда тогда взяться ущербу?
Андрей Калачинский: А может ли тогда уголовное дело быть без ущерба?
Александр Шемелёв: Ну мы же не знаем материалов дела. Мы только видим, что заявляют представители официальных органов и адвокаты мэра. И кажется, что там уже наворочено столько, что разбираться только Арбитражному суду. С точки зрения злоупотребления полномочий, факт ущерба должен быть. И попытки сейчас завести в администрацию какого-то человека в должности и.о. мэра со стороны губернатора, в том числе. Этот момент очень важный, в истории такие случаи были. С точки зрения взятки - и звучит даже хуже. Одно дело - есть ущерб, или нет, а другое - о, взяточник. Хотя это трудно представить. Пушкарев, заходя на должность мэра и ещё заходя на Совет Федерации, мягко говоря, он не был бедным человеком.
Андрей Калачинский: Для меня тут так же все неясно. Я понимаю, бывают случаи, когда жена может дать взятку мужу, отец может дать взятку сыну для того, чтобы он что-то сделал. Но сейчас Пушкареву ставит в вину то, что для его сына была построена квартира или дом. И это, якобы, является взяткой?
Алесандр Шемелёв: Ну мы же тоже живем в реальном мире и, с точки зрения уголовного кодекса, взятку может дать кто угодно и когда угодно. Другой вопрос, как все обстоит в реальности. Мы не знакомы с материалами дела, но к тому, что заявляется, очень много вопросов. И Пушкарев уже в социальных сетях дал ответ. Это абсурд - говорит он. Всем известно, есть три брата Пушкаревых. Всем известно, что младшие братья в то время, когда Игорь Сергеевич был главой, управляли бизнесом, который он в свое время создал. Когда центральные каналы показывали свои репортажи о начале уголовного дела, мы видели дом, где живут три брата со своими детьми. Определенно внутрисемейная коммуникация есть. И вот здесь начинается самое интересное - кто-то кому-то помог построить дом.
Андрей Калачинский: Мы знаем много примеров, когда люди разбогатевшие, они начинают со своими родственниками вести себя негативно. А мы видим другой пример - семья держится вместе. И мне интересно, почему внутрисемейные отношения квалифицируются как взятка?
Павел Наливайко: По аналогии с предыдущим мэром Владимиром Николаевым. Помните? Там тоже было очень много всего, но, среди прочего, было ещё и то, что он пользовался машиной охраны. И это как-то запуталось.
Андрей Калачинский: За казенный счет. А в нашем случае, наоборот получается.
Александр Шемелёв: Да, все знали, что Пушкарев не ездит на казенной машине. Он ездит на своей. И никто за это не платил. У Николаева охрана была не положена, он пользовался за казенный счет услугами охраны. Понятно, что и у Игоря Сергеевича тоже был какой-то охранник, водитель, но для человека такого уровня, когда ещё и при этом не тратились бюджетные средства, вопросы никто и не задавал. Однако вопросы формально возникли.
Андрей Калачинский: В самом деле, законом не запрещается лицам, которые занимают какие-то должности, нанимать охрану. Одно дело, когда у Николаева это делалось за счет казны, но у Пушкарева все наоборот.
Павел Наливайко: Нужно отметить, что у Пушкарева был изначально свой стиль управления. С 2008 года он полностью подключал свои силы и связи для подготовки города к саммиту АТЭС. Мы видим, что у предприятия его брата была организована огромная задолженность практически в миллиард рублей. И эту задолженность не пытались истребовать с города. То же самое проявилось и в таких мелочах, как охрана, где человек и не пытался воспользоваться своими полномочиями.
Александр Шемелёв: На самом деле, вопрос, была ли потребность в охране. Если почитать СМИ 2008 года, то там первые месяцы была огромная ревизия на тему предыдущей администрации. Мы знаем историю, когда сотни муниципальных объединений ушли, и потом осели.
Андрей Калачинский: Когда администрация Николаева покинула здание мэрии, было выяснено, что огромная часть муниципальной собственности была продана, перепродана с нарушением закона. И сейчас эта собственность управляется компанией, где, видимо, фонд Николаева имеет большое влияние.
Александр Шемелёв: На самом деле, там же тоже люди грамотные работают. В последние месяцы правления Николаева там же тоже много вопросов было. Эти помещения - история 2005 года, а он закончил формально свои полномочия в 2008. И в самые последние недели перед избранием Пушкарева, там земельные участки куда-то уходили, стройки в эксплуатацию уходили. И в первый год было отменено: пришел новый мэр и то, что было, он сохранил. И вопрос: нужна ли такому человеку охрана?
