Война под «крышей мира»
Конечная цель моего путешествия на Памир – река Пяндж. Метров 30 бурного и грязного потока, и дальше начинается территория Афганистана, граница пролегает по середине реки. Знаменитый Пяндж (последние три десятка лет здесь постоянно что-нибудь происходит) один в один похож на любой из безымянных дальневосточных ключей в горах Сихотэ-Алиня после летних дождей. Вода такая же холодная, мутная, стремительная, все сносит на своем пути.
Пяндж извилисто течет более тысячи километров по горным ущельям, а напротив Московского вырывается на равнину. После таяния ледников в начале лета он разливается. Его ширина в такие моменты доходит до сотни метров в горах и превышает это расстояние в низменных местах. В низовьях после слияния с Вахшем перед образованием Амударьи река становится полноводной и судоходной. Именно там она делится на рукава, и ее русла омывают большие острова, на которых сейчас живут многие тысячи беженцев из Афганистана, бежавшие от произвола талибов. Моджахеды каждую неделю со своего берега обстреливают из танков, орудий, зенитных установок и стрелкового оружия лагеря бездомных людей, сжигают их нехитрые укрытия. Гибнут старики и дети. Снаряды порой залетают и на таджикскую землю, разрываются в зоне пограничной охраны.
Славится Пяндж своим непостоянством, постоянно меняет основное русло. Даже я убедился в этом: утром основное русло было вдоль правого берега, а к вечеру сдвинулось на несколько метров к середине. Стало быть, и граница “гуляет” влево-вправо. Ширина долины из мелкого камня, песчаника, гравия в разных районах до километра и более, свободолюбивый Пяндж в любой момент пересекает эту низменность и столь же быстро возвращается обратно или делится на ручейки.
Максимальная глубина в том месте, где я находился, не превышает полутора метров. Однако вброд перейти невозможно. Во-первых, вода ледяная, а во-вторых, она столь стремительна, что бурлящий поток моментально сбивает с ног любого. Именно поэтому контрабандисты предпочитают переправляться на подручных средствах. Как правило, это два надутых автомобильных баллона, связанных между собой.
…Восьмая застава находится на окраине таджикского кишлака. Это, кстати, здорово осложняет службу пограничникам, всегда есть несколько лишних глаз, наблюдающих за дозорами и нарядами, а потом сообщающих – элементарно, по сотовым телефонам - обо всем на сопредельную территорию. По ту сторону Пянджа, в зоне видимости находятся парочка афганских кишлаков и несколько кошар. В сопровождающие мне дали старшего офицера штаба погранотряда Сергея Акимова. Еще несколько недель назад он служил здесь заместителем начальника заставы по боевой подготовке. С декабря по апрель безвылазно просидел с усиленным отделением солдат в камышах на опасном направлении. Чуть позднее он провел меня по боевым позициям, которые сам и создавал, в его памяти на всю жизнь отложились каждый камень или камышинка, находившиеся в зоне ответственности подразделения.
Заставой “Чубек” командует капитан Александр Щепелев. Встретил он нас как радушный хозяин. Дневальный принес заварник, пиалы, сахар, печенье.
- Линия границы тянется по берегу на 7,5 км в равнинной части и в горах, 10,5 км составляют инженерные сооружения, - стал рассказывать боевой офицер о своей заставе, отхлебывая горячий чай из пиалы. - Электронная система перекрывает все пространство “Чубека”. Хотя на соседних заставах по левому флангу подобной охраны уже нет из-за высоты хребта. По штату должно быть более шести десятков военнослужащих, но, к сожалению, недокомплект. В том числе и офицеров. Зато оружия стрелкового и группового с избытком. На каждого бойца минимум по семь комплектов боеприпасов. Есть свой грузовой транспорт: автомобили “ЗИЛ-130” и “ГАЗ-66”. Участок крайне сложный, как, впрочем, и любой другой в Московском погранотряде. Но в отличие от других нам приходится постоянно присматривать и за тылами. Каждую неделю пограничники вынуждены вступать в противоборство с нарушителями границы, предотвращать попытки прорыва, каждый месяц случаются боевые столкновения и задержания наркокурьеров. Чаще всего перестрелки случаются на стыках отрядов. Захват “груза” до трех кг героина считается мелочью, которой не хвастают, к нормальному задержанию относят перехват “товара белой смерти” от 50 кг и больше. Про опий (из 10 кг опия производят 1 кг героина) даже речь не ведут, только цифры складывают в статистическом отчете. В иной день “система” срабатывает до десятка раз, из-за чего дежурное подразделение все время в напряжении и движении, а это по горам и под палящим солнцем, люди почти не отдыхают.
