...А потом бедняжку - в омут

Не найдется, пожалуй, ни одного учителя литературы в крае, журналиста, историка, который, будучи студентом ДВГУ, не запомнил бы на всю жизнь лекций этого удивительного, энциклопедически образованного человека. Любовь Михайловна Свиридова - преподаватель древнерусской литературы, доцент, ученый-фольклорист, объездивший с экспедициями Сибирь и Дальний Восток… Великий знаток пословиц и сказок, частушек и заговоров, лечебных травок, древних баллад и обрядовых песен. Человек, открывающий поколениям студентов чудо “Песни о Горе и Злосчастии”, писательский дар Ивана Грозного (!) и дипломатический талант Александра Невского, она покоряет слушателя еще и тем, что запросто читает наизусть “Слово о полку Игореве” на древнерусском языке. Теперь Любовь Михайловна стала автором учебника по русскому фольклору, который выходит в этом году - для иностранных студентов, изучающих русский язык.

И пусть вам не кажется, что драгоценные знания эти нужны лишь редким людям, избравшим стезю изучения старины. Все эти символы, о которых с увлечением рассказывает Любовь Свиридова, отзываются в дне сегодняшнем – в сказке ли, которую рассказываем на ночь ребенку, в привычном речевом обороте, о первичном значении которого и не задумываемся. Но вдруг как откликнется слово эхом такого драматического древнего обряда, что душу защемит…
          - Любовь Михайловна, в этом году родной филфак ДВГУ станет Институтом русской филологии…
          - Я этому факту несказанно рада еще и потому, что институт открывается не просто под крылом ДВГУ, но совместно с ДВО РАН, а значит, будет развиваться академическая наука! Так случилось, что в академии сложились сильные школы историков, археологов, философов, а вот ни лингвистика, ни филология не развивались целостно. И я, каюсь, свой научный долг пока не выполнила: ведь моя специальность – фольклористика, но, увы, создать научную школу не было возможности. А жаль, в нашем крае богатейший материал для изучения фольклора: сюда съехались переселенцы из 72 губерний России, Украины, Белоруссии. И вот теперь наконец при институте открывается специализация по фольклористике!
          - Было время, когда ваши студенты ездили по всему Приморью, прямо-таки как герои “Кавказской пленницы”, выспрашивали бабулечек, собирали россыпи народной мудрости.
          - Эти фольклорные практики очень нравились студентам - они слышали подлинное звучание обрядовой песни, сказки, народного романса. Кроме того, вместе со студентами мы ездили в научные экспедиции по Приморью, Хабаровскому краю, Амурской, Омской, Новосибирской областям, по Алтаю. Дело в том, что Сибирское отделение Академии наук затеяло еще в советские времена 60-томное издание серии книг “Фольклор Сибири и Дальнего Востока”, куда входили бы фольклор коренных народов этого региона, а также русского, украинского, белорусского. Многие тома успели выйти, но, увы, дело на долгие годы было прервано. И только сейчас все потихоньку получает перспективу. Например, получен грант на издание белорусского тома, в подготовке которого я и участвую.
          - Какие чудные строки есть в вашей книге фольклора “У ключика у гремучего”:
          “У ключика у гремучего, у ручья у бегучего,
          Там Ванечка конечка поил, а Манечка там воду набирала.
          Они встречалися, целовалися, золотыми перстнями поменялися.
          Увидала родна матушка из высока нова терема,
          Из ясного из оконушка, из хрустального из стеколушка…”
          - А какое у народа чувство красоты! Наверняка речь о крестьянской избе, но оконце – “хрустальное”! И больше всего с юности я полюбила бывать у наших дальневосточных белорусов. До сих пор они хранят самые архаичные образцы, например, календарно-обрядовую поэзию, которая уходит к таким истокам! Вот, например, древняя календарная песня, которая исполнялась исключительно в ночь на Ивана Купалу, и по существу это баллада об инцесте – кровосмесительной связи.
          - Разве у народа это не страшный грех?
