Макс на улицах Дублина?
Видимо, стоит сразу оговориться: невхожим в он-лайновое пространство не стоит искать “Лавку языков” - журнал небуквального перевода существует только в сети. Его владельцу - переводчику Максу Немцову есть, что предложить. Разноцветный символ Интернета вращается несколько секунд. Нехитрый “клик-клик”, готово – штудии, сцены, образы, антиквариат. Стив Мартин, Пол Боулз, Жак Превер, Тексты Айры Гершвина, Роллинг Стоунз, Джетро Талл… Стоп-стоп. Нужна неспешность. В http://spintongues.vladivostok.com невозможно “заскочить” на минуту. Открываешь сайт, погружаешься, окутывает другая реальность – языковая, литературная, искусственно созданная. Называйте, кому как нравится. Бесстрастный счетчик регистрирует количество посещений – меньше ста в сутки не бывает. Впрочем, счетчик говорит лишь о том, что все в мире условно: главное не количество – качество. Если люди начинают откликаться, говорить, что им что-то понравилось, предлагать работу для публикации, значит, сайт успешен. Или что полку “маньяков” прибыло.
- Люди, которые чем-то занимаются в сети, – ненормальны, - говорит Макс Немцов, как бы продолжая не нами начатую тему он-лайна. – А мои читатели и авторы – это маньяки в квадрате, в кубе. “Влезть” в сеть, чтобы что-то читать…
Не что-то, а нечто хорошее. Есть некая предыстория у бывшего пионера и комсомольца, студента-рок-н-рольщика, самиздатовца, переводчика и проч. Макса Немцова. Английский, немножко (с его слов) французский позволяли определить, что качество переводов некоторых книг, как говорится, оставляет желать… Он начал переводить сам, печатал на машинке, раздавал друзьям. Сайт появился пять лет назад.
- В течение первых 15 минут общения с сетью я понял, что публиковать только себя не интересно, - признается Макс. – Я кинул призыв – вот появилось такое издание (а не домашняя страница Макса Немцова). Народ начал стягиваться по принципу рыбак рыбака видит издалека. Реальность, в которой я существую? Ну да, иное измерение по сравнению с тем, что мы имеем вокруг. Но в общем, разговоры о ней сильно раздуты. Мне удобны эта машина (компьютер), эта аудитория, это качество…
Вот. Главное. Небоязнь выбрать то, что тебе удобно. И уметь жить с этим дальше. Стрелка выхватывает строчку – Шарль Бодлер. “Иностранец” (в одной из версий):
- Кого ты любишь больше всего, загадочный человек, скажи? Своего отца, мать, свою сестру или брата…
- У меня нет ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата.
- Своих друзей?
- Вы только что употребили слово, смысл которого оставался неизвестен мне до сего дня.
- Родину?
- Мне безразлично, на какой широте она.
- Э, так кого же ты любишь, необычный иностранец?
- Я люблю облака... Облака, уплывающие вдаль. Удивительные облака…
Почти полтора столетия назад написаны эти строки, ну скажите, что это несовременно. Но сегодня мы обсуждаем совсем другие вещи – отключения света, отставку губернатора, цены на бензин. Времена и нравы, ничего не попишешь. Все имеет свое “зачем?”
- Все-таки зачем?
- Просто в кайф, потому что хочется, - говорит Макс. - Даже не признания. Нормального человеческого общения, которое в реальной жизни по тем или иным причинам становится невозможным.
Его легко упрекнуть в эстетстве. Дескать, “Лавка языков” - место культовой литературы. Он смеется в ответ – смотря как интерпретировать термин. Если дословно: культовый – обладающий определенной группой поклонников. А у нас – это некая высоколобость. Да причем здесь это! “Лавка языков” не имеет задач. Еще одно произведение переведено, и не спрашивайте Макса, зачем.
- Давайте тогда разговаривать о причинах творчества, - предлагает он. – Я не могу не переводить. Для меня это форма существования, скажем, функция организма. Я не могу не писать так же, как люди не могут не есть… Мне нравится надевать личины разных авторов, пробовать себя в разных стилях, реконструировать текст…
Башня. Из черного дерева или слоновой кости, которую Макс не собирается покидать. Скорее вместе с ней переместится куда-нибудь в другую точку планеты с берега океана. Он давно лишился иллюзий. Вернее, жизнь лишила. В последнее время здесь часто, слишком часто задают друг другу вопрос: “Ты не собираешься уезжать?” И уезжают. Нет пространства, воздуха при всей свежести морского бриза.
- В свое время мне казалось, что обязательно возникнет некий заряженный слой, который будет подпитывать меня и которому будет нужно то, что делаю я, - признается Макс. – Но вряд ли что-то произойдет. Здесь не будет сниматься кино, не будут выходить хорошие книги. Культурный ландшафт Владивостока беден. Некоторое время я занимался кинопроектами вместе с Глебом Телешовым, но он один, и я один. Нет среды…
И даже больше. Не у одного Макса складывается впечатление, что происходит некое выталкивание таких, как он. Им, как и Максу, некомфортно. Кто-то не хочет, чтобы он что-то делал, хотя, видимо, не возражает, чтобы длилось существование на уровне амебы. В самом деле, нет никакой возможности работать, если выключают свет. Можно, конечно, писать от руки, но компьютер – гораздо продуктивнее. И потом сеть – это паллиатив, гораздо приятнее держать в руках книгу собственных переводов.
- Ты все-таки уедешь?
- Скажем так: Леопольд Блум, дожив до 38 лет, пошел бродить по улицам Дублина… Я достаточно уютно сейчас поселился в “Улиссе” Джойса. Дался вам этот отъезд, - прибавил Макс. – Если он состоится, это будет свершившийся факт…
Впрочем, точка на карте пока не выбрана.
Автор: Ольга ЗОТОВА, "Владивосток"