Напротив “Чубека” расположены пограничные посты Исламского Государства Афганистан. Складывается впечатление, что основная их задача – пропуск на нейтральную полосу подконтрольных наркокурьеров. А вот с “чужаками” они строги, могут и сами уничтожить. В феврале конный разъезд погранстражи из шести человек неожиданно обстрелял наш наряд. Но это исключение из правил, между пограничниками двух государств существует негласное соглашение не противостоять друг другу, тем более что периодически с нашей стороны (через зону ответственности других отрядов) отправляются караваны с оружием и боеприпасами для армии Северного альянса.
- Чайку попили - и за работу, а то солнце скоро начнет палить нещадно, - капитан Щепелев достал из оружейки автомат, подсоединил магазин, и мы двинулись собственно на границу. Чуть более полутора километров. Пересекаем одну линию с высоким забором из колючей проволоки и часовыми, вторую. Вот и Пяндж заблестел, шум горного потока слышен издалека. Я первым делом подошел к реке и умылся. Руки и лицо обожгла ледяная вода. И это при температуре воздуха под плюс 30. А то, что поток темно-желтого цвета, так к этому можно привыкнуть. Пограничники, которые живут на стационарных постах прямо у реки, чистят зубы, стирают вещи, готовят супы и чай (отстаивают воду, кипятят, опять отстаивают и потом пьют – а что делать, другой воды здесь не будет).
На той стороне в 300-350 метрах бродят двое мужчин без оружия. Собирают хворост – с дровами большие проблемы по обе стороны границы. Щепелев с Акимовым показывают мне чуть в сторону, мол, смотри еще двое. Не вижу, пришлось взять бинокль. С трудом разглядел в полутора километрах у подножия гор фигуры двух вооруженных людей. Вроде как тоже собирали хворост. А может, делали вид, а на самом деле разведывали скрытые подходы к реке. Потом ребята указали мне в другую сторону. На стыке двух застав на афганской территории на одном из рукавов Пянджа в воде копошились люди. Офицеры мне объяснили, что это золотомойщики. В Припамирье самое лучшее золото мира. Даже не напрягаясь, на берегу реки можно за день намыть несколько граммов. Иногда вода сама выносит на берег маленькие камушки. Для Бадахшана этот бизнес прибыльный, но с приходом талибов и на него наложат запрет. А вот наши пограничники даже помыслить не могут случайно найти самородок – сразу уголовная статья.
Застава имеет два стационарных поста в центре и на правом фланге (который в шутку называют “Хилтоном”).
Пост в центре во главе с российским офицером, полтора десятка солдат-таджиков. В этом месте Пяндж выходит на равнину. Здесь находятся гидротехнические сооружения, построенные еще при советской власти. От небольшой плотины и вырытых глубоких ям – водохранилищ тянется канал до Московского и там по арыкам питает водой весь район. Поблизости ведутся берегоукрепительные работы. Много техники, днем трудится до 200 человек. И это ложится дополнительной нагрузкой на пограничников – глаз да глаз за строителями и гидротехниками.
В небольшой расщелине вагончик с тремя клетками-комнатушками: для солдат на восемь кроватей, для командира и кухонька, где готовят сами себе еду. Пост оборудован огневой позицией с окопами, блиндажами, огневыми позициями для пулеметчиков и гранатометчиков. Стоят зенитная установка и 82-миллиметровый миномет. Все пространство по центру и левому флангу пристреляно по квадратам, укрыться на голом месте невозможно и подойти незаметно нельзя. А стрелять из группового оружия нашим пограничникам приходится по нескольку раз в неделю. В блиндаже лежат штабелями вскрытые ящики с осколочно-фугасными и осветительными минами, бронебойно-зажигательными крупнокалиберными патронами для зенитки, ручные и подствольные гранаты, другие боеприпасы.