          - В том-то и дело! Но инцест мог произойти случайно. И вот почему. Праздник Ивана Купалы был связан с древними брачными игрищами у воды, совместным купанием. Парни присматривали себе девушек, но обязательно из определенного села, где не могло быть родственников по крови, ведь еще с языческих времен были представления об экзогамии, когда нельзя было брать в жены девушку из своего рода-племени, потому что это приводило к вырождению. Эти обряды были приурочены к празднику Ивана Купалы потому, что солнце в это время в самом разгаре, и нужно было успеть передать эротическую, половую силу земле-матушке, чтобы она родила! А после купаний разжигали костры, прыгали парами через огонь, потом девушка брала тлеющую головешку (вот откуда игра в горелки!), бежала в рощу, парень за ней. Да только могла случиться путаница в ночи. И наутро вдруг сестра и брат увидели, что они совершили. После чего предпочли жизни смерть. И легенда гласит, что превратились они в цветок иван-да-марья. Вот строки из баллады:
          “Как по морю брусья, брусья тесыная, как по той по брусье брат с сестрою ишли.
          Ой как брат перяйшов, сестра втонула, сестра втонула, слово молвила:
          “Ты ня пей, братец мой, морявыя воды, морявая вода – это слезы мои.
          Не лови, братец мой, белу рыбицу, бела рыбица – это тело мое.
          Не коси, братец мой, луговыя травы, луговая трава – это косы мои.
          Не щипли, братец мой, черных ягодок, черны ягоды – это очи мои”.
          - Боже мой, сколько трагизма. Только где же тут любовная связь?
          - Символика народной песни здесь очевидна. Море означало всякую воду – и речку, и ручей. А вот брусья – мост, и переход по мосту в песне – всегда символ любовного единения. Вот и перешел брат, вот и утонула сестра…
          Но кроме этих мотивов есть здесь и еще одна колоссальная тема! Вчитайтесь, и вы услышите представления древних славян о том, что все мы, люди, из земли пришли и в землю уйдем, в природе растворимся. Вот он, круговорот. И единство человека и природы. Это одна из древнейших и лучших баллад.
          Вообще на Ивана Купалу было много языческих обрядов, так же как на Масленицу. Кстати, дети, родившиеся после купальской ночи, когда ритуальные эротические игры позволяли молодежи все, не считались “выродками” (в языке было подобное, но гораздо более грубое слово). И обычно жесткая народная мораль, преследовавшая внебрачных детей, здесь не судила строго. Называла купальских и масленичных детей девьими, они никогда не были укором рода. Мать кормила дитя грудью, вот только мамой и тятей он называл дедушку и бабушку, а ее просто по имени или нянькой. Когда она выходила замуж, ребенка оставляли в семье деда и бабки.
          - Церковь сейчас осуждает языческие праздники, некоторые из которых сохранились в каком-то виде…
          - В нашей культуре многие традиции мирно уживаются – языческие и христианские, не противореча друг другу. Например, почитание обрядового хлеба перешло в почитание пасхального кулича. Что касается масленичного обряда сжигания чучела, я бы не стала его культивировать. Ведь он отражает обряд сжигания человека – жертвоприношения Солнцу и Огню.
          Еще один потрясающий по трагичности обряд, отголоски которого сохранились до сих пор в языке и обрядовых песнях. Помните поговорку: “Венчались мы вокруг ракитова куста”, так обычно говорят о гражданском браке. Вероятно, в древности был обычай: после купальских оргий наутро молодежь закрепляла брачные узы, обходя парами куст ракиты. Но что любопытно: ракиту наряжали, надевали бусы с лентами, девушки ходили вокруг, исполняя заунывную песню. Фольклористы долго не могли понять: почему песня звучит как вой по покойнику? Потом парни налетали, отбивали деревце у девушек и топили.
          - Может, девушки оплакивали проводы подруг замуж?
          - Нет. Все это – поздняя модификация обряда жертвоприношения, когда девственницу, одну из всех по жребию выбранную, наряжали, оплакивали, надевали тяжелый камень на шею, вывозили на плоту к середине реки и плот переворачивали… Причем выбирали-то красавицу, без единого физического изъяна, и чтоб была первородной дочерью у родителей. Считалось, что ее выдают замуж за бога воды и что жертва принесет процветание остальным парам, и будет много дождей, и урожай богатый.
          - Как жестоки были наши предки…
          - Язычество у всех народов было кровавым. Кстати, отклики этого обряда сохранились в сказке про сестрицу Аленушку и братца Иванушку. Помните, лежит она под водой, как живая, и говорит братцу: “Тяжел камень на шее…”
          - В одном из научных сборников прочитала вашу удивительную статью “Образ Ивана-дурака в русской сказке”. Кто бы мог подумать, что Ванька – такая символичная фигура, достойная серьезных исследований ученых!