Андрей Калачинский: В одном из последних сообщений Пушкарева в социальных сетях он вспоминал, что, когда он стал мэром, здесь было совещание президента Путина о подготовке Владивостока к саммиту. И он вспоминал слова Путина о том, что город запущенный, город грязный. "Все сидели, потупившись, и только я поднял голову, посмотрел ему в глаза и сказал: «Мы все исправим»". И для него это был толчок, чтобы больше вкладывать средств, чтобы сделать больше, чем можно.
Александр Шемелёв: Я помню это время, когда строился АТЭС. Для него это был важный момент, что именно президент сказал: «Занимайтесь городом». И от этого все и пошло. Конечно, можно было заниматься чисто формально, денег вечно не хватает. Можно заниматься на ходу, решать вопросы, но потом оказывается, что город должен миллиард рублей компаниям, которые связаны с семьей. А вопрос тогда в том, что да, поставлялись материалы, но в дороги они не укладывались что ли? Это вопрос эффективности нашего законодательства.
Андрей Калачинский: Был такой глава Хасанского района, который очень гордился тем, что он не берет казенную машину, а ездит на своей, но он бензин оплачивал за казенный счет. И это было основанием для того, чтобы его наказать и отстранить.
Александр Шемелёв: Я вот что скажу: наш губернатор летает с друзьями на вертолете. Эти же самые вопросы задавали люди: у тебя есть два друга-собутыльника, и ты с ними по субботам летаешь на вертолете, а говорят ещё и не только по субботам. И?
Андрей Калачинский: Да, я помню. Сообщение было год назад о том, что Миклушевский оплачивает сам свои полеты, а потом выяснилось, что владелец вертолета - его друг. И никто ничего не оплачивал, он как друга его повез.
Павел Наливайко: Вот Виктор Булавинцев как раз опубликовал иное. Там же проверки проводились. И в медиа пресс-секретари говорили одно, а прокурорам всем поясняли совсем другое.
Андрей Калачинский: Эти друзья, если, конечно, это друзья Миклушевского, с которыми он летал на вертолете, обвиняются в том, что вывели из казны несколько десятков миллионов долларов. Там была закупка инвентаря спортивного для обустройства детских площадок. Это не бросает тень на нашего губернатора?
Павел Наливайко: Безусловно бросает тень.
Андрей Калачинский: Тот, кого называют бессребреником, обвиняется в том, что он давал взятки и нанес ущерб. А тот, кто руководит краем - его эти обвинения пока не касаются. Хотел ещё сказать, что недавно «Московский комсомолец» опубликовал большой репортаж из следственного изолятора, где наш мэр. Это одна из отремонтированных камер. В этом репортаже написано, что наш мэр не унывает, занимается йогой. Не унывает и стоит на том, что он не виновен. Давайте поговорим о следующем моменте. Грядут кадровые перестановки в администрации Владивостока. Это очень важный момент, потому что он может быть связан с делом Пушкарева. Ещё раз скажу, что администрация города говорит о том, что пока нет никакого ущерба. А вот, если появится новый человек во главе города, он может сказать, что нет, Пушкарев виноват, и что-нибудь насчитать. Буквально недавно вице-мэру Юрову предложили пойти в администрацию края. И говорят, что на его место планируется руководитель филиала «Почта России» Андрей Брик. Что это означает?
Павел Наливайко: На самом деле, история сама по себе странная, потому что, если вспомнить пресс-релиз администрации Приморского края, она сообщила, что появится новый вице-мэр, а на его место будет назначен новый. Но мы не забываем, что органы местного самоуправления - самостоятельные и независимые. Причем администрация Владивостока не стала комментировать эти заявления. Они сказали, что мы пока ничего не знаем. Официально комментировал и губернатор Приморского края, и другие чиновники.
Александр Шемелёв: Мы же не в вакууме все живем. Политически активного населения много. И любой губернатор, пользуясь случаем, хотел бы поставить на место «своего» человека, это естественно. Другой вопрос, что очень часто из этого ничего хорошего не получается. Разговоры ходили разные: кто-то говорил, что на это место хотели поставить мэра Уссурийска. Но жители Уссурийска привыкли трудиться и привыкли к такому мэру. Но вот эта установка ставить «своих» людей, они имеют для любого губернатора свои плюсы.
Андрей Калачинский: Евгений Корж - мэр Уссурийска, замечательный человек. Он в своем деле, связанный с мясопереработкой, достиг очень многого. У него очень много хороших качеств, но на должности главы Уссурийска он, как говориться, не показался. Его не сразу приняли, и даже сейчас там к нему относятся с недоверием. Он, как говорят, плохо знает Уссурийск, хотя он там учился в Суворовском училище. Но вернемся. Когда готовился к программе, я выяснил, что сейчас вице-губернаторов в аппарате администрации больше, чем когда-либо их там было.
Александр Шемелёв: У Дарькина доходило до 10, но это был АТЭС. Совершенно другой накал.
Павел Наливайко: Вот одна из самых проблемных сфер, если честно. Здесь вызывает вопрос, справится ли чиновник.
