Как Ленин пытался “примирить” красных и белых, и что из этого вышло...
Беспокойная профессия репортера иногда подбрасывает такие загадки, что их потом годами не можешь распутать. Много лет назад, еще в годы учебы в ДВГУ, как-то перечитывал известную телеграмму Ленина по случаю освобождения Дальнего Востока. И вдруг… Глазам не верю – в телеграмме ни слова о белогвардейцах.
“Председателю Совета Министров Дальневосточной республики.
...Красная Армия сделала еще один решительный шаг К ПОЛНОМУ ОЧИЩЕНИЮ ТЕРРИТОРИИ РСФСР И СОЮЗНЫХ С НЕЙ РЕСПУБЛИК ОТ ВОЙСК ИНОСТРАНЦЕВ-ОККУПАНТОВ (выделено корр. “В”). Занятие Народно-революционной армией ДВР Владивостока объединяет с трудящимися массами России русских граждан, перенесших тяжкое иго японского империализма. Приветствуя с этой новой победой всех трудящихся России и героическую Красную Армию, прошу правительство ДВР передать всем рабочим и крестьянам освобожденных областей и города Владивостока привет Совета Народных Комиссаров РСФСР.
Председатель Совнаркома РСФСР В. Ульянов (Ленин)
Москва, 26.ХI.1922 г.”
Как же так? C детства нас учили в школе, втолковывали в университете, показывали в кино, писали в книгах, что все было несколько по-другому. Выкидывали не только интервентов, но и белогвардейцев. Даже в песне поется: “Разгромили атаманов, разогнали воевод”. А у Ленина этого нет. Выходит, вождь недосмотрел, дал промашку?
Это сегодня мы знаем, что Ильич был даже очень смертным и ошибался нередко. А в советское время, боже упаси, - икона, канон. Шаг влево или вправо – “покушение”, “подрыв”. Того и гляди, в диссиденты загремишь.
А между тем ленинская формулировка очень даже не случайна. Убедился в этом, встретившись однажды с одним очень интересным человеком.
В начале 1982 года по заданию редакции молодежной газеты я выезжал в Хабаровск для сбора материалов о боях под Волочаевкой, проходивших в феврале 1922 года: приближалась юбилейная годовщина, и это событие широко отмечалось на Дальнем Востоке. Результатом поездки явился очерк “Сойди на станции Волочаевка”, опубликованный в газете “Тихоокеанский комсомолец” тогда же, в 1982 году.
Разумеется, я не мог и намеком выразить то, что мне открылось.
Работал в архивах, где даже позволили почитать некоторые газеты с того берега. Но более всего врезалась в память встреча с Александром Антоновичем Пролесковским, одним из немногих доживших до 80-х участников волочаевских боев. Было ему уже под 90, но это был еще крепкий, с ясным умом и цепкой памятью человек. Почему он мне открылся? Видимо, чувствовал близкий конец, вот и решил исповедаться. Да и слово с меня взял, что напишу уже после…
Оказывается, определенную часть Народно-революционной армии, освобождавшей Дальний Восток и от интервентов, и от белогвардейцев, составляли… бывшие колчаковцы. Оставшись не у дел после разгрома “верховного правителя”, они были мобилизованы красными. Перед ними встала дилемма – или отвечать перед революционным судом, или “кровью смыть белогвардейское прошлое”. Почти все выбрали второй вариант. Среди них был и Пролесковский.
Сам он из поморов, в частях белых протопал всю Россию до Тихого океана. После Волочаевки остался в наших краях навсегда. Ни разу, по его словам, не сделал даже попытки хотя бы раз съездить на родину - к Белому морю. Видимо, были веские причины там не появляться.
Признаюсь, слушал его как зачарованный. О чем только ветеран не рассказывал. И о том, как барон Унгерн предлагал советской власти свои услуги по разгрому его соратника атамана Семенова, и что некоторые белые правительства в Приморье на самом деле были лояльны по отношению к советской власти. Например, когда 25 октября 1922 года армия Уборевича вошла во Владивосток, ее встретила депутация местных деловых кругов хлебом-солью и торжественно вручила освободителям 20 тысяч золотых рублей.
При этом бывший колчаковец и герой армии красных под Волочаевкой очень высоко отзывался о Ленине. И вообще считал, что трудовой народ в большинстве своем поддерживал новую власть, лишь банды Семенова были непримиримы.
Конечно, не могло быть и речи, чтобы в 1982 году опубликовать такие воспоминания. Тем более что многие утверждения ветерана требовали серьезной проверки, решиться на которую в те годы было по меньшей мере чревато.
Ну а сегодня?.. Все уже куда проще. Открылись ранее совершенно запретные “Допрос Колчака”, воспоминания министра Сибирского правительства А.Будберга, наконец, книга атамана Г. Семенова “О себе” - важнейший, на мой взгляд, документ для понимания ситуации. Стало ясно - экс-колчаковец был очень даже недалек от истины.
Но вернемся к Ленину. Мне уже приходилось писать (см. “В” от 21 января 2000 г., “Ильич и край нашенский”), что в ходе революционных событий и гражданской войны взгляды Ленина претерпели разительную трансформацию. От воинствующего сторонника развала Российской империи и адепта гражданской войны, человека, насквозь, по меткому замечанию Солженицына, “пораженного интернационализмом”, он в течение трех лет превратился в рьяного поборника государственности.
Как свидетельствуют ленинские документы, Ильич очень тонко вел восточную (в смысле Сибири и Дальнего Востока. - Прим. авт.) политику. С одной стороны, всячески лавировал, чтобы не быть втянутым в войну с Японией, которая, по его же словам, была крайне нежелательна, с другой – использовал распри внутри белого движения и стремился хотя бы не усугублять антисоветские настроения среди простого люда – Кронштадт и антоновское восстание многому научили вождя.
Думаю, в ходе освободительного похода Народно-революционной армии Ленин был прекрасно осведомлен о ситуации, в том числе и о проблемах комплектования войск. А посему зачем сыпать соль на раны бойцов, “с боем взявших Приморье”?
Хватит, навоевались. Ленин это уже прекрасно понимает. Поэтому и “запамятовал” белогвардейцев. В то же время в его “случайной” оговорке подспудно чувствуется скрытое признание и своей ответственности за то, что произошло в стране.
Увы, тонкий призыв к компромиссу, примирению услышан не был. Ах, Ленин забыл сказать, что вместе с интервентами освобождались и от своих, белогвардейцев? Ну так мы напомним.
Вскоре после его смерти сворачивается нэп, началась невиданная кампания по раскулачиванию, эшелон за эшелоном пошли на печально знаменитую “перековку” тысячи, сотни тысяч. Без разбора. И красных, и белых.
Запущенный им же самим молох классовой борьбы уже нельзя было остановить...
И последнее. Не так давно мне довелось беседовать с одним гостем из Америки. Затронули и тему интервенции на Дальнем Востоке. Он немало удивился, узнав, что улицы 25 Октября в нашем городе больше нет.
“Понятно, - сказал он, - что, сменив название, вы тем самым хотели расстаться с коммунистическим прошлым, но ведь улица была названа в честь даты, положившей конец иностранной оккупации. Разве вы не дорожите своей независимостью?”
Признаюсь, я не нашелся, что ответить.
Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ, "Владивосток"