          - Еще бы! Иван-дурак действительно удивительный герой, и лишь непонимание символики позволяет считать его “национальным позором”. Во-первых, он совсем не дурак, если достигает того, чего его “умным” братьям и не снилось. Это замаскированный герой. А почему он дураком кажется? Да потому, что он странный с точки зрения приземленного, рационального сознания. Поймай Емелины братья щуку – от пуза бы наелись, вот и все волшебство. Братья более понятны – они коммерческую выгоду ищут. А этот в драной рубахе на печке сидит. Лентяй? Да нет, он просто знает, что все у него и так потом будет. Почему Иван-дурак в сказке никогда на лавке не сидит, мух не давит, а всегда на печке? А потому, что печка – душа дома на Руси, под печкой живут души предков. И потому герой, который связан с печкой, – герой сакральный! Помните, в сказке отец, умирая, наказал сыновьям три ночи к нему на могилу приходить. Старший сын не приходит, средний ленится: “Иди, Ванька, ты”. И Ванька идет, на могиле “ревит” – оплакивает, кормит хлебом. Он же единственный исполняет отеческую волю, потому что честен. И за то награжден будет. А вы помните, чтоб он богатство, выгоду стяжал? Да никогда. Иван – духовный герой, он – суть национального характера.
          - Любовь Михайловна, недавняя гостья Владивостока профессор, специалист в области древнепечатных книг Ирина Поздеева горячо убеждала: объединить русских людей, спасти культуру может возвращение к православным истокам.
          - Только дело не в том, сколько человек будут стоять в храме, а как они будут стоять…
          А знаете, когда я бесповоротно поняла, что Бог есть? В 70-е годы, будучи молодым преподавателем, приехала в Москву и случайно попала в старообрядческий храм – тогда это было запретным почти шагом. Но меня привело профессиональное любопытство. И вот зазвучали церковные песнопения. Ах, что это была за музыка! Старообрядцы сохранили самые древние традиции звучания, пришедшие еще из Византии. И слезы хлынули неудержимо. Почему? Душа отозвалась.
          Только, будучи преподавателем университета, могла ли я ходить в церковь? Нет, конечно. Страшно рискуя, знакомый моряк привез Евангелие. Сначала читала как литературный источник. Но уже и верила.
          А вот чтобы стать человеком воцерковленным, пришлось доехать до Австралии.
          - Интересные повороты судьбы...
          - Может быть. В первый раз я побывала там со студентами по университетскому обмену. А потом приехала по приглашению Квинслендского университета готовить учебник по русскому фольклору. Каких удивительных людей мне довелось там встретить! Мой духовник, священник, которому я впервые в жизни исповедалась, был батюшка Михаил – там, в Австралии.
          Еще одна из самых дорогих – встреча с Марьяной. И говорили-то мы с ней не очень долго, но ощущение, что она – любимый мой человек. Жила на Украине, отец погиб в первые дни войны, ее угнали в Германию. Там – страшные воспоминания: как их били, как ели очистки. Когда пришли советские войска, попала в американский лагерь для перемещенных лиц. Мечтала вернуться домой. И когда уже везли в теплушке к своим, знакомый парень из деревни шепнул: “Знаешь, что тебя ждет? Лагеря”. Чудом бежала. Немного позже уехала с будущим мужем в Австралию. И через всю жизнь пронесла пронзительную любовь к России. Возле дома посадила березу, только стоит она со спиленной верхушкой – провода вели. Для меня, фольклориста, это печальный символ: не дома… Помните, “Манечка с подворьечка съезжала, у березы верхушку ломала. Живи, мой тятенька, без меня, без моей кудрявой головы…” Муж ее умер, сын – важный специалист международной организации, богат, успешен, живет в Южной Америке, женат на австралийке. Внучки совсем русского не знают. Одна…
          Именно там, в Австралии, я увидела и модель русской православной семьи – прекрасную, мудрую модель. Где глава – мужчина, где по воскресеньям все - и родители, и дети ходят в церковь к причастию. Водите детей в церковь! И избавитесь от многих проблем потом. Не станут такие дети наркоманами или проститутками. Они с Богом в душе жить будут…

Автор: Марина ИВЛЕВА, Василий Федорченко (фото), "Владивосток"