Андрей Калачинский: Хочу продолжить эту тему. Этот год - год подготовки не только к выборам на муниципальном уровне, это подготовка к выборам президента нашей страны. Здесь очень важно, как проголосует Приморский край, и очень важно, какая будет явка и процент голосов. Обычно наш край не очень хорошо голосует за партию. Вернемся. Как вы оценивается «раздувание» аппарата администрации края?
Павел Наливайко: Действительно, когда Миклушевский пришел на свою должность, одним из главных тезисов был сокращение аппарата своего, усиление качества государственных программ, повышение качества самих чиновников. Но после 2014 года мы констатировали, что наблюдается снижение эффективности работы администрации Приморского края и повышается потребность в появлении новых людей, которые будут некими имиджевыми паровозами. Сейчас мы видим новые механизмы развития Дальнего Востока, а в том аппарате, который существует у Миклушевского, он не справляется с этими требованиями. И есть потребность в создании новых департаментов, вице-губернаторов. В условиях, когда нет возможности повысить эффективность, приходится брать количеством.
Александр Шемелёв: Вопрос лишь один сейчас: останется ли Миклушевский губернатором, или нет. По информации, скорее останется, чем нет, потому что регион сложный. Со всеми имеющимися вопросами пока лучше оставить нынешнего губернатора.
Андрей Калачинский: Если говорить об отставке губернатора, то, когда я в поисковике написал фамилию Миклушевский, то мне выдали: «Миклушевский, полет в Дубае», «Миклушевский. Отставка». Как-то вот в поисковиках с нашим губернатором ничего хорошего нет.
Александр Шемелёв: У нас в стране более 80 регионов. Вопросы качества кадровой политики – это вопрос вечный. И наш губернатор, конечно, опустился во многих рейтингах за последнее время, но и во многих других регионах тоже есть вопросы. И как бы пусть такой, лучше мы его усилим, чем на ходу менять. Хотя - это федеральный центр. От него можно всегда ожидать неожиданных решений. Но пока он остается и вопрос вот в чем: будут выборы, и жизнь любого чиновника такого уровня завязана на то, как у региона проходят выборы президента.
Павел Наливайко: Здесь в любом случае президентские выборы будут диктовать повестку ближайшего года. И первая репетиция пройдет как раз осенью, когда будут выбору в Думу крупных муниципалитетов края. Что касается Брика, то у меня здесь очень большой вопрос по поводу его качеств, как антикризисного управляющего именно со стороны политики, потому что его заводят в достаточно сложные условия, когда продолжает работать команда Пушкарева. И здесь, соответственно, персона Брика, как «красная тряпка для быка». Непонятно, зачем хотят спровоцировать какой-нибудь кризис внутренний.
Александр Шемелёв: Иногда политическая жизнь устроена намного проще. У любого руководителя есть субъективные предпочтения. Вот «изжога» была у губернатора на Пушкарева, потому что тот тоже достаточно независимый чиновник. На мой взгляд, здесь много психологического: открыть эту мэрию, поставить хоть кого-нибудь. Обстановка очень непростая. Другой вопрос: сейчас придёт другой человек, разгонит предыдущую команду, если решится. А кто будет работать? Кого он приведет? Как я говорил, Миклушевский сначала плакался Москве о том, что ему мешает Дарькинские работать, потом Пушкарев.
Павел Наливайко: Я просто напомню, к чему приводили такие ситуации. Уже говорили про Уссурийск, а я вот вспомнил Спасск-Дальний. В 2014 году был назначен представитель губернатора Вадим Мироненко, но, спустя год, на него возбудили уголовное дело. Человек, по большому счету, направил средства на нужды города, хотя должен был направить средства на реализацию программ края. Вторая ситуация приключилась с назначением главы Спасского муниципального района, когда, в итоге, кризис между элитами усилился. Вот я говорю о том, что назначение несвоевременное приводит к таким результатам.
Александр Шемелёв: Никто не против: живут люди в Спасске, в Лазо. Губернатор дает нового мэра. Но вопрос в другом. Если ты ставишь Мироненко у власти, а потом же и подставляешь его, когда из большой шапки он должен кроить семь маленьких шапочек, которые не налезают. Ты ставишь человека, ты ему и помогай. А по факту получается: в Лазо избрали мэра, пальцем на него указали -уже сидит. А ещё и Находка. Вот живу уже 11 лет в Приморье, и Находка всегда была таким миром, с точки зрения управляемости, там всегда все было спокойно и нормально. И вдруг все начало расползаться, как в других городах.
Андрей Калачинский: Происходит что-то странное. Я не думаю, что это идет из Москвы... Но мы видим, что сначала назначение Миклушевского - человека Москвы. Он же москвич. Потом его избрание здесь. На его примере мы видим, что эта тенденция везде ставить «своих» к лучшему не приводит.
