Всем смертям назло, или Нерядовая судьба рядового Кондрашова

Родные его похоронили дважды. В первый раз, когда Бориса Кондрашова, бойца отдельного противотанкового батальона 201-го запасного полка, в 1942 году забросили в тыл к немцам и он пропал без вести.

Второй – когда уже незадолго до победы семье сообщили о его неудавшемся побеге из плена.

          - Домой, в Амурскую область, я вернулся 12 сентября 45-го,- вспоминает Борис Михайлович. – Помню, как шел от райцентра до родной Лермонтовки 15 километров и не чувствовал ни земли под ногами, ни адской боли в ноге (почти два года не заживала рана, полученная в плену). Не мог надышаться, насмотреться на родные просторы, насладиться тишиной. Поля уже убрали. Почти месяц добирался с запада: в тамбуре, на крыше вагона, в товарном эшелоне. Соседка, когда меня увидела, бросилась бежать, как от чумного. И немудрено. От меня осталась, можно сказать, половина – и 40 килограммов не весил.

          Трудно было представить, что прошло всего четыре года, за которые, казалось, прожил несколько жизней.

          14 июня 1941 года Борис Кондрашов получил аттестат об окончании школы - с круглыми пятерками. Он с детства отличался любознательностью. Читать научился очень рано, по политкнижкам, которые отец, председатель колхоза, привез как-то со съезда советов Дальнего Востока.

          Аттестат давал право поступать в высшую школу без вступительных экзаменов. Парень уже успел отправить документы в Томский политехнический институт. Но тут грянула война. 1 июля Бориса призвали в армию. Зачислили в 192-й ремонтно-восстановительный батальон танкового соединения, который был расквартирован в районе приморской ст. Манзовка (сейчас Сибирцево). Вскоре на базе батальона были сформированы две танковые дивизии, Борис попал в 58-ю.

          На фронт их отправляли в спешном порядке, в октябре – в летнем обмундировании. Немцы рвались к Москве. Тяжело груженный эшелон тащили два паровоза. Здесь помимо бойцов находились тракторы-тягачи и машины-мастерские, а еще три танка с пулеметами – охрана. Состав мчался почти с курьерской скоростью, и через десять дней, 1 ноября, он уже разгружался на станции Клин. Зима в тот год началась рано и была лютой. Рыли щели, землянки, но ставить печи и разводить огонь было строго запрещено. А зимнее обмундирование приморские бойцы смогли получить лишь полмесяца спустя…

          В московской “мясорубке” работа была адовая – подбитые танки – ”Т-26”, “БТ-7” приходилось восстанавливать в боевой обстановке. Они горели как спичечные коробки: моторы на них стояли авиационные, бензиновые, броня была тонкая. Только к концу года бригада получила новые танки, преимущественно “Т-34”. Но лишь один эпизод из 41-го старый фронтовик до сих пор вспоминает с содроганием.

          - В один из ноябрьских дней выстроили нашу роту, вышел капитан из особого отдела и стал говорить о том, что среди нас завелся трус. Смотрим - ведут механика-водителя, младшего сержанта, молоденького совсем паренька. После ремонта в первом же бою у танка заклинило мотор. Когда осматривали машину, в маслопроводе обнаружили посторонний предмет. Механика расстреляли у нас на глазах, под большой раскидистой березой. Причем сделал это один из наших бойцов, в которого особист ткнул пальцем…

          В феврале 42-го танковая бригада оказалась под Ржевом. Здесь погиб школьный друг Бориса - Иван Шкрябий. А сам Борис был сильно контужен и отправлен в госпиталь, где впервые с начала войны увидел кровать с чистыми простынями.

          После выписки Борис Кондрашов попал в запасной полк, где его месяц обучали прицельной стрельбе из противотанкового ружья.

          “Надо сказать, что дело это было непростое, - вздыхает Борис Михайлович. – Одно ружье весило 22 килограмма плюс винтовка, килограммовая противотанковая граната, две бутылки зажигательной смеси, по 150 патронов на винтовку, 50 патронов для ружья (а это еще 14 килограммов), каска, противогаз, саперная лопата, две ручные гранаты. В общей сложности выходило по 40 килограммов на брата. Расчет состоял из двух человек. И ничего, осиливали”.

          В мае 42-го бойцов привезли в Подольск, переодели во все новое, начиная с портянок и заканчивая шинелью. Выдали пятидневный сухой паек, в котором была даже копченая колбаса. В одну из ночей Б. Кондрашова вместе с 20 бойцами на американском пассажирском “Дугласе” с зелеными бархатными сиденьями перебросили через линию фронта в тыл к немцам, в Смоленскую область.

          - Здесь со мной в первый раз приключилась куриная слепота, - рассказывает Борис Михайлович. – Смотрю на небо – вижу, как сияют звезды, а перед носом ни зги не видать. Сказать об этом командиру боюсь. Подумает, что струсил. У нас перед полетом было что-то вроде собеседования с политруком, который предлагал: если не уверен в себе – не лети. Но отказников не было. В конце концов я решился признаться. Командир выслушал и говорит: “Теперь уже поздно что-то менять, приземлимся - вылечим”. Но лекарств на базе не оказалось. И только когда забили корову и накормили меня отварной печенкой – зрение вернулось. А до этого помкомвзвода по лесу под руки водил – передвигались мы только по ночам”.

          Много чего еще довелось пережить Борису Кондрашову. Выбирался из окружения, партизанил, оборонял село Восходы на реке Угра, где с товарищами подбил 11 танков из 33. Когда прорывался через линию фронта на соединение с нашими, был ранен, попал в плен. Случилось это в июне 42-го, на свободу он вышел в апреле 45-го. Сидел в лагерях, устроенных немцами в Вязьме, Смоленске, Брянске, Витебске, Полоцке. Потом были Польша, Бельгия, Германия. Из последнего лагеря его освободили американцы и передали нашим войскам в г. Ризе, что на реке Эльбе.

          - Не люблю вспоминать эти годы, - признается Борис Михайлович, пряча вздох. - Тяжело было. Мучило еще то, что почти два года на ноге была открытая незаживающая рана. Но она меня, можно сказать, и спасла.

          Когда нас из Германии привезли на Украину, в село Уховцы, что под Ковелем, не оказалось сортировочного лагеря, чтобы разобраться с каждым поименно. Нас решили отправить в г. Луцк за 70 километров. Но среди бывших заключенных оказалось немало доходяг с больными ногами. Мы просто не смогли бы преодолеть пешком такое расстояние. Поэтому нас отделили от других, проверили здесь же, на месте, в особом отделе, и разрешили ехать домой, выдав направление в тот военкомат, из которого мы призывались.

          В этом году Борису Михайловичу исполняется 80 лет. А будущей осенью у него с Евдокией Акимовной золотая свадьба. Когда мы оказались в гостях у Кондрашовых, проведать стариков пришли правнуки – восьмиклассник Алеша и выпускница Катюша, в эти июньские дни она окончила школу с серебряной медалью. Прадед этим очень гордится. Несмотря на войну и все тяготы, которые ему довелось пережить, Борис Михайлович получил-таки образование. Он окончил Благовещенский пединститут и много лет преподавал историю. Сегодня рядовой Борис Михайлович Кондрашов, инвалид войны, сам как живая летопись. Он так много может еще рассказать. Без прикрас. От первого лица.

Автор: Тамара КАЛИБЕРОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), "Владивосток"