На правом фланге в долине растет камыш. И это осложняет задачу для бойцов “Хилтона”, расположенного от центра в трех километрах. Именно здесь чаще всего случаются попытки прорыва моджахедов с наркотиками. Незадолго до приезда на заставу на стыке восьмой и девятой (афганцы прекрасно осведомлены о лучших караванных тропах через систему и выставляемых дозорах) произошел жестокий бой. Серьезный отряд пытался пронести крупную партию наркотиков – около 200 кг героина. Но не тут-то было. Они бросили груз, оружие, радиостанции, деньги и, захватив с собой только убитых и раненых, отступили.
“Хилтон”, где командовал старлей Акимов, на небольшом возвышении представляет собой укрепленный пункт. В полный рост окопы с ячейками для стрельбы, станковые гранатометы и огнеметы, бруствер вокруг 120-мм миномета (“малая артиллерия”), позиции для пулеметчиков и снайперов. Это на случай нападения. Днем ведется визуальное наблюдение за границей. По ночам выставляются дозоры и секреты по два-три человека по всей линии на расстоянии 300-500 метров. Живут военнослужащие также здесь. На кухне готовят еду, варят супы и каши с консервами, постоянно имеется кипяченая вода. Спят все вместе в импровизированном блиндаже на койках в два яруса. Люди привыкли к таким условиям и постоянной опасности. Они даже представить не могут, что где-то существует другая жизнь.
Спустя некоторое время офицеры повезли меня на “УАЗе” в горы. От заставы дорога уходит влево и круто вверх. Капитан Щепелев отомкнул замок на воротах, набрал код сигнализации и пропустил нас на ту сторону электронно-сигнализационной системы. Проезжаем по небольшому распадку между двумя грядами сопок. Здесь расположено стрельбище Московского погранотряда. А дальше круто в гору. Эту трассу пробивала военная тяжелая землеройная техника. Ее готовили в начале 70-х в период войны в Афганистане. На сопке Голубиной на высоте 1047 находились позиции для танкового взвода. И мы забираемся туда же. Машина надсадно ревет, но тянет. Водитель чертыхается - тройную норму бензина сожжем. Однако подъем стоил того. Такую красоту мне довелось увидеть впервые. Даже жара от солнца в зените не ощущается, гуляет ветерок. С юга сопка оканчивается крутым обрывом, подняться на нее смогут лишь альпинисты-профессионалы со специальным снаряжением. Внизу Пяндж кажется ручейком. Вся долина как на ладони. Прекрасно просматривается соседняя страна на много километров вглубь, но только сопки, кишлаки да кошары, людей и скот не разглядеть. На зеленом фоне разнотравья проглядываются желтые ниточки дорог. Становится понятно, почему здесь стояли советские танки “Т-62”. На севере в дымке чуть виден поселок Московский, зато обе соседние заставы как на ладони. Ниже нас парят парами надменные грифы. Перефразируя известное высказывание “увидеть Париж и умереть”, так и тянет произнести: “Увидеть Афганистан и границу по Пянджу с высоты Голубиной - и можно возвращаться домой”. Командировка подходит к концу. Жаль, что не удалось побывать в местах боевых действий, как это было менее года назад в Чечне. Но представление о тяжеленной и необычной службе российских пограничников в Припамирье осталось. Остались новые друзья и любовь к Таджикистану. С километровой высоты бросаю в сторону Пянджа монеты. Если попадут в воду, значит, еще вернусь.
Редакция “В” благодарит командование ТОРУ ФПС и руководство холдинговой компании “Дальморепродукт” за помощь в организации командировки.
Автор: Николай КУТЕНКИХ (фото из Интернета), "Владивосток" Владивосток – Душанбе – Московский – Владивосток
